Батуры восторженно смотрели на Беглюка — ожил хан, расправил орлиные крылья! — и кричали:
— Смерть руситам! Пусть великий хан объявит большой поход! Пусть ведет всех мужчин Дешт-и-Кыпчак на Русь!
Хан поднялся, вскинул руку, посмотрел поверх голов.
— Я клянусь стопами бога Кама: если поведу вас в большой поход, мы победим руситов! — молодо и зычно выкрикнул он.— Всю Русь я отдаю вам в добычу! Сделаем их рабами! Будем только повелевать да продавать их в заморье!.. Все обогатеем! Табуны и гурты скота пойдут нам, а умрем — нашим детям. Жизнь будет вечной радостью!..
Батуры повскакали с мест, выхватывали сабли и, вскидывая их, исступленно горланили:
— На Русь! В поход! Смерть руситам! Запряжем их в плуги!..
Но за три дня до праздничной ночи из-за реки прискакал воин.
Беглюк едва узнал в прочерневшем от пыли батуре своего Ченгрепа. Весь израненный, он один остался в живых из всего конного отряда, посланного в набег за добычей к празднеству.
— Великий хан! — прокричал Ченгреп. — Идут руситы!
— Много? — вдруг охрипшим голосом спросил Беглюк.
— Туча! Их ведет Юрге! Я видел его впереди.
«Опять этот проклятый русит! — задыхаясь, подумал Беглюк. Как теперь нужен лук, стреляющий шереширами!» Хан давно ждал обещанного купцами заморского рыцаря, владеющего искусством стрелять огненными стрелами. Но все сроки миновали, а об этом человеке ничего не было слышно.
Беглюк приказал бить тревогу. Жрецам молиться о победе. Резать быков в жертву богам. Молодым воинам нести в медном котле священный огонь впереди войск...
Зазвенели набатом медные щиты, загремели барабаны, заревели трубы. Их призывные звуки далеко разносились по степи. Отовсюду к становищу поскакали всадники. А в кибитках уже снаряжались воины для похода: приторачивали к седлам оружие, укладывали сушеное мясо, просяные лепешки и сыр. Мужчины надевали длинные походные халаты с подтянутыми к поясу на шнурках полами.
Беглюк созвал ханский совет. Тысячники собрались в его шатре и ждали высокого слова. Но Беглюк, казалось, не замечал их, он удивленно оглядывался: праздничная ночь еще впереди, куда же девались гости — приезжие ханы? Сбежали, услышав о русичах? Вот льстецы! Вчера восхваляли поход, выбирали его своим вождем, а теперь оставили одного. Жалкие трусы! Разбежались по своим шатрам как мыши. Так что же, они не надеются на старого хана?! Или сомневаются в его батурах?
Это была страшная мысль, и Беглюк отбросил ее.
Нет, жадные трусы, вас съедает зависть, каждый видит себя великим завоевателем. Вы хотите, чтобы хан Беглюк пал от меча руситов! Нет, не будет так! Звезды предсказывали иную участь!
— Позовите священного жреца! — приказал он.
Сатлар вошел со скорбным лицом. Беглюк долго молчал, погруженный в думы: вдруг предсказатели его удачливой судьбы при рождении ошиблись?!
— Что говорят звезды? — наконец спросил он.
— Не знаю, — тихо ответил жрец и опустил взгляд.
— Ты думаешь что говоришь? — хан нахмурил клочкастые брови. Первый раз в жизни слышал он такой ответ.
— Звезды ожидают рождения луны, лучшую пору начала нового.
— Но время не ждет! — жестко перебил Беглюк.
— Великий хан, дни праздника всегда приносили удачу.
— Да будет так! — сказал Беглюк и повернулся к полководцам: — Храбрые вожди и батуры! Светила нам дарят счастье убивать врага.. Непокорные князья руситов сговорились. Но мы не будем ждать, мы не дадим врагам стать сильнее нас. Да поможет могучий и пресветлый бог Кам! Готовьтесь!
— Слава хану, великому вождю! — кричали батуры, предвкушая добычу.
Беглюк приказал подать снаряжение, и слуги начали обряжать в доспехи своего властелина.
Ханская свита нетерпеливо ждала его выхода. Кроме полководцев были тут и лекари, жрецы, гадатели, звездочеты, шаманы...,
В это время к хану вошла Зелла. Она была в обычном платье. На очелье поблескивали золотые подвески из отчеканенных чернью птиц с перевитыми хвостами и красными камешками глаз.
