- Динни? Вот замечательно!
- Мне рассказали, что вас легче всего поймать, когда вы стоите под окнами королевы.
- Да. Сами видите, до чего я дошел.
- Могло быть хуже.
- Вы теперь совсем поправились? Во всем виноват тот злосчастный день в Сити, - вы тогда, наверно, и прозябли.
- Проводите меня до парка. Мне надо поговорить с вами насчет Джека Масхема.
- Я боюсь сказать ему.
- Я могу сделать это за вас.
- Как!
Динни взяла его под руку:
- Мы с ним в родстве через дядю Лоренса. Кроме того, мне довелось лично познакомиться с ним. Мистер Дорнфорд совершенно прав: от того, когда и как Масхем обо всем узнает, зависит многое. Позвольте мне рассказать ему.
- Я не знаю... Право, не знаю...
- Словом, я поговорю с ним.
Крум посмотрел на нее:
- Мне просто не верится...
- Честное слово!
- Вы страшно любезны и, конечно, сделаете это лучше меня, но...
- Ну, и довольно.
Они добрались до парка и пошли вдоль решетки в сторону Маунтстрит.
- Часто встречаетесь с адвокатами?
- Да. Они перебрали все наши аргументы, - прямо перекрестный допрос.
- Мне кажется, он не так уж страшен, если говоришь правду.
- Они переворачивают каждое слово на все лады. А тон какой!.. На днях я зашел в бракоразводный суд, послушал одно дело. Дорнфорд говорил Клер, что ни за какие деньги не согласится выступать в таких процессах. Хороший он человек, Динни.
- Да, - согласилась Динни, заглянув в бесхитростное лицо Тони.
- По-моему, наши адвокаты не слишком интересуются этим делом. Оно не по их части. Исключение составляет только "очень молодой" Роджер: он немножко спортсмен и к тому же верит, что мы говорим правду, так как чувствует, насколько я жалею о том, что это правда. Ну, здесь вам сворачивать. А я поброжу по парку, иначе не засну. Луна-то какая!
Динни пожала ему руку.
Подойдя к дому, она оглянулась и увидела Крума на прежнем месте. Он приподнял шляпу - не то прощаясь с девушкой, не то здороваясь с луной...
По словам сэра Лоренса, Джек Масхем собирался в город в концу недели. Сейчас он снимает квартиру на Райдер-стрит. В свое время, когда дело шло об Уилфриде, Динни, не задумываясь, помчалась к Масхему в Ройстон; теперь, когда дело идет о Тони Круме и она явится на Райдер-стрит, придется задуматься Масхему. Поэтому на другой день, во время завтрака, она позвонила в Бэртон-клуб.
Голос Масхема мгновенно напомнил ей тот день, когда она в последний раз слышала его у Йорке кой колонны.
- Говорит Динни Черрел. Вы не могли бы встретиться со мной сегодня?
Голос медленно процедил:
- Э-э... разумеется. Когда?
- В любой час, который вас устроит.
- Вы звоните с Маунт-стрит?
- Да, но я предпочла бы заехать к вам.
- Э-э... прекрасно. Приходите к чаю на Райдер-стрит. Я снимаю ту же квартиру. Номер вам известен?
- Да, благодарю вас. Значит, в пять?
Когда Динни подходила к дому Масхема, ей пришлось собрать все силы. В последний раз она видела его в вихре схватки с Уилфридом. К тому же он олицетворял для нее ту скалу, о которую разбилась ее любовь к Дезерту. Ненавидеть Масхема ей мешало лишь сознание того, что его вражда к Уилфриду проистекала из его своеобразного отношения к ней, Динни. Так, шагая быстро и медленно размышляя, она добралась до его квартиры.
Дверь ей открыл человек, всем своим видом наводивший на мысль, что он обеспечивает свою старость, сдавая комнаты тем, у кого когда-то служил. Он провел девушку на третий этаж.
- Мисс... э-э... Черрел, сэр.
В довольно уютной комнате около открытого окна стоял Джек Масхем, высокий, стройный, томный и, как всегда, изысканно одетый.
- Чаю, пожалуйста. Родни.
Он приблизился к Динни и протянул руку.
"Словно замедленный кинофильм", - подумала она. Он, видимо, был удивлен ее желанием встретиться с ним, но ничем этого не обнаруживал.
- Бывали на скачках с тех пор, как мы виделись на дерби Бленхейма?
- Нет.
- Я помню, вы ставили на него. На моей памяти это самая большая удача новичка.
Он улыбнулся, морщины на его загорелом лице стали особенно явственны, и Динни заметила, что их очень много"
- Прошу садиться. Вот чай. Не откажите разлить сами.
Она подала ему чашку, налила себе и спросила:
- Ваши арабские матки уже прибыли, мистер Масхем?
- Я жду их к концу следующего месяца.
- Вы поручили надзор за ними Тони Круму?
- О! Разве вы знакомы с ним?
- Через сестру.
- Приятный юноша.
- Да, - отозвалась Динни. - Я пришла к вам по поводу него.
- Вот как?
"Он слишком много мне должен, чтобы отказать", - мелькнуло в голове у девушки. Она откинулась назад, положила ногу на ногу и в упор посмотрела на Масхема:
- Я хочу, разумеется конфиденциально, сообщить вам, что Джерри
Корвен вчинил моей сестре бракоразводный иск и привлек Тони Крума в качестве соответчика.
Джек Масхем слегка повел рукой, державшей чашку.
- Он ее любит, они действительно проводили время вместе, но обвинение не соответствует истине.
- Понятно, - уронил Джек Масхем.
