"Боже, ты отлично выглядишь, Брайди", - заметила Мэдж Даудинг, дожидавшаяся своей очереди к зеркалу. При этих словах она придвинулась к нему поближе, сняла очки и приготовилась мазать тушью ресницы. Она близоруко щурилась, глядя в овальное стекло и копалась так долго, что у остальных девушек начало лопаться терпение.
"Да поторопись ты, ради Бога!" - воскликнула Энни Макке. - "Или мы простоим здесь всю ночь."
Мадж Даудинг единственная была здесь старше Брайди. Ей уже исполнилось тридцать девять, хотя обычно она в этом не признавалась. Девушки посмеивались над ее уловками и говорили, что ей давно пора смириться с тем, что имеет - с возрастом, косоглазием и плохой фигурой - и перестать гоняться за мужчинами и смешить всех вокруг. Какой нормальный мужчина на нее позарится? Уж лучше бы Мэдж Даудинг трудилась по субботам в церкви Пресвятой Девы Марии: кажется, каноник О'Коннел подыскивал недавно себе помощников.
"Тот парень уже приехал?" - спросила она, отодвигаясь, наконец, он зеркала. - "Ну, тот, с длинными руками. Кто-нибудь его видел?"
"Он танцует с Кэт Болгер", - ответила одна. - "Она к нему клеится."
"Симпатичный мальчик", - заметила Пэтти Берн, и все засмеялись, поскольку человек, про которого это говорилось, давно уже не был мальчиком - выглядел лет на пятьдесят и был, судя по всему, одним из старых холостяков, изредка выбиравшихся на танцы.
Мэдж Даудинг поспешно выскочила из раздевалки, даже не дав себе труда притвориться, будто ее не волнуют Кэт Болгер и человек с длинными руками. Два ярко-красных пятна разгорелись у нее на щеках, а когда она в спешке споткнулась о порог, все дружно рассмеялись. Будь она помоложе, так бы не волновалась.
Дожидаясь своей очереди, Брайди болтала со знакомыми. Некоторым надоело ждать, и они довольствовались пудреницами. Затем по двое или трое, редко в одиночку, они покидали раздевалку и занимали свои места у спинок стульев, сдвинутых к одной стене танцзала, где и оставались, пока их кто-нибудь не приглашал. Мистер Малони, мистер Свентон и Дано Райан играли "Полнолуние", "Кто ее целует сейчас"
и "Я буду рядом".
Брайди танцевала. Отец, наверное, уже заснул, сидя у камина; приемник, настроенный на волну "Радио Эйрин", что-то бормотал в одиночестве. Отец послушал "Порядок и добросовестность" и "Зерна таланта". Ковбойский роман "Три дороги"
Джека Матолла соскользнул с его единственного колена на плиточный пол. Через некоторое время отец вздрогнет и проснется, как это бывает каждый вечер, спросонья не сообразит, что сегодня за день, и почему он не видит ее на обычном месте, где она всегда сидит за починкой одежды или мытьем яиц. "Новости еще не кончились?" - спросит он автоматически.
Пыль и сигаретный дым клубились вокруг хрустальной люстры, каблуки стучали, девушки смеялись и прыскали в ладошку, некоторые, не желая ждать настоящих партнеров, танцевали друг с дружкой. Музыка грохотала, музыканты поснимали пиджаки. Они энергично проиграли несколько куплетов из "Страны огня", потом романтическую "Просто один из всех". Темп танца задал Пол Джонс, потом Брайди обнаружила себя с каким-то юношей, рассказывающим, что собирается эмигрировать:
с этой нацией, по его мнению, все кончено. "Я сижу в холмах со своим дядей", - говорил он, - "работаю по четырнадцать часов в сутки. Разве это жизнь для молодого человека?" - Она знала его дядю, фермера, чьи каменистые акры отделяла от земли ее отца только одна ферма. - "Он помешан на работе", - говорил ей юноша, - "Ну какой в этом смысл, а, Брайди?"
В десять часов поднялся небольшой переполох, вызванный появлением трех великовозрастных амбалов, приехавших на велосипедах из пивной Кари. Они громко кричали и свистели, приветствуя кого-то в противоположном конце зала. Вокруг себя амбалы распространяли запах портера, виски и пота.
Каждую субботу, сразу после их появления, мистер Дуайер складывал свой столик и запирал ящик с выручкой: танцзал был полон.
"Как дела, Брайди?" - спросил один из амбалов, известный как Бозер Эган. Другой, Том Дэйли, спросил Пэтти Берн, как ее дела. "Потанцуем?" предложил Лупоглазый Хорган Мэдж Даудинг, и тут же прижался своей грудью в синем костюме к вырезу ее платья. Брайди танцевала с Бозером Эганом, который отметил, что она сегодня прекрасно выглядит.
Амбалы никогда ни на ком не женятся, давно уже заключили девушки танцевального зала: они связаны семейными узами с портером, виски и ленью, а еще с тремя мамашами где-то в холмах. Человек с длинными руками не был пьян, но во всем остальном явно принадлежал к той же породе: что-то в его лице выдавало вечного холостяка.
"Отлично", - сказал Бозер Эган, нетвердо и пьяно выписывая танцевальные па. - "Ты прекрасный маленький танцор, Брайди."
"Немедленно прекрати!" - вскричала Мэдж Даудинг так, что голос ее перекрыл музыку. Лупоглазый Хорган засунул пальцы в вырез на спине ее платья и сейчас пытался сделать вид, что это вышло случайно. Он глуповато улыбался, лицо лоснилось от пота, а глаза, из-за которых он получил свое прозвище, выкатились еще больше и налились кровью.
