Тихонько вскрикнув от радости, Адара выбралась наружу, цепляясь за обледеневшие камни.
У входа в пещеру стоял ледяной дракон.
От его дыхания река уже затянулась льдом, хотя под лучами утреннего солнца тот быстро таял. Зеленые стебли трав, вымахавшие по берегам в рост Адары, заиндевели и стали хрупкими, как стекло: стоило дракону повести крыльями, как травинки вокруг ломались и падали, словно скошенные серпом.
Взглянув в ледяные глаза дракона, Адара бросилась к нему, вскарабкалась по крылу на спину и обвила руками шею. Она знала, что надо спешить.
Ледяной дракон как будто стал меньше ростом, и Адара поняла, что это из-за летней жары.
– Давай быстрее, дракон! – шепнула она. – Отнеси меня далеко-далеко отсюда, в страну вечной зимы. И мы никогда сюда не вернемся. Я построю тебе самый лучший на свете замок, и буду о тебе заботиться, и каждый день буду летать на тебе верхом. Только забери меня отсюда! Забери меня домой!
Ледяной дракон услышал и понял ее. Его широкие прозрачные крылья развернулись, и холодный полярный ветер засвистел над летними полями. Дракон и его маленькая наездница оторвались от земли и полетели – прочь от пещеры, от реки. Они поднимались над лесом, все выше и выше. Потом ледяной дракон развернулся на север. Далеко внизу Адара увидела отцовскую ферму, но та была совсем маленькой и с каждым взмахом драконьих крыльев становилась все меньше. Дракон и всадница отвернулись от нее и взмыли в небеса.
Но тут ушей Адары достиг какой-то странный звук. Это было невозможно – расслышать за шумом драконьих крыльев что-то настолько тихое и звучавшее так далеко, но Адара все равно расслышала. Там, далеко внизу, кричал ее отец.
Горячие слезы покатились по щекам Адары и, упав дракону на спину, прожгли в его ледяной шкуре крохотные ямки. Рукам внезапно стало холодно, и, оторвав одну ладонь от шеи дракона, Адара увидела, что от нее остался четкий отпечаток. Ей стало страшно, но второй руки она не убрала.
– Поворачивай, – шепнула она. – Прошу тебя, дракон, пожалуйста! Верни меня обратно!
Взглянуть ему в глаза она не могла, но знала и так, какая глубокая грусть охватила дракона. Он раскрыл пасть и выпустил длинную, голубовато-белую струю, повисшую в воздухе, словно облако. Он не издал ни звука, потому что ледяные драконы немы; но в душе Адара услышала горестный, отчаянный вопль, рвущийся из его холодного сердца.
– Прошу тебя, – повторила она шепотом. – Помоги мне!
Ледяной дракон развернулся.
Глава седьмая
Холодная ярость
* * *
Когда они подлетели к ферме, Адара увидела трех темных драконов. Они доедали останки отцовских лошадей, обгоревшие дочерна. Один из вражеских наездников стоял рядом, опираясь на копье и время от времени понукая своего дракона.
Когда по полям со свистом пронесся порыв холодного ветра, он вскинул голову и что-то крикнул, а потом ринулся к черному дракону.
Тот оторвал от лошадиной туши последний кусок мяса, проглотил и с явной неохотой поднялся в воздух. Наездник щелкнул хлыстом.
Дверь дома распахнулась с грохотом. Остальные двое выскочили во двор и побежали к своим драконам. Один из них был без рубахи и на ходу поддергивал штаны.
Черный дракон взревел и изрыгнул огонь. Горячая волна прокатилась по лицу Адары, а дракон под ней содрогнулся всем телом, когда пламя коснулось его ледяного брюха. Он устремил на врага свои бесстрастные и смертоносные глаза, разинул пасть, окаймленную инеем, и выдохнул сквозь сосульки зубов.
Струя его дыхания, бледная и холодная, ударила сверху в левое крыло угольно-черного дракона, и тот пронзительно завизжал. Обледеневшее крыло разломилось надвое при следующем же взмахе, и дракон вместе со всадником кубарем полетел вниз. А ледяной дракон выдохнул еще раз им вслед.
Оба обратились в ледяные статуи, еще даже не коснувшись земли.
Между тем ржавый дракон уже приближался, а верхом на кроваво-красном сидел тот наездник, что выбежал из дома полуголым. В уши Адары ворвался свирепый рев, в ноздри ударил запах серы. Жар накатывал волнами, разогретый воздух дрожал.
Вражеские драконы выдохнули, и словно два огненных клинка скрестились в воздухе. Ледяного они не задели, но от жары тот уже начал стремительно таять, и вода ручьями стекала у него по бокам при каждом взмахе крыльев.
