Как же хорошо, что она тогда этого не сделала.
Осенью того года, перейдя на пятый курс, Таня начала подрабатывать, а заодно и снимать квартиру вместе с двумя подругами-однокурсницами, Любой и Надей. Она с нетерпением ждала приезда Васи — девчонки, хихикая, говорили, что уйдут куда-нибудь на полдня, дадут возможность им побыть одним, и душа Тани ликовала в предвкушении.
Однако Василий приехать не смог — как он тогда сказал, из-за проблем на работе. Теперь Таня понимала, что он врал ей, причём с самого начала.
Она продолжала ждать и планировать. На смену промозглой осени пришла зима — самая настоящая, морозная и снежная. Весь декабрь Таня грезила, как они с Васей будут гулять днём по красивому заснеженному парку рядом с домом, лепить снеговиков и, как дети, бросаться снежками, а вечером пить глинтвейн и любить друг друга — ведь обе её соседки уезжали на новогодние каникулы в свои родные города.
А Таня решила остаться. Ради Васи.
Вспоминать об этом было даже стыдно…
Он обещал приехать 3 января, а до этого у Тани гостила мама. Родным Таня ничего не рассказывала о своих отношениях на расстоянии, хотя сама не понимала толком, почему. Наверное, боялась, что не поймут. Особенно опасалась, что её стремление переехать в Петербург вызовет протест и сопротивление — ведь это так далеко от дома!
— Как у тебя на личном фронте, Танюш? — спрашивала мама. Она давно сетовала — мол, дочка у неё такая красивая, а с кавалерами не складывается, — но Таня только отмахивалась.
— Пока никто не полюбился, мамуль.
Людмила Васильевна была чутким человеком, поэтому давно поняла, что сердце дочери несвободно, вот только почему Таня не хочет ничего ей рассказать? Женщина тревожилась, но лезть с расспросами тоже не хотела. Главное, чтобы парень был хороший, а там уж разберёмся. Но наверняка хороший — разве могла бы её Танюша полюбить мерзавца?
Второго января мама уехала, и Таня, проводив её на поезд, сразу набрала Васю. На звонок он не ответил. Она спустилась в метро, и в тоннеле между станциями пришло сообщение: «Наберу позже, не звони сама».
Что-то больно кольнуло Таню, когда она прочитала эти строки. Василий всегда был очень приветлив и аккуратен в общении. А тут вдруг таким холодом повеяло… Словно это писал совсем не он, а кто-то другой.
Через пару часов наконец раздался звонок.
— Привет, Василёк! — сказала Таня радостно. — Я так тебя жду! Во сколько ты приезжаешь?
На том конце провода повисло странное, тяжёлое молчание, а потом Васин голос — показавшийся Тане в тот момент незнакомым, — произнёс:
— Таня… — Не солнце и не малыш, как он обычно её звал. — Я… я не приеду к тебе.
Она оторопела.
— Как?.. Что случилось?
— Ничего. Просто не приеду.
Она всё продолжала цепляться за свою мечту.
— А когда теперь? — спросила чуть охрипшим голосом.
— Никогда. Прости. Между нами… всё.
Слово «кончено» он так и не произнёс.
Ноги стали ватными, и Таня опустилась в мягкое кресло, чтобы не упасть. Зажав телефон в руках, она положила их на колени и уставилась на входную дверь. Хозяин квартиры повесил на ней деревянную табличку с фразой «И это пройдёт».
Из трубки доносилось:
— Пойми, у нас нет будущего… у меня ординатура… найдёшь лучше… буду помнить…
Его голос был чужим и далёким — он будто доносился с другой планеты, а не из другого города.
«Это пройдёт! Таня! Не молчи!»
Она швырнула телефон в дверь, попав в табличку, и заплакала.
Ночь Таня провела в забытьи. Телефон молчаливо пролежал в прихожей у двери, на комоде у кровати выдыхался открытый пузырёк «Валокордина», а Таня, как была, в леггинсах и футболке, уснула поперёк не застеленной кровати, обнимая подушки.
Утром не хотелось открывать глаза. Голос Василия всё ещё звучал в голове. «У нас нет будущего». А было ли прошлое?
Таня вспоминала каждую встречу, каждую проведённую вместе секунду — и сомневалась в том, что Вася действительно был с ней. Точнее, он был, но был ли он искренен? Сам же говорил, что их связь неразрывна, а теперь…
И почему вот так — по телефону? Неужели не хватило смелости приехать и сказать ей это всё в глаза?..
Весь тот день Таня не выходила из квартиры. За окном пушистыми хлопьями падал снег, замирая на мгновение перед окном в её спальне, словно единственный, кому было небезразлично её состояние. Виновато молчал разбитый телефон, который она так и не подняла с пола. Досадливо молчали стены, так и не ставшие свидетелями их страстной любви. Обиженно молчала зима, потеряв ещё одну влюбленную пару, которая могла бы по-детски резвиться в её снежном королевстве.
А на следующий день Таня уехала в свой родной город, осознав наконец — если проведёт в этой квартире ещё час, то свихнётся. И через два часа уже ехала в поезде Москва-Тверь, а через четыре — нажимала на кнопку дверного звонка, который много лет назад ставил её отец. Рукастый всё-таки был…
— Таня?! — воскликнул брат, открывая дверь. — Как здорово, что ты приехала!