"Смотри под ноги", - откликнулся Бозер Эган и засмеялся, брызгая слюной так, что несколько капель попало Брайди на лицо. Энни Макке, танцевавшая неподалеку от места происшествия, тоже засмеялась и подмигнула Брайди. Дано Райан отставил в сторону барабаны и запел. "Как я мечтаю твои губы целовать", - негромко мурлыкал он, - "и как хочу тебя к себе прижать."
Никто не знал имени человека с длинными руками. Единственное, что от него слышали в зале, - стандартное приглашение. Он был из тех застенчивых мужчин, которые стоят в стороне, когда не знают фигур какого-нибудь танца. А когда вечер кончится, он уедет на велосипеде, ни с кем не попрощавшись.
"Наша киска сегодня распрыгалась", - громко прошептал Тим Дэйли на ухо Пэтти Берн: оживление, с которым Кэт Болгер приняла приглашение сначала на фокстрот, потом на вальс, не осталось незамеченным.
"Я жду тебя", - пел Дано Райан. - "Страдаю и мечтаю о тебе."
Дано Райан ей подойдет, часто думала Брайди, потому что Дано Райан принадлежал к совсем другому типу холостяков: у него было всегда грустное лицо, словно он устал быть один. Каждую субботу она думала, что он ей подойдет, а потом целую неделю не раз возвращалась к этой мысли. Дано Райан подойдет, потому что ему ничего не стоит переселиться к ним на ферму, несмотря на ее одноногого отца.
Втроем они смогут жить не беднее и не богаче, чем вдвоем, - так, по ее мнению, должен рассуждать Дано Райан, потому что, отдавая им деньги, которые зарабатывал на дорожных работах, он сможет зато экономить на плате за жилье. Однажды, когда танцы закончились, она придумала, что у ее велосипеда прокололо заднее колесо, и он некоторое время возился с ним, а мистер Мэлони и мистер Свентон ждали его в машине мистера Мэлони. Он накачал колесо автомобильным насосом и сказал, что, по его мнению, оно продержится.
В танцзале всем было хорошо известно, что она прикидывает свои шансы насчет Дано Райана. Но так же хорошо было известно и то, что Дано Райан как-то устроил свою жизнь, и вот уже несколько лет ничего в ней не меняет. Он снимал квартиру у вдовы по имени миссис Гриффин, жившей со своим умственно-отсталым сыном в коттедже на окраине города. Говорили, что он привязан к ребенку, часто покупает ему сладости и катает на передней раме велосипеда. Час или два в неделю он посвящал церкви Пресвятой Девы Марии и был вполне предан мистеру Дуайеру. Он играл и пел также в двух других танцзалах мистера Дуайера, отклоняя предложения более престижного городского танцевального клуба, несмотря на то, что выступать там было бы для него удобнее, а гонорар больше того, который платил мистер Дуайер. Но мистер Дуайер открыл Дано Райана, и Дано Райан никогда не забывал об этом - так же, как мистер Малони и мистер Свантон не забывали о том, что их тоже открыл мистер Дуайер.
"Давай выпьем лимонада", - предложил Бозер Эган. - "И возьмем бисквиты, а, Брайди?"
Крепкие напитки никогда не продавались в танцзале "Романтика", у заведения не было разрешения торговать этим дополнительным возбудителем. Фактически, мистер Дуайер никогда и не пытался получить разрешение ни для одного из своих заведений, полагая, что романтика и алкоголь трудно совмещаются, особенно в таком возвышенном месте, как танцевальный зал. За спинками стульев, на которых обычно сидели девушки, маленькая толстушка жена мистера Дуайера - продавала бутылки лимонада с воткнутыми в них соломинками, бисквиты и печенье. Она не переставая болтала, в основном об индюшках, которых разводила. Однажды она сказала Брайди, что отностится к ним, как к детям.
"Спасибо", - сказала Брайди, и Бозер Эган повел ее к стойке. Скоро должен был начаться перерыв: скоро все трое музыкантов пройдут через зал к выходу. Она стала думать, о чем бы спросить Дано Райана.
Когда в шестнадцать лет она впервые попала в танцзал "Романтика", Дано Райан был уже здесь, на четыре года старше ее, и точно так же, как и сейчас, играл на барабанах мистера Малони, Она тогда почти не замечала его, потому что он был не одним из танцоров, а, скорее, частью обстановки зала, как высокая стойка, лимонадные бутылки, мистер Дуайер или миссис Дуайер. Юноши, танцевавшие тогда с нею в своих вечерних темно-синих костюмах, потом исчезли: кто в город, кто в Дублин или Брайтон, - а те, кто остался, превратились со временем в великовозрастных деревенских холостяков. Был еще мальчик по имени Патрик Грэйди, в которого она была тогда влюблена. Неделю за неделей она уезжала из танцзала "Романтика", сохраняя в памяти его лицо - тонкое бледное лицо, обрамленное черными волосами. Она чувствовала что-то особенное, когда танцевала с ним, и думала, что он чувствует то же самое, хотя он никогда ей об этом не говорил. Все ночи он не выходил у нее из головы, да и дни тоже, когда она помогала матери на кухне, или отцу в коровнике. Неделю за неделей она спешила в танцзал, радуясь розовому фасаду, танцам и Патрику Грэйди. Часто они пили вместе лимонад, ничего не говоря друг другу и не зная, что сказать. Она думала, что он ее любит, и верила, что однажды он уведет ее из этого туманного романтического зала со всей его голубизной, розовыми дверями, хрустальной люстрой, светом и музыкой. Она верила, что он уведет ее туда, где светит яркое солнце - в город, где будет церковь Пресвятой Девы Марии, свадьба и улыбки на лицах. Но Патрик Грэйди достался другой девушке из города, никогда и не бывавшей в придорожном танцзале. Она получила Патрика Грэйди , когда у того не оставалось выбора.