Кровавый дракон подлетел слишком близко, и леденящее дыхание настигло его наездника. В мгновение ока голая грудь седока посинела и покрылась льдом. Успев лишь коротко вскрикнуть, он рухнул наземь, а уздечка так и осталась на его драконе, примерзнув к шее. На крыльях, поющих тайную песнь зимы, ледяной дракон устремился навстречу красному, и огненная струя столкнулась с морозной лоб в лоб. Ледяной дракон снова вздрогнул и дернулся вбок, истекая капелью. А красный дракон умер.
Но последний наездник уже настигал их сзади – в полном доспехе он восседал на драконе, покрытом ржавой чешуей. Адара завизжала, и в тот же миг крыло ледяного дракона окуталось пламенем. Огонь тотчас погас, но крыло уже таяло, исчезало прямо на глазах.
Ледяной дракон отчаянно захлопал уцелевшим крылом, чтобы замедлить падение, но тщетно: от чудовищного удара о землю лапы его подломились, а второе крыло треснуло в двух местах. Скатившись со спины дракона, Адара шлепнулась на рыхлую, мягкую землю пшеничного поля. Не считая легких ушибов, она осталась цела.
Но ледяной дракон как будто совсем уменьшился. Его изломанное тело не шевелилось, голова на длинной шее бессильно поникла среди колосьев пшеницы.
Вражеский наездник уже пикировал на них сверху с ревом торжества. Глаза его дракона горели. Всадник занес копье и испустил победный клич.
Ледяной дракон с мучительным усилием поднял голову, и из глотки его впервые за всю жизнь вырвался звук – высокий и резкий вой, полный печали. Так воет северный ветер, продувающий башни и стены белого замка, что стоит в стране вечной зимы и никогда не дождется своих обитателей.
А когда этот вой умолк, ледяной дракон последний раз в жизни дохнул холодом – длинной, клубящейся паром голубовато-белой струей, полной снега, и недвижности, и смерти для всего живого. Вражеский всадник влетел в нее на полном ходу, все еще размахивая хлыстом и копьем. Адара дождалась, пока он врежется в землю.
А потом бросилась бежать – к дому, к своим родным. Она мчалась со всех ног, задыхаясь и обливаясь слезами, точь-в-точь как самая обычная девочка семи лет от роду.
Ее отца подвесили в спальне, прибив за руки к стене, – хотели, чтобы он смотрел, как они по очереди развлекаются с Тери. Адара не знала, что делать, но сообразила развязать Тери, которая к тому времени уже успокоилась. Вдвоем они освободили Джоффа, а затем и отца. Тери промыла и перевязала ему раны.
Отец открыл глаза, увидел Адару и улыбнулся. Она обняла его крепко-крепко и поплакала вместе с ним.
К вечеру отец заявил, что чувствует себя нормально и готов к путешествию. Под покровом ночи все тихо выбрались из дому, вышли на Королевский тракт и направились на юг.
В эти темные часы, наполненные страхом, Адару ни о чем не спрашивали. Но позже, когда опасность миновала, вопросы посыпались без конца. Адара отвечала, как могла, но никто ей не верил, за исключением Джоффа, да и тот, когда стал постарше, тоже решил, что она все выдумала. Ведь ей было всего семь, и она еще не понимала, что ледяные драконы не прилетают летом и ни приручить, ни оседлать их нельзя.
К тому же в ту ночь, когда они покинули ферму, никакого ледяного дракона в поле не было – только огромные темные трупы трех боевых драконов и тела трех наездников в оранжево-черных мундирах. И еще – маленький пруд, которого тут раньше не было, тихое озерцо с водой, холодной, как лед. Они осторожно обогнули его по пути к большаку.
* * *
Когда они обосновались на юге, отец три года работал на другого фермера. К его искалеченным рукам так и не вернулась былая сила, но этот недостаток отец восполнял мощью спины и плеч, а еще – твердой решимостью. Он копил деньги, экономя на всем, но, похоже, снова был счастлив.
– Хэл погиб, и земля моя пропала, – говорил он Адаре, – и меня это печалит. Но зато ко мне вернулась моя дочка, и это – самое главное.
И это была правда: из сердца Адары наконец ушла зима, и она теперь улыбалась, смеялась и плакала, как все маленькие девочки.
Через три года враг был разбит наголову, и пламя королевских драконов испепелило вражескую столицу. Воцарился мир, и северные провинции снова перешли под власть короля. Тери воспрянула духом, вышла замуж за какого-то молодого купца и осталась на юге. А Джофф и Адара вернулись с отцом на ферму.
