Глава 46
После своего грандиознейшего конфуза оставаться под одной крышей с ремонтной бригадой Лера наотрез отказалась. Неловкость присутствовала, что ни говори. И шуточки Германа, отпускаемые по данному поводу, улучшению внутреннего состояния не способствовали.
Додуматься же нужно, чтобы ляпнуть:
— Не закончите работу в срок или напортачите чего, мелкую на вас натравлю. Это я понимающий и лояльный. А она у меня – зверь во плоти! Сами видели. Загрызет же! И кожу живьем снимет. Вообще ошибок девочка не приемлет. Надеюсь, вы меня услышали!
Конечно, услышали. Все дружно гоготали, сотрясая стены, по достоинству оценив его чувство юмора. А вот ей было не до смеха. Так и ходила с пунцовыми щеками, пока не уговорила Давыдова вернуться в родительский особняк. Правда, уже ближе к вечеру. Зато как раз к ужину успели.
Никогда еще Лера не уплетала обычную жареную картошку с таким аппетитом. С зеленым лучком и маринованными огурчиками. Пальчики оближешь. Да! Станислав Юрьевич с головой окунулся в ностальгию, требуя от жены давно забытых, но простых и вкусных блюд. Наевшись, что называется, до отвала… они таки сообщили родителям о своем нелегком решении. Без подробностей. Только факты. Но и этого оказалось достаточно, чтобы Маргарита Алексеевна разрыдалась от счастья, а Станислав Юрьевич едва не расплющил обоих в своих медвежьих объятиях. В честь такого события глава семейства откупорил бутылку коллекционного красного вина, превращая в торжество банальный ужин. За столом просидели еще около двух часов. И почти все это время девушка пыталась убедить будущего свекра, что поведать столь счастливую новость своему отцу хотела бы самостоятельно. Несколько раз, откровенно рыча, Герман нетерпеливо вырывал мобильник из рук Станислава Юрьевича.
— Мелкая же ясно выразилась – сама сообщит!
И Валерия вдруг задумалась…
Судя по всему, предстоящая встреча с новоиспеченным тестем его не особо вдохновляла. Как и перспектива объясняться, почему так резко и беспричинно исчез из их жизни. А зная отца, именно об этом он и спросит Германа при встрече вместо приветствия. И попробуй обмани такого… тертого калача! А если вдруг, упаси Господь, Давыдов решит поведать ему чистую правду… что ж, у нее появятся все шансы почувствовать себя вдовой. Хотя их вполне могут убить и вместе! Хвала небесам, время придумать легенду и заучить ту наизусть в запасе еще имелось.
Потому Лера решила повременить и не сообщать пока родителю о своем грядущем замужестве. Спустя некоторое время, уставшие и совершенно измотанные, они поднялись в комнату Леры. Однако после душа, принятого на скорую руку, мужчину в спальне она не обнаружила.
Отчего-то стало тревожно вдруг. Сама своих ощущений не понимала. Наспех обернувшись большим махровым полотенцем, направилась на поиски. Вернее, попыталась. В итоге застыла, едва шагнув на балкон, изумленно разглядывая открывшуюся взору картину.
Герман устроил там своеобразное ложе, сдвинув две софы рядом.
Даже успел застелить простыню. А также принести пару подушек и одеяло. Впрочем, и самого себя успел удобно уложить на одну из сторон.
— Герман?
Завидев ее, Давыдов хищно оскалился:
— Сегодня будет теплая ночь. Проведем ее здесь.
— Под открытым небом? — скептически. — Без крыши над головой?
— Есть возражения?
— Одно.
— М-м-м?
— Я не умею… тихо кончать.
О, боги! Каждый мускул напрягся на его теле. А глаза и вовсе…
Вместо них были сейчас бездонные черные дыры.
И она прекрасно понимала, что последует за этим. Ее голодный зверь сорвался с цепи. Догадывалось и тело, простреливая приятной истомой между ног. Интуиция не подвела. Быстро приняв сидячее положение, мужчина вцепился в ее запястье и рывком дернул на себя. Полотенце слетело вниз, открывая его жадному взору ее полностью обнаженное тело. Секунда. Взмах ресниц. Удар сердца. И Лера уже, будучи полностью обездвижена, извивалась под ним, желая отдать всю себя. Без остатка.
— Значит, кричи! — тихонько шепнул на ухо. — Разбуди всех соседей. Не сдерживайся.
— Нечестно, — захныкала от нетерпения, чувствуя бедром его эрекцию.
— Тогда терпи, — сверкнул безумной улыбкой. — Только вот… сможешь ли? Сегодня я планирую сделать с тобой нечто очень… очень… очень пошлое! Так горячо будет, мелкая! Так сладко…
Каждое свое «очень» Давыдов сопровождал жалящими укусами чувствительной девичьей груди.
— До сих пор помню ту ночь, когда едва не разложил тебя… прямо на этом балконе!
Помнила и Лера. Но решила уточнить.
— После наших безумств в кабинете Смирновой?
— Нет, дурочка! Гораздо, гораздо раньше. Ты задыхалась. А я пил.
Спирина замерла, забыв, как дышать. Вторая ночь в его доме!
— Но… ты говорил, что не вспомнишь…
Черт! Он спрашивал ее тогда, как часто она кончала под Леней!
— Ложь! Гнусная ложь. Я помню все. Как развевались на ветру твои волосы, которые, к слову, ты обещала мне никогда не красить! — его пальцы играючи раздвинули ее плоть и, словно наказывая, юркнули внутрь. Прямо в жаркую глубину. Дыхание Спириной тут же сбилось. — Как от холода сжимались в тугие комочки твои охрененные соски и призывно манили под шелком сорочки. Ужасной. Ядовито-розовой. Из серии… вырви глаз. Но и в ней имелся огромный плюс – так обтягивала твою задницу, что нетрудно было догадаться – ты без трусов. Боже, я чуть рассудка не лишился!
— Еще… Герман… пожалуйста, нажми так еще разок! — всхлипывала, мечась на подушках и остервенело сминая простыни в кулаках. — А лучше не останавливайся!
— Клянусь, Лера… я поднялся тогда и подошел с одной-единственной целью, — замер, взирая на нее одичалым взглядом, — трахнуть тебя, девочка! Развернуть, нагнуть и трахнуть! И… до сих пор не знаю, что меня остановило. Возможно… боль. Боль в твоих глазах.
Сердце до предела сжалось от подобного откровения.
— Герман…
— Лера! — завопил кто-то совершенно озверевшим голосом, без стука вламываясь в спальню. И в том разгневанном человеке сложно было узнать Глеба. Однако это был именно он. — Где ты?
