Шанс - Вектор Ротский

Яркая вспышка света. Просыпаюсь. На часах «09:06».

За окном раннее июньское утро. Я люблю утро. Утро — это наиболее ценный момент в нашей жизни, ведь после хорошего сна наше тело наполняется силами, а душа поет от наслаждения энергией. Утром человек очищает ротовую полость, делает зарядку, принимает прохладный душ, готовит вкусный завтрак и с каким-то житейским умиротворением следует к своей цели, будь то посещение работы, учёбы или выполнение иной деятельности.

Сегодняшнее утро было особенным в наихудшем смысле этого слова. Абсолютно ничего не помня, будто вынырнув из бездны тьмы, я попытался открыть глаза. Полившийся яркий свет окончательно уверил меня в отсутствии сна. Мой мозг будто горел изнутри. Видимо, трехчасовая дрёма явно вредит организму, но это же лучше, чем не спать совсем? Я медленно свесил ноги с постели, постепенно поднимая свое туловище. По телу разливалась ноющая боль, предплечья будто бы выворачивало наизнанку, а по телу бегали мириады маленьких жучков. Однако все это меркло перед желанием, даже Ж-Е-Л-А-Н-И-Е-М.

Как говорил классик: «Все началось с любопытства». 4-метилметкатинон — несколько лет назад данное словосочетание вызвало во мне неподдельный исследовательский интерес. Молодая кровь, железное здоровье и беспечность юности — совокупность этих факторов приводит к особенным экспериментам над своим духом и телом. Не имея возможностей, мне хотелось летать, парить над городом, купаться в свободе, жить счастливо, как говорят «не напряжно». Мефедрон предоставлял такие возможности, а отказывать удовольствиям мне было в тягость. Вскоре, Он стал рутиной: все те же места, те же лица, тот же стафф. Деньги, обменник, поездка, земля под ногтями и наконец вожделенный квадратик счастья. Карточка, экран мобильного, немного усилий и, наконец, нос привычно обжигает волна эйфории. Можно ли привыкнуть к эйфории? Как оказалось можно, при всем при этом такая эйфория становится определяющим фактором твоей жизни. Будто бы пирамида Маслоу перевернулась, теперь физиологические потребности первостепенны.

Сегодняшний день не предвещает новостей — вышеописанные действия обещали иметь место быть. Встаю на ноги — в глазах темно, видимо какие-то проблемы с сердцем или сосудами, впрочем мне это не важно. Скорее одеться и в путь в соседний район на встречу ветру и скорому счастью. Жду автобус, терпя боль в желудке и сердце. От меня исходит мерзкий химический запах яда, впрочем, к нему я уже привык. Когда долго играешься с чем-то сильно привыкаешь терпеть какие-либо последствия. Впрочем, так только кажется, в самом деле к этому невозможно привыкнуть. Ни к мерзотному запаху соединения амфетаминов с катинонами, который отдает немытыми стариками, ни кажущимся выкручиванием рук, ни к коликам в сердце. Впрочем, это все опять не важно, это все решится когда-нибудь потом.

Вновь деньги, обменник, поездка. Сегодня без грязи, достаточно иметь ловкие пальцы. Вожделенное вещество в моих руках, второпях прячу его в укромное место и возвращаюсь в свое обиталище. Когда-то давно тут было чисто, свежо, в холодильнике была пища, а в комнатах стояли оживленные разговоры. Как так вышло, что сейчас тут раскиданы пустые пивные бутылки, различные банки, куча мусора, пыль, обрезки пластика и коробки от спичек? Впрочем, мне это не важно, когда-нибудь я уберусь. Даже может быть сегодня, надо лишь «пройтись по дороге». Впрочем, глубоко внутри я понимаю, что такое не произойдет, ведь давно уже ничем подобным я не занимаюсь.

С каждым днем жизни я все больше и больше уверен в отсутствии у меня шанса на какую-то другую, более человеческую жизнь, ведь просыпаясь, я понимаю, что меня тошнит не просто от бодрствования, но от самого себя, от своей жизни, от своих дел. Сосущее изнутри чувство вины перед самим собой, впрочем, вскоре заполняется чем-то вроде дикого голода, а рефлексия по поводу существования замещается точкою на местности неподалеку. Честно говоря, я устал. В попытках уснуть я молю Бога о шансе, мизерном шансе начать все сначала, но Бог не внемлет мне, каждый раз мои молитвы остаются неуслышанными. Наверное, Ему просто плевать на нас. А может это мне плевать на свои же просьбы?

Впрочем, сейчас все это не важно. Переступая порог квартиры, я судорожно ощупываю свою «нычку». Все на месте. Бросаю взгляд на часы — «20:13», значит время действовать. Экран телефона, карточка, немного усилий, наконец, твердые комочки рассыпаются в белоснежный прах. Привычными движениями счищаю с экрана все что должно быть счищено. Теперь мне хорошо. Голова начинает заполняться странным шумом все сильнее и сильнее. Пытаюсь встать с кресла, но понимаю, что ноги отказываются подчиняться моей воле. Это чувство бессилия кажется до боли знакомым, хотя я с точностью уверен, что никогда ранее не испытывал подобного, я бы точно запомнил. Начинаю ощущать сильный жар в грудной клетке слева. Мне страшно. Тело не слушается меня, кое-как встаю на свои конечности и в ту же секунду проваливаюсь куда-то далеко-далеко в темноту. Остатками угасающего сознания понимаю — я лежу на полу, из рта течет что-то мокрое. Неужели я умираю?

О чем человек может жалеть перед смертью? О том, что так и не стал кем-то, что-то не сделал. Я жалею о так и не полученном шансе. Я ведь мог стать другим, стать лучше, стать человеком. Все же Бог не любит меня, не хочет мне помогать. А впрочем заслужил ли я иного отношения? Последняя мысль посетившая меня: «Что же дальше? Куда я попаду? А может никуда и не надо попадать?» Тепло по всему телу. Пустота.

Яркая вспышка света. Просыпаюсь. На часах «09:06». За окном раннее июньское утро. Я люблю утро.