Опешив, я пробормотала про себя: --Я и не думаю, что это игра.
-- Когда я сновижу, я -- Эсперанса, -- продолжала она довольно резко. Лицо ее было одновременно суровым и просветленным, безжалостно открытым. -- Если не сновижу, -- я Зулейка. Но кем бы я ни была -- Зулейкой, Эсперансой или кем-то еще, -- тебя это не должно волновать. Я остаюсь твоим учителем сновидения.
Я могла только по-идиотски кивнуть. Даже если бы мне и нужно было что-то сказать, я бы не смогла. От страха меня прошиб холодный липкий пот. В животе у меня бурлило и мочевой пузырь готов был вот-вот лопнуть. Я хотела в туалет, освободиться от всего этого.
Терпеть не было больше сил. Или я опозорюсь на этом месте, или добегу до туалета во дворе. У меня хватило духу, чтобы сделать последнее.
Зулейка засмеялась, как девчонка; пока я бежала, я все слышала ее смех.
Когда я вернулась во двор, она усадила меня рядом с собой на ближнюю скамейку. Я по инерции подчинилась ей и нетерпеливо села, нервно сплетя руки на сомкнутых коленях.
Ее глаза явно светились суровостью и добротой. В голове мелькнуло, как будто я уже это знала, что ее безжалостность была ничем иным, как внутренней дисциплиной. Твердое самообладание пронизывало все ее существо трогательной недосказанностью и таинственностью. Это была таинственность чего-то загадочного, непознанного. Именно поэтому куда бы она ни шла, я всюду следовала за ней, как щенок.
-- У тебя было сегодня два перехода, -- объяснила Зулейка. -- Первый -- из обычного состояния бодрствования в сновидение-наяву, а второй -- назад. Первый был плавным и незаметным, а второй -- похож на кошмар. Так бывает обычно. Каждый из нас переживает эти переходы подобным образом.
Я попыталась выдавить из себя улыбку. -- Но я так и не знаю, как это случилось. Я не осознала ни одного. Со мной просто что-то происходило и я вдруг попадала в сновидение, не зная, как это случалось.
Ее глаза загорелись. -- Обычно это делается так: видят сон, заснув в гамаке или еще в чем-нибудь, висящем на балке крыши или под деревом. В подвешенном состоянии мы не касаемся земли. Земля препятствует нам, помни это. В таком подвешенном состоянии новичок в сновидении может осознать, как энергия переходит из состояния бодрствования в сон и из сновидения-во-сне в сновидение-наяву.
Как тебе уже говорила Флоринда, все связано с энергией. В момент ее появления ты и переходишь.
Теперь проблема будет заключаться в том, сможешь ли ты накопить достаточно энергии, потому что маги не смогут больше давать ее тебе. -- Зулейка нарочито высоко подняла брови и добавила. -- Посмотрим. Я постараюсь напомнить это тебе, когда мы окажемся в одном сновидении. -- Заметив тревогу на моем лице, она рассмеялась с детской непосредственностью.
-- Как мы попадаем к друг другу в сновидение? -поинтересовалась я, глядя в ее удивительные глаза. Они были темные и сияющие, с льющимися из зрачков потоками света.
Вместо ответа Зулейка подбросила в огонь несколько веток. Угли вспыхнули, рассыпались, и свет стал ярче. Мгновенье она стояла неподвижно, уставясь в огонь, словно вбирая в себя его свет. Потом резко повернулась и, мельком взглянув на меня, присела, обхватив ноги сильными мускулистыми руками. Глядя в темноту и прислушиваясь к треску огня, она покачивалась из стороны в сторону.
-- Как мы попадаем к друг другу в сновидение? -- повторила я.
Зулейка перестала раскачиваться. Она покачала головой, подняла глаза, вздрогнув, как будто очнулась.
-- Сейчас я не могу тебе этого объяснить, -- заявила она. -- Сновидение непостижимо. Нужно это прочувствовать, а не обсуждать. Как и в повседневной жизни: прежде чем что-то объяснять и анализировать, нужно это испытать. -- Она говорила медленно и осторожно, подчеркивая, как это важно. -- К тому же, иногда объяснения преждевременны. Сейчас как раз такой случай.
Настанет время, когда тебе все это будет ясно, -пообещала Зулейка, увидев мое разочарование.
Быстрым легким движением она поднялась на ноги и продолжала смотреть в огонь, ее глаза как будто насыщались огнем. Ее тень от огня на стене и потолке рамады выросла до огромных размеров. Едва кивнув, она повернулась и, плавно взмахнув своей длинной юбкой, исчезла внутри дома.
Мои ноги словно вросли в землю, и я не могла шевельнуться. Я едва дышала, а стук ее сандалий все удалялся. -- Не оставляй меня здесь! -- завопила я в панике. -- Мне нужно кое-что узнать.