— Почему медлишь? — спросил он. — Ты должна быть возле войска. Твой вид воодушевляет батуров. Нас ждут большие бои.
— Я не пойду против Юрге.
— Вот как! Ты не хочешь биться с руситами?
— Нет! Там люди моей крови.
— Тогда... тогда и ты умрешь! — крикнул взбешенный Беглюк. — Мне не нужна дочь-изменница!
—Я — руситка! Во мне материнская кровь! Она главней!
Хан готов был закричать свирепо... Но неожиданно откинулся полог. Вошел Асап — будто стоял за пологом и слушал. Он доложил хану, что все собрались и ждут его: медлить нельзя! Вот как стал говорить с ним батур Смерти! Учит!.. И Беглюк, тяжело дыша, подошел вплотную к дочери:
— Я буду говорить с тобой после похода!
Вскочив на коня, хан резко взмахнул камчой, и всегда спокойный аргамак взвился на дыбы, заходил на задних ногах, вдруг рванулся вперед легкими игривыми скачками, будто приплясывая. Сбруя на нем блестит — вся в серебряных кольцах и жуков- ках, на голове султан белой конской гривы. А всадник с головы до ног в блестящей, сплетенной из стальных колец кольчужке.
Выезжая из становища, Беглюк видел, как мчались восвояси походные кибитки его гостей. Он сердито распорядился послать гонцов — вернуть беглых ханов. Пусть приведут своих батуров!
Половецкие войска выстраивались в походный порядок. Знаменосцы подняли стяги со знаками полководцев. Батуры возле знамен собирали воинов. А по степи уже вихрем уносились вдаль быстрокоганые застрельщики и разведчики.
К вечеру полки выступили. Двигались они в строгом порядке. Впереди шли на мохнатых лошаденках легкие стрелки, самые бедные воины в разношерстных халатах. Они первыми встретят врага, и он завязнет в их многочисленности. За ними — легкая конница с кривыми саблями — добивать первых русичей. У каждого всадника за спиной — лук, в налучье пристегнут берестяной колчан, полный стрел с плоскими, остро отточенными железными наконечниками. Следом ехали копейщики с коваными щитами, в кожаных панцирях с нагрудными бляхами вместо кольчужек. Это был ханский полк — самые рослые воины. Одеты Они в кожухи — узорно расшитые кафтаны из бараньих шкур. Шлемы у них оторочены волчьим мехом, усы висят вниз. Все опытные, видавшие -виды батуры. Их белые кони ступали так, что, казалось, под ними «сотрясалась и гудела земля. Й пики были тяжелые, с длинными сверкающими наконечниками, ими можно пронзить и кольчужку и человека.
Последними двигались тыльные войска — арканщиков, крючников и всяких подсобников, среди которых было много юношей и женщин. Они вели на поводу запасных разношерстных коней, на которых были укреплены чучела людей из бурдюков, набитых сухой травой, в накинутых бешметах. Пусть думают русичи, что войско половецкое неисчислимо, как морской песок...
Полки двигались за солнцем, оставляя позади себя широкий след выбитой травы. Скрипели арбы с нагруженными котлами и решетками юрт, кричали навьюченные верблюды, шумели погонщики. Небо над войском потемнело от пыли, и в вышине уже парили орлы и черные вороны, чуявшие добычу.
Хан со свитой ехал впереди конных стрелков. Его шлем блестел под солнцем. Широкий плащ из белых шкурок жеребят развевался по ветру. Беглюк будто помолодел. Он чувствовал за спиной могучую силу, которую вела его крепкая рука. Сердце было спокойно, уверенность в победе не покидала его.
На следующий день к полудню застрельщики встретили вершников русичей. Вскоре показались и русские полки.
Завидев врага, русские войска подняли знамена, кресты и хоругви. Копья вскинулись, как из земли выросли. Казалось, двигается густой бор.
Впереди ехала богато вооруженная старшая дружина, бояре и дети боярские, следом — младшая дружина и ратные витязи в кольчугах и броне. Последними шагали пешие воины, где было и много окраинцев,— в посконных рубахах и портах, вооруженных рогатинами, топорами и палицами.
Перед войском на статных в узорчатой сбруе конях ехали витязи в серых блестящих кольчугах и шлемах с рисунчатой чеканкой. Алые, голубые и зеленые плащи переливались под солнцем, на сбруе гривастых коней вспыхивали золотые и серебряные пластины, ножны мечей сверкали разноцветными каменьями.
