Как Вы живете? Чем кончилась история в «Р<усских> новостях»?[153]
Мы оба шлем Вам самый сердечный привет.
33. Г.В. АДАМОВИЧ — М.А. АЛДАНОВУ. Начало декабря 1949 г. Париж[154]
53 rue de Ponthieu Paris 8e Ely 68-88
Дорогой Марк Александрович
Прилагаю проект того обращения о книге В.С. Варшавского, о котором я Вам писал. Согласились ли бы Вы его подписать? Напоминаю, что предполагаются только три подписи — Ваша, Ив<ана> Алекс<ееви>ча и Маклакова. Само собой разумеется, что любые изменения или поправки Ваши в тексте принимаются без рассуждений.
А part cela[155], мне очень бы хотелось Вас видеть, но Вы, вероятно, дорожите своим парижским временем и рассчитываете каждый час. Кажется, мы должны встретиться в пятницу у Рубинштейнов?[156] Был бы очень рад, если б это было так.
Крепко жму Вашу руку.
Преданный Вам
Г. Адамович
P.S. Конечно, было бы правильнее, чтобы Варшавский обратился бы к Вам сам, а не через меня. Я это ему и советовал. Но он болезненно застенчив и все боится, что он не то скажет или не так выразится.
34. М.А. АЛДАНОВ — Г.В. АДАМОВИЧУ 9 декабря 1949 г. Париж 9 декабря 1949
Дорогой Георгий Викторович.
Ведь Вы получили мое довольно длинное письмо из Ниццы по делу В.С. Варшавского? Я Вам писал, что охотно подпишу воззвание с Маклаковым и Буниным при условии, что оно нигде не появится в печати, кроме «Н<ового> р<усского> слова». Вы на это не отвечаете. Если это условие для Вас приемлемо, то, разумеется, я рад подписать прилагаемый текст Ваш и никаких поправок не имею. Боюсь только, что это ровно ничего Владимиру Сергеевичу не даст.
Мне тоже очень хотелось бы повидать Вас. Мы встречаемся у Рубинштейна во вторник 13-го.
Шлю сердечный привет.
35. Г.В. АДАМОВИЧ — М.А. АЛДАНОВУ. 16 февраля 1950 г. Оксфорд
16/II-1950 Wellington Hotel 2, Wellington Square Oxford
Дорогой Марк Александрович
Шлю Татьяне Марковне и Вам искренний привет из Оксфорда. Je fais lanavette[157] между этим очаровательным городом и Манчестером[158], который очарователен значительно менее. Если у Вас были бы какие-нибудь поручения в Лондоне, я с удовольствием все исполню. Буду там, вероятно, раза два. До Вас, вероятно, доходят слухи о многотрудных родах новой парижской газеты[159]. Я уехал, когда все еще висело в воздухе — и, кажется, так оно и висит по сей день. Мне пишут, что наш экс-патрон[160] собирается вложить в дело свой собственный миллион и бодро продолжать свою линию. Если это так, положение осложняется. Но сами пишущие не очень верят такой щедрости — и считают, что дни «Р<усских> н<овостей>» сочтены[161].
До свидания, дорогой Марк Александрович. Надеюсь быть в Париже 15 марта. По возвращении я Вам напишу. Это «турне» немножко поправит мои финансовые дела. Передайте, пожалуйста, низкий поклон Татьяне Марковне.
Ваш Г. Адамович
36. М.А. АЛДАНОВ — Г.В. АДАМОВИЧУ 19 февраля 1950 г. Париж 19 февраля 1950
Дорогой Георгий Викторович.
Спасибо за письмо. Оксфорд — очаровательный город, я его знаю. Довольны ли Вы работой? Пожалуйста, очень кланяйтесь С.А. Коновалову[162]. Вдруг я в апреле — мае съезжу в Англию, — тогда, конечно, у него буду. В Ницце я зашел к нему «с обратным визитом», хотел познакомиться с его супругой, но они накануне уехали. Не забудьте ему это сказать.
