- Нам нужно поговорить, - сбивчиво произнесла я.
- Нам не о чем говорить, Оксана. Ты здесь ради своей безопасности. Это всё. – И захлопнул дверь, так и оставив меня стоять на пороге. Было ощущение, что ту тонкую нить, что между нами образовалась, он распахал одним ударом лезвия ножа. Или это уже сделала я. Только боли в душе всё равно кто это сделал. Я хотела к нему, злому, властному, любому. Просто хотела побыть в его руках и обо всём забыть. Но я сама всё разрушила. Сама.
***************
С тех пор как мы приехали в этот дом, прошло уже больше недели. К нам каждый день приезжал Борис Аркадьевич, проводил в спальне Саши около часа и уезжал. Он неизменно был вежлив и всегда отвечал на все мои вопросы касательно своего пациента. Саша активно шёл на поправку, но так и не спешил покидать своё заточение. Еду нам привозил один из людей Игоря. Часть он оставлял на кухне, а часть относил в спальню Шумилова. А я старалась хоть чем-то занять себя. Я часами бродила по дому, изучала каждую его деталь, дизайн комнат, мебель. Возможно, во мне говорил профессиональный интерес, а возможно, я просто пыталась отвлечь себя. Потому что каждый день я неизменно приходила к одной и той же комнате. Слушала шорохи, раздающиеся за дверью, звук работающего телевизора, иногда приглушенный голос. А иногда я физически чувствовала его близость, словно он стоял по ту сторону двери. Естественно я не могла этого чувствовать на самом деле, но мне хотелось думать, что он тоже скучает. И в эти минуты та самая тонкая нить снова протягивалась между нами. Я надеялась, что в следующий миг он откроет дверь, сгребёт меня в объятья, и снова скажет «ты моя». Но каждый новый день повторялся, как и предыдущий. Много времени я проводила на зимней веранде. Она была очень уютной. Мягкие диваны, кресла, где можно было часами наблюдать за хлопьями снега, мягко падающими с неба на заснеженный сад. И в такие моменты я много думала, разум, как никогда, был чист и свеж. Я пыталась понять его, но каждый раз упиралась в бронированную дверь его сознания. Я никогда не пойму, что творится в его голове. Мне хотелось найти ему оправдание. Но я не могла. Я не помню, в какой именно день мои чувства к нему сменились злобой. Точнее нет, не сменились. Они ей дополнились. С каждым днём моё состояние становилось хуже. Какой-то внутренний озноб не давал мне покоя. Я всё больше времени проводила в кровати и меня одолевали вялость и сонливость. И сегодня все чувства, наполнявшие меня, перелились через край. Дождавшись, когда приедет Борис Аркадьевич, я проследовала за ним до заветной двери. Врач, как всегда, постучался и оповестил о своём визите, после чего послышался звук открывающегося замка. У меня было лишь несколько секунд для действий, словно случайно задеваю чемодан в его руках, и пока Борис Аркадьевич отвлекается, чтобы поднять его содержимое, проскальзываю в комнату и закрываю за собой дверь. Замираю, так и не обернувшись лицом в комнату, так как понимаю, что сейчас сделала глупость. Он же не хотел видеть меня всё это время, зачем я вообще к нему пришла. Но я знаю ответ, просто чтобы посмотреть ему в глаза.
- Ну, здравствуй, Оксана, - и сердце защемило от его, до боли знакомого голоса, - проходи, раз пришла.
Поворачиваюсь к нему, молча, не в силах что-либо ответить и меня накрывает волной боли и трепета. Он осунулся, похудел, всегда гладко выбритый подбородок покрыла недельная щетина, но от этого он не стал менее привлекательным. Он стоит всего лишь в метре от меня, и так хочется протянуть к нему руку, но я всё так же стою, боясь даже пошевелиться. Он решает всё за меня. Делает шаг в мою сторону, затем обхватывает за талию своей сильной рукой и резко притягивает к себе, впечатав в свою грудь. Одет только в пижамные штаны, и я щекой ощущаю его горячую кожу. Смотрю на аккуратный кусочек медицинского пластыря, прикрывающий его ранение, и неосознанно веду кончиками пальцев вокруг него. Саша запускает руку в мои волосы, осторожно, даже с каким-то трепетом массирует мой затылок. Наклоняется, и шумно вдыхая воздух, прижимается к макушке губами, зарываясь в копну непослушных волос.
- Ты пахнешь ягодами, как и в нашу первую встречу. Твой запах сводит меня с ума. Зачем ты пришла, Оксана? – и как будто наваждение разом схлынуло с меня после этого вопроса.
- Зачем?! – упираюсь руками в его грудь, и отталкиваюсь от него. – Ты ещё спрашиваешь зачем? Шумилов, я жила спокойно до встречи с тобой, но ты ворвался и проехался катком по моей жизни! Ты даже ни разу не поинтересовался моими чувствами! За неделю меня два раза пытались убить, а всё потому что ты просто не удосужился объяснить мне всё, что происходит вокруг нас. Я сижу здесь взаперти, и ты снова меня игнорируешь! Я ненавижу тебя за это всё! Ненавижу! – И меня уже накрывает истерика, он тянет ко мне руку, в попытке снова привлечь к себе, а я начинаю отбиваться. Бью его наотмашь, попадая по рукам, груди, лицу. Но, кажется, он даже не замечает эти удары. Чувствую, как меня накрывает усталость, и обессилено падаю на ковёр, больно ударяясь коленями. Слёзы градом льются по щекам, я смотрю на него, и хочется одновременно ударить и обнять. И я не знаю, какое из желаний больше перевешивает. – Ненавижу… - уже еле слышно шепчу я.
Садится рядом, тянется ко мне снова, а я отдёргиваюсь, словно от удара.
- Настолько тебе противен? – горько усмехается Саша, а я настолько устала морально за это время, что даже не хочу ему отвечать. Даже голову к нему не поднимаю. – Я отпущу тебя, как только это всё закончится. Уже поздно что-то менять сейчас, но потом я смогу освободить тебя. Потерпи, малышка.
- Не хочу.
- Придётся, девочка. Я и так, кажется, избавил тебя от своего общества. Потерпи, - снова повторяет он, а сам с силой притягивает меня к себе, сморит в глаза, наполненные слезами, обхватывает мою голову своей большой рукой, и поглаживает щёку большим пальцем, вытирая слёзы.
