Глава 7.2
Это что-то невероятное…
Сносит все остатки жалкого самообладания в считанные мгновения. Никакой сдержанности. Настоящий шквал. Он не просто целует в ответ. Отбирает последнюю возможность ровно дышать. Его ладони сжимаются вокруг меня крепче. Гладят. Ласкают. Соскальзывают ниже. Они чувствуются настолько большими, что с лёгкостью обхватывают под ягодицами и размещаются на внутренней стороне моих бёдер, приподнимают намного выше, разводя в стороны, вынуждая обнять его за торс обеими ногами, впечатывая меня спиной в поверхность позади, плотно зажимая между глухим полотном и мужчиной. Цепляюсь за него крепче. Хочу избавиться от мешающей футболки, чтобы почувствовать больше контакта. Я нуждаюсь в этой необходимости настолько остро, что протестующе хнычу, когда не удаётся заполучить желаемое. Едва ли выходит достаточно громко и внятно. Всё поглощает новый безудержный поцелуй.
И я совершенно не поняла, почему вдруг всё заканчивается…
Слишком внезапно. Господин прокурор тяжело выдыхает, уткнувшись лбом в мой лоб.
— Насколько хороша здесь межкомнатная звукоизоляция? — спросил он хрипло.
Мне потребовалось немало времени, чтобы сообразить, о чём он вообще, как и то, какой теперь нужен ответ.
И если подумать об этом…
Достаточно. Тот же храп старших из Лариных не слышен, к примеру, при запертой двери.
Но всё равно…
— Стоит быть тише, — сделала вывод.
И это единственное, что я успеваю сказать, прежде чем оказываюсь оторвана спиной от двери и унесена к постели. Дальше связно говорить становится сложнее. Вновь завибрировавший чьим-то входящим звонком телефон выкинут на пол, сметённый коленом хозяина за ненадобностью. Избавляемся не только от него. От злополучной футболки тоже. Как и от моей майки, хотя ту мужчина не снимает, банально стаскивает с меня её к линии талии, постепенно сдвигая ниже не только саму ткань, но и даруемые мне новые поцелуи, от которых мой рассудок окончательно прощается с реальностью.
Да и кому она нужна?
Он же нереально горячий…
Обжигающий.
Я плавлюсь под ним, как тающий воск. Не удивлюсь, если он вылепит из меня что угодно, что только захочет. Поддамся. И не задумаюсь даже, насколько то будет приемлемым. Нет больше никаких границ. Слишком велика потребность заполучить, как можно больше и ярче.
— Ром… — кусаю губы, в самом деле стараюсь быть менее громкой, до судорог в пальцах царапая его плечи.
Я не нарочно. Но ловлю себя на этой провинности слишком запоздало, чтобы исправить. А ему самому и вовсе плевать. Если я и сдаюсь, то лишь потому, что он точно знает, каким образом сделать так, чтоб я никогда не опомнилась, будто кто-то когда-то вручил ему подробную инструкцию к моему телу и каждой точке, которую надо задеть, чтобы меня вновь и вновь выгибало в прошивающем насквозь удовольствии ему навстречу.
— Ром… — повторяю, сама не зная, о чём прошу.
Дальше трёх заветный букв должно быть что-то ещё. И я обязательно произнесла бы, если б мысль могла задержаться в моей голове. Но она не задерживается.
Зато врезается иное…
Поворот дверной ручки!
Шумный. Неоднократный. Вместе с безуспешными толчками в попытке незапланированного проникновения.
И стук. Громкий. Настойчивый.
— Ну, Лера… — начал ныть не сумевший вторгнуться в мою спальню младший брат. — Ну, проснись, Лера… я есть хочу! Сколько можно спать?!
Твою ж…
Маму!
Которую общую нашу. И которую, к слову, мог бы и вместо меня «разбудить»!!!