Зулейка мгновенно появилась в дверях. -- Что тебе нужно узнать? -- спросила она отчужденным, почти рассеянным тоном.
-- Прости, -- пролепетала я, глядя в ее сияющие глаза и изучая ее, почти загипнотизированная. -- Я не хотела кричать, но испугалась, что ты ушла в одну из комнат, -- извиняющимся тоном добавила я и посмотрела на нее умоляюще, в надежде, что она мне хоть что-нибудь объяснит.
Она не ответила и снова спросила, что мне нужно узнать.
-- Поговоришь со мной, когда снова встретимся? -- выпалила я первое, что пришло мне в голову, опасаясь, что она уйдет, если я замолчу.
-- Когда мы снова встретимся, это будет не тот мир, каким он был раньше. Кто знает, что мы там будем делать?
Я настаивала: -- Но совсем недавно ты сама сказала, что ты мой учитель сновидения. Не оставляй меня в темноте. Объясни. Я больше не могу выносить это мученье. Я разбита.
-- Да, ты, конечно, разбита, -- признала она небрежно -Но только потому, что ты не позволяешь себе идти старым путем. Ты хорошая сновидящая. Мозги сомнамбулы имеют внушительный потенциал. То есть... если воспитаешь характер.
Я едва расслышала, что она сказала. Я пыталась собраться с мыслями, но не могла. Образы событий, вспоминаемых смутно, последовательно пронеслись в моей голове с невероятной скоростью. Их порядок и природа не повиновались моей воле. Эти образы превращались в ощущения, которые, несмотря на свою точность, не могли быть определены ни словами, ни мыслями.
На лице Зулейки появилась широкая улыбка: она, очевидно, знала, что я испытываю.
-- Из-за этого мы все помогали нагвалю Мариано Аурелиано втолкнуть тебя во второе внимание, -- произнесла она медленно и спокойно. -- В нем мы находим плавность и непрерывность, как и в повседневной жизни. В обоих случаях практическая сторона преобладает. Мы действуем плодотворно и там, и здесь. Но единственное, чего мы не можем сделать во втором внимании, -так это разложить то, что мы испытываем, на составные части, чтобы разобраться в этом, чувствовать себя безопасно, понимать это.
Пока она говорила, я думала про себя: -- Теряет время, рассказывая мне все это. Она что, не понимает, что я слишком глупа для ее разъяснений? -- Но она продолжала говорить, широко улыбаясь, вероятно, сознавая, что для меня признание своей глупости, означает то, что я каким-то образом изменилась; иначе я никогда не признала бы такую точку зрения, даже для себя лично.
-- Во втором внимании, -- продолжала она, -- или, как я предпочитаю называть его, -- в сновидении-наяву -- нужно верить, что сновидение -- это такая же реальность, как повседневный мир. Другими словами, нужно признавать это безоговорочно. Для магов устремления в этом мире или в другом управляются безупречными законами, а за этими безупречными законами лежит молчаливое признание. И молчаливое признание не является принятием. Молчаливое признание включает в себя некий активный элемент: оно включает в себя действие. -- Ее голос звучал очень мягко, а когда она остановилась, в глазах был какой-то лихорадочный блеск. -- В тот момент, когда начинаешь cнoвuдemь-нaяву, открывается мир увлекательных неизведанных возможностей. Мир, в котором самые смелые представления становятся реальностью. В котором ждешь неожиданного. Это время, когда начинается настоящее приключение человека. Мир становится миром неограниченных возможностей и чудес.
Зулейка долго молчала; казалось, она раздумывает, что бы еще сказать. -- С помощью нагваля Мариано Аурелиано ты видела однажды даже сияние сурэма, -- начала она, и ее тихий задумчивый голос стал еще тише. -- Магические создания, которые существуют лишь в индейских легендах. Сурэм -- это существа, которых маги могут видеть только во время сновидения-наяву на самом глубоком уровне. Это существа из другого мира; они светятся, как фосфоресцирующие земные существа.
Она пожелала мне спокойной ночи, повернулась и исчезла в доме. Секунду я стояла онемев, потом стремительно бросилась за ней. Едва достигнув порога, я услышала за спиной голос Флоринды:
-- Не догоняй ee!
Присутствие Флоринды оказалось настолько неожиданным, что мне пришлось прислониться к стене и подождать, пока сердце не станет биться нормально. -- Составь мне компанию, -- сказала Флоринда. Она сидела на скамейке, подбрасывая ветки в огонь. Неуловимый свет в ее глазах, призрачная белизна ее волос скорее вспоминались, чем виделись. Я растянулась на скамейке рядом с ней и, как будто это было чем-то совершенно естественным, положила голову ей на колени.
