имѣетъ важное значеніе.
– Въ особенности, если она зависитъ отъ болѣе или менѣе удачнаго выстрѣла,– отвѣчалъ Джонсонъ.
– Это вѣрно, дружище. Зная, что супъ регулярно варится на кухнѣ, человѣкъ забываетъ о пищѣ.
30-го числа, противъ всякаго ожиданія, равнины перешли въ гористую мѣстность, какъ-бы приподнятую вулканическимъ сотрясеніемъ. Возвышенія и острые пики достигали здѣсь значительной высоты и число ихъ было очень велико.
Поднялся сильный юго-восточный вѣтеръ, скоро превратившійся въ ураганъ.
За бурею настала влажная и теплая погода. Началась настоящая оттепель; со всѣхъ сторонъ раздавался трескъ льдинъ, смѣшивавшійся съ грознымъ грохотомъ падавшихъ лавинъ.
Путешественники тщательно избѣгали проходить у подошвы холмовъ, а когда это было необходимо, то, минуя ледяныя скалы старались даже не говорить, потому что звукъ голоса, приведя въ сотрясеніе атмосферу, могъ вызвать какую-нибудь роковую случайность. Путники были свидѣтелями частыхъ и грозныхъ обваловъ, предусмотрѣть которые не было возможности. Дѣйствительно, полярныя лавины отличаются отъ лавинъ Норвегіи и Швейцаріи, главнымъ образомъ, ужасающею внезапностью своего возникновенія. Въ вышеупомянутыхъ странахъ сначала образуется незначительный комъ снѣга, который на пути своемъ, увеличиваясь снѣгомъ горныхъ склоновъ, летитъ все съ большею и большею быстротою, уничтожаетъ лѣса и разрушаетъ цѣлые деревни. Во всякомъ случаѣ, паденіе его совершается въ извѣстный промежутокъ времени. Но не такъ происходитъ дѣло въ странахъ арктическихъ. Глыбы льда низвергаются такъ неожиданно съ быстротою молніи, такъ что человѣкъ, замѣтившій ихъ колебаніе въ свою сторону, неминуемо гибнетъ подъ массою обломковъ. Пушечное ядро не быстрѣе ихъ, молнія – не разрушительнѣе. Оторваться отъ ледяной массы, упасть, разрушить – все это совмѣщается въ одномъ моментѣ для полярныхъ лавинъ; паденіе ихъ сопровождается страшнымъ, громоподобнымъ, трескомъ и скорѣе жалобными, чѣмъ сильными перекатами эха.
На глазахъ изумленныхъ путниковъ совершались повременамъ дивныя превращенія; мѣстность преображалась; на мѣстѣ горъ, подъ дѣйствіемъ внезапной оттепели, появлялись равнины; дождевая вода, просачиваясь въ расщелины большихъ льдинъ и замерзая тамъ, своею непреодолимою силою расширенія сокрушала всѣ препятствія, и процессъ разрушенія совершался съ поразительною быстротою.
Путешественники счастливо избѣжали всѣхъ опасностей. Впрочемъ, страна, усѣянная острыми горными гребнями, горными уступами и ледяными горами, тянулась лишь на незначительное разстояніе и, три дня спустя, 3-го іюля, путешественники находились уже на безопасныхъ равнинахъ.
Тутъ взоры ихъ были поражены новымъ феноменомъ, который долгое время былъ предметомъ изысканій ученыхъ Новаго и Стараго Свѣта. Отрядъ подвигался вдоль цѣпи холмовъ, высотою въ пятьдесятъ футовъ. Повидимому, гряда эта тянулась на нѣсколько миль, причемъ ея восточный склонъ былъ покрытъ совершенно краснымъ снѣгомъ.
Понятны изумленіе путешественниковъ, ихъ восклицанія идаже первое, нѣсколько тревожнаго свойства, впечатлѣнie, произведенное этимъ багровымъ покровомъ. Докторъ поспѣшилъ если не успокоить, то, по крайней мѣрѣ, вразумить своихъ товарищей. Ему были извѣстны, какъ свойства краснаго снѣга, такъ и труды Декандоля, Уолластина и Бауэра по химическому анализу этого вещества. Онъ объяснилъ, что красный снѣгъ встрѣчается не только въ арктическихъ странахъ, но и въ Швейцаріи, въ Альпійскихъ горахъ. Соссюръ собралъ значительное количество такого снѣга въ 1760 году, а позже капитаны Россъ, Себайнъ и другіе мореплаватели привозили красный снѣгъ изъ своихъ полярныхъ экспедицій.
Альтамонтъ разспрашивалъ доктора насчетъ этого необыкновеннаго вещества и Клоубонни объяснилъ американцу, что цвѣтъ снѣга обусловливается единственно присутствіемъ въ немъ органическихъ тѣлецъ. Долго химики задавались вопросомъ, какого происхожденія эти тѣльца: растительнаго или животнаго, и наконецъ пришли къ убѣжденію, что они принадлежатъ въ семейству микроскопическихъ грибовъ рода uredo, почему Бауэръ и предложилъ дать имъ названіе uredonivalis.