Никаких поручений у меня нет, благодарю Вас. Но отчего же Вам не зайти или не позвонить моим родным, которых Вы знаете. Их адрес: [пропуск в машинописи для вписывания адреса]
О миллионе Ступницкого я не слышал. А вот и от Кусковой, и от Маклакова, и от Кантора слышу, что Вы будете редактором новой газеты. Вчера получил от Михаила Львовича приглашение в ней сотрудничать. Вчера же его отклонил по причинам, которые Вы знаете или о которых догадываетесь. Не знаю, согласились ли Екатерина Дмитриевна и Василий Алексеевич. Во всяком случае, я искренно рад, что будет другая газета, и желаю успеха. Ради Бога, тотчас, в первой же передовой статье, сожгите то, чему поклонялись — если не Вы, то экс-патрон. Но сожгите так, чтобы всем было ясно: сожжено все, пепел развеян, началась новая страница. Тогда я хоть читать буду с удовольствием. Догадываюсь, впрочем, что Вы ничего не сожжете, а будут те придаточные предложения, о которых мы с Вами в Ницце говорили. Очень хотел бы в этом ошибиться. А как я Ваш талант и ум почитаю, — Вы давно знаете.
Татьяна Марковна и я шлем сердечный привет.
Кстати, отчего бы Вам не пригласить в сотрудники по музыкальной части Л.Л. Сабанеева?[163] Ему очень хочется писать, и человек он компетентный и даровитый.
37. Г.В. АДАМОВИЧ — М.А. АЛДАНОВУ. 13 марта 1952 г. Манчестер
13/III-52 c/o Mrs Davies 104, Ladybarn Road Manchester 14
Дорогой Марк Александрович
Я случайно в здешней университетской библиотеке нашел Вашу книгу «Огонь и дым»[164] — которую, представьте себе, никогда не читал! — и прочел ее с таким интересом и увлеченностью, что захотелось Вам написать. Особенно — о славянофилах и их «родстве» с большевиками[165]. Это то, что давно меня занимает, а у Вас я нашел многое в объяснение моих личных догадок или соображений. Да и все вообще так интересно, что я удивлялся — как это я раньше этой книги Вашей не знал!
А кроме того, я вспоминал о Вас по другим, тоже литературным причинам. Вы летом мне в Ницце говорили, что Чехов лучше Тургенева — а я протестовал слабо, плохо Тургенева помня. Но вот теперь я перечел «Отцы и дети», и мне захотелось протестовать уже иначе. Cest tres fort[166], и, по-моему, никогда Чехову до этого не дописаться бы. Что Толстой над «О<тцами> и д<етьми>» заснул[167] — это я, пожалуй, понимаю. Для него все в них было — мимо. Но вообще-то, это, по-моему, вещь замечательная и более сложная, чем все другое у Тургенева. Если Базаров и говорит глупости, то по вине эпохи. А там, где он сам по себе, — он очень умен и как-то странно современен. Зато «Дым» — удручительно, даже в любовной части, которая когда-то очень мне нравилась.
Простите, Марк Александрович, за это непрошеное литературное рассуждение. Когда читаешь чью-либо книгу, хочется с автором поговорить (не всегда, конечно, и не все книги). Значит, отчасти и сами того не зная, Вы меня на разговор вызвали.
Я летом собираюсь быть в Ницце, месяца на два. Надеюсь на встречи в Cafe de Lyon. Здесь я — до конца мая, с перерывом на Пасху. Город мрачный, вечерами я сижу один и греюсь у печки, но есть в этом и что-то хорошее, «пора подумать о душе».
Крепко жму Вашу руку и прошу передать сердечный привет и поклон Татьяне Марковне.
Искренне Ваш
Г. Адамович
38. М.А. АЛДАНОВ — Г.В. АДАМОВИЧУ 19 марта 1952 г. Ницца 19 марта 1952
Дорогой Георгий Викторович.
Очень Вы меня обрадовали письмом. Я просто смущен тем, что Вы пишете о моей книге «Огонь и дым», о которой я и думать забыл, не заглядывал в нее, верно, лет двадцать пять. Я в свои старые книги вообще заглядываю редко, кроме «Истоков», — эту книгу я люблю. Только что, например, в Англии вышла моя старая книга «Ключ» — «Бегство» (в Америке и теперь в Англии оба романа идут в одном томе, под заглавием «The Escape»[168]). Пока я прочел только одну (холодную) рецензию в «Таймс». Судя по ней (хотя по одной рецензии судить, конечно, нельзя), роман успеха в Англии иметь не будет. Напротив, «Истоки» («Before the Deluge») имели немалый успех, были выбраны «Book Society», и пресса была очень хороша. Я подумал, что англичане правы. Я этот роман («Ключ» — «Бегство») начал как роман уголовный, имея в виду роман «символический», — где же иностранному читателю в этом разобраться (да и идея была сомнительная).
