16.1
- Он тебя никогда не тронет. Веришь? – говорит прямо в губы, но пока не переходит границ.
Что мне ответить? Конечно я ему мерю. Но ведь если скажу это, придется рассказывать и остальное, а этого не хочется. Прошлое тяготит душу, не дает жить спокойно. Хочется забыть этих людей, сбежать от них, спрятаться. Да, Руслан может защитить, оградить, вот только мне никто не даст гарантии, что сам не разочаруется и не исчезнет из моей жизни? Никто.
Уж лучше быть рядом с ним и облизываться, как кошка на сметану. Или все же ошибаюсь? Он ведь не прошел мимо. Спас, сейчас сделал все, чтобы подняться. Проглотил все мои колючки. Да и собирателем трофеев назвать Барсова сложно. Каким бы баловнем в плане женского внимания он ни был, на работе ни с кем не крутил.
- Злат?
- Я верю тебе, - стоит ему с нажимом позвать меня по имени, слова сами вырываются из горла, подписывая мне приговор.
Вижу, как на его лице расцветает шальная улыбка. Он получил, что хотел. Теперь нет преград. И плевать ему, что слова касаются лишь веры и не имеют никакого отношения к чувствам в паре. Он спрашивал о нас под предлогом веры. Уверена. Иначе как объяснить, что его губы все ближе от моих? Никуда не дернуться, не отстраниться. Все решено. Им. Не мной.
- Вот и умница. С остальным я разберусь, - тихий шепот дурманит, и я готова принять любой исход. – Но я так не понял, ты меня специально отвлекаешь?
Резко отстраняется и откидывается на невысокую спинку стула. Смотрю на него во все глаза и не понимаю, что происходит. У него все в порядке с головой вообще? То целовать собирается, то такие фортели выписывает. Или это вообще все мне почудилось?
- Лечить меня кто будет? – и кивает туда, где открытая рана.
Ах ты жук! Ладно. Заканчиваю расстегивать рубашку и чуть не присвистываю. Хорош же чертяка, и прекрасно знает об этом. Я мужчин таких только на картинках видела. Слюнку бы теперь не пустить. Нельзя быть мужикам такими красивыми. Нельзя. Руслану во всяком случае. Такое тело у человека с жутким характером. Обидно. Нет бы какой-то умный, веселый, милый и добрый с такими кубиками пресса был. Нет же, грубый, высокомерный, хамоватый удостоился всех этих мышц.
Ничего-ничего. Сейчас ты у меня получишь. Нечего было меня в реальность так жестоко возвращать. Прикладываю ватку ниже раны и как даю струйку перекиси прямо в рану. Все начинает кипеть, бурлить. И…
- Ауч, - зло шипит на меня, резко соскакивая со стула, заставляя пятиться назад. – Совсем что ли с ума сошла? Вообще меня не жалко? Я жизнью между прочим рисковал, от дурака с ножом уворачивался, а в итоге ни спасибо не сказала, на вопрос не стала отвечать, еще и рану как врачиха поликлиники обрабатываешь?
- Так ты так себя ведешь, потому что любопытно кто это был? – не могу кричать на него.
Мне обидно, что он так со мной поступает. Играет, как кот с мышкой. Не позволю. Ни за что и никогда.
- Не передергивай, Злат. Не поэтому. Узнать, что это за чухоморик дело одного звонка. Сама не скажешь, я легко все выясню сам. Просто ты зажатая, надо было расслабить. А ты так психанула и опять на меня с когтями. Обрублю их к чертовой бабушке. Поняла меня? Хватит строить из себя валькирию! Для этого у тебя есть я, не надо пытаться примерить мою шкуру на себя.
- Что? Вы мой босс вообще-то. Все. Я сама по себе.
Наступаю на него и даже не носочки привстаю, лишь бы не выглядеть трусишкой. Будет он мною командовать. Это я его люблю, а он просто играется, очки в моих глазах зарабатывает. Какая же я дурочка наивная, а он, он. Паразит. Вот кто!
- Дверь знаете где. Перекись, вата, пластыри, - нервно забираю аптечку со стола и сую ему в руки. – Сами справитесь. Мне некогда. Завтра тяжелый рабочий день, знаете ли, надо подготовиться. Не только у вас голова пухнет к концу дня и не один вы у нас бедненький. А раз уж я плохая такая, то по полной отыграю эту роль. Потом уберете за собой и дверь захлопните.
- Злата! – вместе с криком, на пол летит вся аптечка.
Плевать. Я ухожу, и пусть, что в ванну. Главное от него подальше, пока до увольнения не договорилась. Уже двинуться в нужном направлении даже успеваю, и вспоминаю, не все сказала. Резко разворачиваюсь, чтобы высказать оставшееся, как оказываюсь в цепкой хватке мужчины.
- Пусти меня. Пусти говорю, - упираюсь в его плечи, но толку.
Ему все нипочем. Поднял меня, наглец и только и остается, что сопеть возмущенно и болтать ногами. Не в рану же бить, чтобы хватку оставил. Жалко его.
- Ты, невыносимый, гадкий, провокатор. Ничего человеческого нет в тебе. Только и умеешь, что нервы трепать, перед матерью и коллегами подставлять. Ненавижу, - выпаливаю в запале злости, то ли на него, то ли на себя.
- Уже на «ты»? Знал бы, сразу так сделал. Доигралась ты, девочка.
- Что?
Но отвечать он не собирается. Чуть подкидывает вверх, заставляя в страхе обхватить его как обезьянка и жадно целует.
Пытаюсь сопротивляться, но не получается. Слишком много чувств внутри, которым выход нужен. И он знает, куда их направить. Крепко прижимает меня к себе, играет со мной. От контраста нежных касаний, который похожи на прикосновение бабочек, и жадных укусов-поцелуев сносит крышу.