Разгребая снѣгъ своею окованною желѣзомъ палкою, докторъ указалъ своимъ товарищамъ на то, что красный слой имѣетъ въ глубину девять футовъ, и затѣмъ предложилъ имъ опредѣлить, сколько грибковъ находится на пространствѣ нѣсколькихъ миль, если, какъ вычислили ученые, въ одномъ квадратномъ сантиметрѣ такихъ особей заключается около сорока трехъ тысячъ.
Хотя и объяснимый, феноменъ казался тѣмъ не менѣе, особенно страннымъ. Красный цвѣтъ мало распространенъ въ природѣ. Отраженіе лучей солнца отъ багроваго покрова почвы производило дивную игру свѣта и сообщало ближайшимъ предметамъ, скаламъ и людямъ ярко-огненный оттѣнокъ, точно они освѣщались блескомъ внутренняго огня. При таяніи снѣга, кровавые ручьи, протекали у ногъ путниковъ.
Докторъ, который въ первый разъ увидѣлъ это вещество на Багровыхъ утесахъ Баффинова моря, не могъ тогда достать его, а теперь набралъ краснаго снѣга нѣсколько бутылокъ.
Чрезъ три часа путешественники прошли это красное пространство, это поле крови, какъ его назвалъ докторъ, и затѣмъ снова потянулась обычная бѣлая пелена.
4-го іюня стоялъ густой туманъ. Отрядъ съ трудомъ-держался прямого пути на сѣверъ, и дорогу приходилось опредѣлять по компасу. Къ счастію, во время тумана не произошло никакой невзгоды, за исключеніемъ лишь того, что Балль лишился своихъ лыжъ, изломавъ ихъ объ выдавшійся камень.
– A я думалъ,– сказалъ Джонсонъ,– что нигдѣ нѣтъ такихъ тумановъ, какъ на Темзѣ и Мерсеѣ. Какъ видно, я ошибался.
– Что-жъ, зажжемъ факелы, какъ дѣлаютъ въ Лондонѣ или Ливерпулѣ,– отвѣтилъ Бэлль.
– A что вы думаете? – вскричалъ докторъ. Очень счастливая мысль. Конечно, дорога отъ этого освѣтится не Богъ знаетъ какъ, но зато мы будемъ видѣть проводника и станемъ держаться болѣе прямаго направленія.
– A гдѣ-же взять факелы? – спросилъ Бэлль.
– Намочите паклю виннымъ спиртомъ, вздѣньте ее на палки – вотъ вамъ и факелы!
– Чудесно! – вскричалъ Джонсонъ. Это мы оборудуемъ живою рукою.
Часъ спустя, отрядъ шелъ уже при свѣтѣ факеловъ.
Но если путешественники держались болѣе прямого направленія; то подвигались они отъ этого не быстрѣе, потому что туманъ разсѣялся не раньше 6-го іюля. Земля охладилась, и рѣзкимъ порывомъ сѣвернаго вѣтра туманы разнесло, подобно лоскутьямъ изорванной ткани.
Докторъ немедленно опредѣлилъ положеніе отряда; оказалось, что путешественники среднимъ числомъ проходили по восьми миль ежедневно.
6-го числа отрядъ намѣревался наверстать потерянное время и очень рано направился въ путь. Альтамонтъ и Бэлль шли впереди, осматривали тщательно почву и нерѣдко поднимали дичь. Ихъ сопровождалъ Дэкъ; погода снова прояснилась и сдѣлалась чрезвычайно сухою, такъ что хотя проводники и находились въ двухъ миляхъ отъ саней, но отъ доктора не ускользало вы одно ихъ движеніе.
Вдругъ они остановились и, повидимому, недоумѣвая, вглядывались во что-то.
Они то нагибались къ землѣ и, внимательно осматривали ее, то опять поднимались. Казалось, что Бэлль хотѣлъ даже отправиться дальше, но Альтамонтъ удержалъ его за руку.
– Что это они дѣлаютъ? – спросилъ докторъ.
– Не могу взять въ толкъ,– отвѣтилъ Джонсонъ.
– Они нашли слѣды звѣрей,– сказалъ Таттерасъ.
– Не можетъ быть.
– Почему?
– Потому что въ такомъ случаѣ Дэкъ залаялъ-бы.
– Однакожъ, они разглядываютъ слѣди.
– Пойдемъ скорѣе къ нимъ и увидимъ, въ чемъ дѣло,– сказалъ Гаттерасъ.
Джонсонъ крикнулъ на упряжныхъ собакъ, которыя тронулись скорымъ шагомъ.
Черезъ
