Глава 21. Где я была раньше?
Платон тянет резину, как будто всеми силами пытается избежать предстоящий разговор.
Когда мы зашли в квартиру, он пошёл переодеваться в свою спальню. Затем отвлекал меня разговорами про ужин: что приготовить и когда.
Я не выдержала.
— Ты обещал мне рассказать, так рассказывай.
Платон тяжело вздыхает и ведёт меня на диван в зале. Мы садимся рядом. Блин, что же он такое хочет рассказать? Что даже и стоять нельзя. И ещё поза у него такая: как будто в любую минуту готов кинуться меня успокаивать.
Платон говорит:
— В детстве Андрей болел паротитом. Очень тяжело. Прививку ему не сделали по какой-то причине, мама до сих пор себя ругает. У него было осложнение, я не помню точно, как называется, кажется, двусторонний орхит. Была небольшая вероятность, что это не отразится на его фертильности. Но в подростковом возрасте родители проверяли его и…
— Андрей бесплоден, — договариваю я за него. — Поверить в это не могу, — я закрываю лицо руками, чтобы Платон не видел моих подступающих слез.
Да сколько же еще я не знала о своём так называемом муже? Я уже перестала думать о его предательстве, а теперь новая боль. Он обманывал меня специально столько лет. В горле застыла горечь. Я ее вылила на Платона:
— Андрей сам нашёл клинику, в которой мы проверялись, когда у нас год не получалось зачать.
Какой кошмар, зачем мне нужно было лгать? Ну вот зачем? Все было неправдой, все годы брака, все заключения. Врач говорил, что с Андреем все хорошо, как такое может быть?
— Я не знаю. Он говорил нам, что рассказал тебе до свадьбы. Говорил родителям, что тебе и в школе детей достаточно.
Тут я не выдержала, у меня начали все-таки течь слёзы. Хотя я пыталась сдерживаться как могла.
— Не понимаю. Зачем нужно было меня обманывать? Я же думала, что это я виновата…
Платон пододвинулся и обнял меня. Слёзы стали течь ещё сильнее теперь на его рубашку. Он гладил меня по спине.
— И как после этого можно кому-то верить? — спрашиваю я. Конечно, я не жду ответа. Это скорее крик отчаянья.
Платон начинает шептать мне на ухо:
— Я с тобой никогда так не поступлю. Я не буду тебя обманывать. Обещаю.
Я хотела отодвинуться от него, но Платон не позволил, только обнял ещё крепче.
Так мы сидели довольно долго.
Я думала обо всех тех годах, когда меня обманывал Андрей. Значит, он подкупил врача, сделал липовые анализы? Может, и вся клиника была ненастоящей?
Теперь я понимаю, почему вопрос «Когда же будут внуки?» задавала только моя мама, а свекр и свекровь никогда не интересовались. Я думала, что это из-за тактичности.
А они все знали. Все кругом все знали, кроме меня! Какой же Андрей подлец.
Потом я вспомнила о Виолетте, о той нашей встрече. Отстранилась от тёплой груди Платона и сказала, вытирая слёзы рукавом:
— Я недавно видела Виолетту, она сказала мне, что беременна от Андрея.
Платон сделал такое лицо, как будто только что попробовал что-то невкусное.
— Ир, Виолетте верить нельзя. Конечно, есть маленькая вероятность, что произошло чудо, но я сомневаюсь, врачи не давали никакой надежды. Сказала тебе, чтобы сделать побольнее.
И через минуту добавил:
— Если так хочешь, сделаем ДНК-тест. Хотя я уверен, что это мой ребёнок.
— Нет, не нужно. Мне нужно как можно скорее с ним развестись.
— Хочешь, я помогу? — спрашивает Платон.
Я киваю и обнимаю Платона сама, говорю:
— Спасибо, я не знаю, что бы я без тебя делала.
И это правда. Платон стал для меня незаменимым человеком в жизни. А ещё теперь я уверена: он отец моего ребёнка. И это хорошо.
На следующий день меня утром сильно тошнит. От сильной рвоты даже начинают болеть мышцы живота.
— Ты возьмёшь больничный, — не спрашивает, а утверждает Платон, когда я выхожу из ванной.
— Я отпрошусь пока на один день. Посмотрю, как будет завтра, — отвечаю я.
Платон недовольно качает головой.
Я звоню на работу, одна учительница соглашается меня подменить.
— Если что-то будет нужно, звони, — перед выходом говорит Платон.
— Ах да, кстати, сегодня придёт домработница. Откроешь ей дверь? Она уберётся и сварит обед, я ей уже написал, а ты отдыхай, ничего не делай, хорошо? — снова больше приказывает, чем спрашивает.
И не думала, что он может быть таким строгим.
Платон уезжает на работу. Я остаюсь одна. Лежу на диване и щёлкаю каналы. Интересно, какая у него домработница? Воображение рисует красивую девушку в коротком фартуке, таких обычно показывают во взрослых фильмах. Кручу головой и отгоняю от себя неприятные мысли. Конечно, она будет не такой. И чего это я?
Слышу звонок и иду открывать дверь.
Я вижу перед собой женщину, максимально далёкую от моего образа в голове и выдыхаю. Эта домработница годится Платону в бабушки.
— Здравствуйте, Ирина, Платон Сергеевич написал про вас, приятно познакомиться. А я Любовь Федоровна.
Домработница стальной походкой проходит в квартиру, как в свои владения, и сразу же приступает за дела, почти не обращая на меня никакого внимания.
Я сижу на диване и только диву даюсь. В таком возрасте, а такая проворная. За час успела столько всего сделать в большой квартире. Я бы за день не управилась. И пыль протерла, и пропылесосила везде, и полы намыла.
Мне было как-то неудобно, что рядом со мной убираются, а я тут сижу без дела.
После уборки Любовь Федоровна обратилась ко мне:
— Какой больше суп хотите покушать? Щи, рассольник, может, борщ?
— Рассольник, — говорю я и встаю:
— А давайте я вам помогу хоть в этом.
— О нет, вы что, отдыхайте, а то меня уволят. А мне нравится работать у Платона Сергеевича, — смеётся.
— Давно его знаете?
Она улыбается.
— Давненько уж. И как удивительно: первый раз вижу у него в квартире девушку.
Я опускаю глаза в пол, а Любовь Федоровна продолжает, не замечая моего замешательства:
