Миссис Пауле Пфейфер Ки-Уэст
Дорогая мама,
...итальянцы перебросили (в Испанию) свежие части, артиллерию и самолеты, а испанское правительство закрыло французскую границу, прекратив таким образом поступление через Францию артиллерии и боеприпасов... Ну что ж, даже говорить об этом не хочется. Но, когда я читаю в "Санди визитор" о зверствах "красных", коварстве испанского "коммунистического" правительства и гуманности генерала Франко, который мог бы закончить войну на много месяцев раньше, если бы не боялся причинить вред гражданскому населению (и это после того, как я видел полностью разрушенные бомбежкой города, видел, как методично бомбят и расстреливают из пулеметов колонны беженцев на дорогах) -- то что тут скажешь. Такая ложь убивает что-то и в тебе самом. Теперь они из кожи вон лезут, доказывая, что Франко не бомбил Гернику. Город был взорван красными... Что ж, я там не бывал. Но я был в Мора-дел-Эбро, Тортосе, Таррагоне, Сагунто и других городах, где Франко сделал именно то, чего он якобы не делал с Герникой. Что теперь говорить об этом? Когда воюешь, остается только одно -- победить. Но когда тебя предали и продали десяток раз и ты проиграл войну, то вряд ли стоит удивляться, что на тебя же еще и клевещут. Англичане настоящие злодеи.23 Впрочем, они были такими с самого начала...
Сейчас положение таково: французская граница закрыта для поступавшего военного снаряжения с мая прошлого года... Центральную Испанию придется снабжать, морским путем. Италия, возможно, установит блокаду. В результате блокады с воздуха потоплена почти половина поступавших грузов. Каждую ночь они бомбят порты Валенсия и Аликанте...
Для организации крупного наступления на Мадрид или Валенсию Франко потребуется от шести до восьми месяцев. Если у него хватит ума, он пойдет на Валенсию.
Если он возьмет Валенсию, то центральная Испания обречена. Валенсия -богатейшая провинция Испании и кормит Мадрид.
Итальянцы тоже попытаются захватить Мадрид, чтобы взять реванш за свое поражение под Гвадалахарой (1937 г.), и, возможно, они попытаются наступать на обоих фронтах одновременно.
Уже теперь (имеющимися силами и учитывая превосходство в артиллерии) они могут перерезать дорогу Мадрид -- Валенсия и задушить город голодом. Последние два года во всей центральной Испании не хватало продовольствия.
Лучшие из моих друзей сейчас в Испании, и думать об этом очень тяжело. В Испании во время всей войны я прекрасно спал ночами; и прошлой зимой в течение пяти месяцев, по крайней мере через день, я был голоден, по-настоящему голоден, но чувствовал себя как нельзя лучше. Так что сознание -- загадочная штука, и на него не влияют ни чувство безопасности, ни угроза смерти, ни даже наш желудок...
Всем моя любовь и еще раз спасибо за подарки.
ЭРНЕСТ
28 июля 1949 года
Кардиналу Френсису Спеллмэну Финка Вихия
Мой дорогой кардинал,
с каждой очередной фотографией вы выглядите все более сладкоречиво-высокомерным, ожиревшим и самоуверенным.
Как штрейкбрехер, выступающий против католических функционеров и госпожи Рузвельт, я возмущен тем, что вы слишком много себе позволяете. Это очень скверно, когда князь церкви становится самоуверенным.
Я знаю, что вы клевещете на Испанскую Республику, и я также знаю, почему вы это делаете. Я знаю, кто отдает вам приказы, и я знаю, почему эти приказы отдаются. Вы возглавляете меньшинство в Соединенных Штатах, среди взносоплателыциков которого некогда был и я, но руководите вы этим меньшинством с высокомерием и наглостью, достойными ожиревшего князька церкви.
В Европе поговаривают, что вы будете следующим и первым американским Папой Римским. Пожалуйста, не стройте иллюзий и не усердствуйте слишком. Пока я жив, вы никогда не станете Папой.
Преисполненный уважения к вам
Эрнест ХЕМИНГУЭИ
31 июля -- 1 августа 1944 года
Мэри Уэлш 24 Франция
Маленький друг -- очаровательный друг,
...с тех пор как мы виделись последний раз, я побывал у своих друзей-летчиков и даже полетал немного (совсем немного, но видел все хорошо). Затем отбыл по месту назначения, и там было ужасно скучно и нечего делать... и я попросил прикомандировать меня к той дивизии, с которой был раньше (4-я пехотная дивизия.-- К. Бейкер). Вот уже восьмой день мы непрерывно наступаем. Познакомился с отличными ребятами. Им приходится намного труднее, чем летчикам, так что моя страсть к полетам, очевидно, не что иное, как разновидность лени. Во всяком случае, здесь с пехотой я очень счастлив. В бронетанковых частях мне не очень нравится -- слишком много пыли. Впрочем, пыли здесь повсюду хватает, хотя попадаются и отличные места...