- Дело будет слушаться на днях. Я убедила Тони Крума позволить мне рассказать вам обо всем этом. Ему было бы неловко говорить о себе самом.
Масхем по-прежнему смотрел на нее. Лицо его было непроницаемо.
- Я знаком с Джерри Корветом, - сказал он. - Но я не знал, что ваша сестра ушла от него.
- Мы не предаем это огласке.
- Разрыв произошел из-за Крума?
- Нет. Они впервые встретились на пароходе, когда она уже возвращалась в Англию. Клер порвала с Джерри по совсем другим причинам. Конечно, они с Тони Крумом вели себя неосмотрительно, за ними следили и видели их при так называемых компрометирующих обстоятельствах.
- Что вы конкретно имеете в виду?
- Однажды поздно вечером они возвращались из Оксфорда. У них отказали фары, и они провели ночь в машине.
Джек Масхем слегка приподнял плечи. Динни, не спуская с него глаз, наклонилась вперед:
- Я уже сказала, что обвинение не соответствует истине. Это действительно так.
- Но, дорогая мисс Черрел, мужчина никогда не признается, что...
- Вот почему вместо Тони к вам пришла я. Моя сестра не станет мне лгать.
Плечи Масхема снова слегка приподнялись.
- Я, собственно, не понимаю... - начал он.
- Почему это касается вас? Вот почему: я не надеюсь, что им поверят.
- Вы хотите сказать, что, прочитав об этом деле в газетах, я стал бы недоброжелателем Крума?
- Да. Мне кажется, вы решили бы, что он нарушил "правила игры".
Динни не сумела скрыть легкой иронии в голосе.
- А разве это не так? - спросил он.
- По-моему, нет. Он горячо любит Клер и все же сумел держать себя в руках. А что касается любви, то от нее никто не застрахован.
При этих словах воспоминания опять нахлынули на нее, и она потупилась, чтобы не видеть этого бесстрастного лица и насмешливо изогнутых губ. Затем, повинуясь внезапному наитию, объявила:
- Мой зять потребовал денежного возмещения ущерба.
- Вот как? - удивился Джек Масхем. - Я не знал, что так делается и в наши дни.
- Он требует две тысячи, а у Тони Крума ничего нет. Он заявляет, что ему все равно, но если они проиграют, он разорен.
Затем наступило молчание. Джек Масхем опять отошел к окну, сел на подоконник и спросил:
- Что же я могу сделать?
- Не отказывать ему от места - вот и все.
- Муж на Цейлоне, а жена здесь. Знаете, это...
Динни поднялась, шагнула к нему и остановилась:
- Мистер Масхем, вам не кажется, что вы в долгу передо мной? Разве вы забыли, как отняли у меня возлюбленного? Знаете ли вы, что он умер там, куда бежал из-за вас?
- Из-за меня?
- Да. Он отказался от меня из-за вас и того, что вы защищали. А теперь я прошу вас не добивать Тони Крума, как бы ни повернулось дело. До свиданья.
И, прежде чем Масхем успел открыть рот, Динни вышла.
Она почти бежала по направлению к Грин-парку. Все вышло совсем не так, как она предполагала! Может быть, ее вмешательство сыграет роковую роль. Но что поделаешь - слишком уж сильно закипел в ней былой протест против глухой стены внешних форм, против незримых, но беспощадных традиций, о которые разбилась ее любовь. Иначе и быть не могло! Весь вид этого долговязого денди, звук его голоса непреодолимо вернули ее к прошлому. А, будь что будет! Ей все-таки легче: горечь, которую она так долго таила в душе, наконец излилась.
На другой день утром она получила записку:
"Райдер-стрит.
Воскресенье.
Дорогая мисс Черрел,
Можете рассчитывать на меня в известном вам деле.
С искренним уважением
Ваш Джек Масхем".
XXVII
Заручившись этим обещанием" девушка на следующий день уехала в
Кондафорд, где нашла атмосферу крайне напряженной и попыталась хоть немного ее разрядить. Родители Динни вели обычный образ жизни, но были явно подавлены и встревожены. Ее мать, женщина застенчивая и восприимчивая, вся сжималась при одной мысли о том, что Клер может пасть в мнении света. Ее отец, видимо, отдавал себе отчет, что независимо от исхода дела люди сочтут его дочь существом легкомысленным и лживым. Молодого Крума еще извинят, но никто не извинит женщину, которая поставила себя в такое положение. К тому же он испытывал гневное и мстительное чувство к Джерри Корвену, решив, насколько будет в его силах, помешать этому субъекту добиться своей цели. Такая чисто мужская позиция казалась Динни несколько смешной, но страдальческая наивность, с которой отец гонялся за миражем, упуская из виду существенное, не могла не вызывать в девушке известного сочувствия. Поколению ее отца развод до сих пор казался внешним и видимым проявлением внутреннего и духовного бесчестия. Для нее же самой любовь была только любовью: когда она сменяется отвращением, половая близость теряет всякое оправдание. То, что Клер уступила Джерри Корвену здесь, на своей лондонской квартире, шокировало Динни гораздо больше, чем бегство сестры от мужа с Цейлона. Те бракоразводные процессы, с которыми она время от времени знакомилась по газетам, отнюдь не укрепляли ее веру в то, что браки заключаются на небесах. Но она считалась с переживаниями людей, воспитанных в старых понятиях, и старалась не усугублять растерянность и тревогу родителей. Она избрала другую, более практическую линию. Так или иначе, - по-видимому, иначе, - но дело скоро кончится. А люди в наши дни обращают мало внимания на чужие дела.
