и не справились бы. А так общий бой сдружил тех, кто мог бы стать врагами.
— Ивар беснуется.
— Ивар не самая наша большая проблема. Побеснуется и дальше будет думать, что управляет Гардарикой. Велимира вел по пути упира вел не он, а некто «Учитель», который скрыт от меня.
— Мертвый бог хранит его.
Василиса сжала руку на посохе так, что череп тихонько крякнул.
— Кощъ тут ни при чем. Больше ничего не знаю. Ладно, доброй ночи, пойду посмотрю, чем Павлу помочь можно. И спасибо, что отправил меня тогда на инициацию.
— Попробуй откажи тебе, — пробурчал царь, а после добавил: — Может, вернешь Катерине ее красоту? Ну без слез же на бабу не взглянешь – не лицо, сплошь ожоги гнойные. А морок уж больно хлопотно. И дорого. Казна пустеет.
В ответ лишь клацнул зубами череп, и Василиса растаяла, словно и не было ее никогда.
Оган Горыныч уже битый час мерил шагами кабинет собственного дома. У окна смолил папиросой Гор Смогич, а в кресле попивал неизменно черный кофе его царское высочество Павел Смирнов. Все ждали.
— Если и второй будет дочка, тебе придется выкупить то ювелирное производство, — поддел и без того переживающего сына старый князь.
Оган бросил на отца испепеляющий взгляд. Когда десять лет назад Василиса забеременела в первый раз, ни у кого и мыслей не возникло, что может родиться не мальчик. Но Кощеево заклятье больше не довлело над змеичами, и, к всеобщему удивлению, на свет появилась девочка, которую назвали Ольгой – в честь матери Василисы. А когда у ребенка вместо огненного дара, проявился артефакторский, Оган и вовсе поплыл.
— Да зачем ему ювелирное производство, если он и сам себе ювелир? – поддел друга Павел. Его жена только пять лет назад вошла в детородный возраст, и он не торопил ее. Успеется. А пока отчего не полюбоваться, как другие полы протаптывают.
— Ну, спасибо, поддержал. По мне так лучше пусть и вторая дочка будет. Если такая бойкая, как Оля, то и сын не нужен.
— Как это не нужен?! – Старый князь искренне считал, что нужен. И в стремлении своем преуспел. По дому снося все углы и разбирая все, что не успели спрятать, носились семилетние близнецы... Источники в Алатырском княжестве оказались чудо как хороши.
— А вот так, — Оган сунул руки в карманы и перекатился с носка на пятку. Старое обещанье яге жгло. И, с одной стороны, нет беды в нем. Многие маги стремятся жениться на запечатанных ягах, чтобы сохранить силу чародейскую в детях. Но Горыныч и не надеялся, на такую удачу.
Вдруг раздался детский плач. Оган подскочил как ужаленный и помчался наверх к жене. Шустрая повитуха уже помыла и спеленала младенца. Вручила его отцу, с коротким «мальчик», и занялась роженицей.
У Огана враз сделались ватными ноги, он молча и очень аккуратно сел на невысокий стул. В глазах стояли слезы. Вот он какой, его сын. Пока крохотный, до сгиба локтя, младенец, а уже любимый безумно.
— Я когда Олей ходила, все переживала, что она с хвостом родится. Ан нет, нормальные от тебя дети выходят, Горыныч.
Оган поднял голову и увидел, что повитуха уже ушла, а его Василиса приподнялась на подушках и смотрит на него улыбаясь. Он поднялся, передал ребенка жене. Поцеловал ее отчаянно и страстно.
— Спасибо, моя хорошая.
Василиса покачала головой.
— Как назовем?
— Демидом.
— Отличное имя.
— Да.
Молчание упало между ними, отсекая все возможные слова, разделяя жизнь стеной обмана.
— Оган, я знаю о твоем обещанье яге, – развеяла невидимую стену Василиса, — И ты не будешь нарушать его. Это важно... Надо дать наконец этим душам быть вместе… Ведь он обещал найти ее… А мы, давай хотя бы не будем мешать.
Князь ошарашенно посмотрел на супругу. Вот так всегда. Если ты думаешь, что тебе что-то удалось скрыть от нее, то ты просто мало знаешь.
Хорошо, что у мор хватает мудрости позволять судьбе идти своим чередом.
По следующей тропе пришлось поблуждать. Василиса уже легко справлялась с временными путями и смело ступала на тропы вероятностей, но вот заблудших душ, тела которых все еще живы, искать ей не приходилось.
Она вступила в сон поповича и увязла в нем, словно в патоке. Густой, крахмальный, словно кто специально опутал сознание, затемнил дорогу, по которой душа может вернуться в тело.
— А ну-ка, выжги эту дрянь!
Череп сверкнул глазами, уничтожая черную слизь. Та, шипя и плюясь, стала отползать.
— Павел! – позвала Василиса.
«Не вернешшшшь, — раздалось со всех сторон, — мне нужно новое тело».
— Кол осиновый тебе нужен, а не тело!
Пока череп от всей своей несуществующей души поливал зеленым светом пространство, Василиса искала. Наконец заметила, как колыхнулась тьма и поспешила туда.
— А вот наш потеряшка. Оказывается, ты все время тут был, только тебя заперли, чтобы подселенца впустить. Только вот, я против. Оган опять же расстроится. Давай, Пушок, — обратилась она к черепу, — аккуратненько почисть нашего храброго поповича. И рану ему прижечь надо. Оказывается, когти упира оставляют след не только на теле, но и на душе. Вот дрянь мерзкая, откуда взялась только?
Наконец попович был приведен в порядок. Василиса хлопнула его по щеке.
— Вставай, спящий красавец, там невеста уже все глаза выплакала.
Павел хлопнул ресницами. Один раз, другой. Перевел взгляд с Василисы на череп и обратно.
— Ты кто?
— Да никто, снюсь я тебе, пошли. А то тебя мои коллеги — доктора хоронить уже собрались.
Выбрались они почти без приключений. Василиса захлопнула ту дверь, развеяла ее в пыль и произнесла:
— Н-да, действительно, далеко не все запертое стоит освобождать, а потаенное во тьме вытаскивать на свет. Всего хорошего, Павел Смирнов, и не забудь позвать на свадьбу.
На большом черном камне сидел ворон, чистил блестящие перья и ждал. Навь полна безвременья, потому он не торопился — знал, что дождется.
И вот на тропе возник призрачный силуэт. С каждым шагом он становился плотнее, пока наконец к камню не подошла прекраснейшая из женщин.
— Радуйся, Кощъ! Твой час пришел. Я решила смилостивиться и даровать тебе смерть!
Ворон насмешливо