...Захватили мотоцикл с коляской, и теперь у нас есть свой транспорт, а вчера захватили еще и штабной "мерседес-бенц"... Наша дивизия перебила немало фрицев, а в немецких бронемашинах полно прекрасного коньяка... Иногда мы наступаем и днем и ночью. Это очень хорошая дивизия, и я стараюсь быть полезным и не мешать...
Я так скучаю по тебе, что чувствую внутри какую-то пустоту и пытаюсь заполнить ее войной -- днем и ночью... Я очень счастлив на фронте, но все же это не то, что любить... Мэри, в этом мире, который мы получили в наследство... Трудно быть осторожным... Но, пожалуйста, будь умницей -бесстрашной, но осторожной...
Я знаю, после того как все кончится, стоит мне остаться наедине с пишущей машинкой, и я смогу написать хороший рассказ... Все увиденное я держу в голове. Есть потрясающие наблюдения, и мне не следует растрачиваться на "Колльерс". Только за последнюю неделю получил столько впечатлений, что хватило бы на целую книгу...
Твой. старший друг
Э. ХЕМИНГУЭИ, военный корреспондент
6 августа 1944 г.
Мэри Уэлш Франция
Малыш,
мне нравится писать тебе. Только что кто-то поехал в штаб армии, и я отправил письмо... а, поужинав, решил, пока светло, написать еще одно. Ветрено, а день был ясный, хороший; лето, но не жарко, и завтра предстоит славный бой... Я уйду утром с первыми наступающими частями и, должно быть, буду с ними весь день, особенно если удастся найти ту часть, с которой наступал вчера -- лучше всего учиться с теми, кого уже хорошо знаешь... Мы живем здесь радостной, пьянящей жизнью, полной убитых немцев, награбленного ими добра, стрельбы, боев, трудностей, небольших холмов, пыльных дорог, шоссе, пшеничных полей, убитых коров, лошадей, и снова холмов, убитых лошадей, танков, 88-миллиметровок, погибших американских солдат, порой ничего не ешь, спишь под дождем на земле, в амбарах, на телегах, походных койках, сидя и все время вперед, вперед...
5 или б августа (наверное, 6-го -- воскресенье).
Несколько дней затишья, так что четыре или пять дней буду писать. Напишу четыре рассказа о пехотной дивизии и отправлю их в "Колльерс". Пусть печатают, когда хотят. За последние двенадцать дней одиннадцать раз ходил в атаку -знаю дивизионных, полковых, батальонных, многих ротных и взводных командиров. Скоро узнаю их еще лучше. Но сейчас надо писать.
Получилось удачно -- старый, говорящий по-французски солдат может быть полезен, и мы с генералом (Бартоном) добрые друзья, и в конце дня, когда он весь в пыли и невозможно, смертельно устал, мы лежим на одном одеяле и я докладываю ему, как обстоят дела на тех участках, где я побывал на своем мотоцикле-Вчера все наши радужные планы на будущее висели на волоске -- я очутился впереди нашей пехоты и меня швырнуло на землю взрывом танкового снаряда, потом из танка по мне выпустили пулеметную очередь и еще стреляли из автоматических пистолетов двое солдат, засевших по обеим сторонам дороги. Пришлось притвориться убитым и пролежать так довольно долго, и я слышал, как немцы, стоявшие от меня примерно в десяти футах за придорожным кустарником, чрезвычайно неуважительно отзывались о твоем старшем друге, коего почитали мертвым...
Пиши мне, малыш... А теперь до свидания и прими поцелуй
Старший друг
27 августа 1944 года
Мэри Уэлш Париж
Малыш,
только что получил твое письмо. Первое письмо с тех пор, как корреспондент "Лайфа" и "Тайма" принес от тебя записку. Дважды ездил в штаб справиться о письмах и ничего, а тут, только вернулся в отель "Ритц", и вот оно, письмо, и я очень счастлив.
Мэри, все это время наша жизнь здесь была просто удивительной. -Девятнадцатого установил связь с отрядом маки, которые решили сделать меня своим командиром. Должно быть, потому, что я выгляжу таким старым и грозным. Я выдал им обмундирование моторизованного разведотряда, погибшего на подступах к Рамбуйе. Вооружил их из дивизионных запасов. Захватил и удерживал Рамбуйе после того, как наша разведка отступила. Высылал дозоры и поставлял развединформацию французам, когда те наступали. Они с успехом использовали наши разведданные. Французы действовали очень хорошо. А я порядком устал. К счастью, во время наступления Рамбуйе -- Париж с нами был военный историк. Иначе нам бы никто не поверил. В основном вся наша операция ерунда в сравнении с настоящим боем. Но могло кончиться скверно. Теперь я снова присоединился к дивизии, а завтра должен попробовать написать обо всем. Потом передам своих людей дивизии. Прекрасные люди. Тебе бы. понравились. И что за темперамент!..
