Ознакомительная версия.
Я вцепляюсь в дверной молоток, чтобы уж наверняка не соскользнуть в траву, и в это мгновение замечаю, что в двери дырка, похожая на глаз. Все круги и завитушки в деревянной двери сходятся к этой дыре, и кажется, будто дверь соскальзывает внутрь самой себя, закручиваясь и снова раскручиваясь. Круги движутся медленно и плавно. Я долго не могу оторвать от них глаз. Потом упираюсь взглядом в дыру, но там ничего не видно; я захожу в дом, закрываю дверь и смотрю в дыру с другой стороны. Мир отсюда кажется другим; подъездная дорожка вытягивается в ниточку. – Как твое горло? – спрашивает появившийся в коридоре Адам и протягивает мне куртку. – Ты когда-нибудь смотрел сквозь эту дыру? – У тебя огромные зрачки!-замечает он. – Лучше пойдем-ка на улицу. Надевай куртку.
Это парка с капюшоном, отороченным мехом. Адам застегивает молнию. Я чувствую себя маленьким эскимосом. – А где твоя подружка?
Я недоумеваю, о ком он спрашивает, потом вспоминаю о Зои, и меня переполняет нежность. – Зои! Зои!-зову я. – Иди посмотри!
Улыбаясь, Зои приближается ко мне по коридору; взгляд ее глубок и темен, как зима. – Какие у тебя глаза!-ахаю я.
Зои изумленно вглядывается в меня: – И у тебя!
Мы таращимся друг на друга, пока не соприкасаемся носами. – Там на кухне коврик,- шепчет она. – В нем целая вселенная. – И в двери. Если смотреть сквозь нее, вещи меняют форму. – Покажи. – Извините, – перебивает Адам. – Не хочу портить вам удовольствие, но, может, вы хотите прокатиться?
Адам достает из кармана ключи от машины и показывает нам. Чудо, а не ключи!
Он оттирает Зои от двери, и мы выходим из дома. Адам наводит ключ на машину, и та приветственно пищит. Я спускаюсь с крыльца, осторожно ступаю на тропинку, предупредив Зои, чтобы она делала так же, но она меня не слышит. Она танцует на лужайке: похоже, ей хорошо. Наверно, ей все видится иначе.
Я сажусь на переднее сиденье рядом с Адамом, Зои забирается назад.
Минуту мы сидим молча, потом Адам любопытствует: – Ну, что скажете?
Но я ничего ему не рассказываю.
Я замечаю, как заботливо он касается руля, словно кормит с рук какое-то диковинное животное. – Люблю эту машину, – признается он.
Я понимаю, что он имеет ввиду. Мы сидим в салоне, словно внутри дорогих часов. – Раньше она принадлежала моему папе. Мама не любит, когда я на ней езжу. – Тогда, может, останемся здесь? – выкрикивает с заднего сиденья Зои. – Будет классно!
Адам поворачивается к ней и медленно произносит: – Я вас куда-нибудь свожу.- Он поясняет:- Я просто хотел сказать, что мама этому не обрадуется.
Зои кладет ноги на сиденье и недоверчиво качает головой. – Эй, поаккуратней ботинками! – орет Адам.
Зои тут же садится и тычет в него пальцем. – Посмотри на себя! – говорит она. – Ты похож на собаку, которая собралась нагадить там, где нельзя! – Заткнись, обрывает ее Адам, и я изумляюсь, потому что не подозревала, что он способен прикрикнуть.
Зои откидывается на спинку сиденья. – Поехали уже, чувак, – бормочет она.
Я даже не заметила, когда он успел завести машину. Двигатель дорогого автомобиля работает неслышно. Но вот мы выезжаем по дорожке из ворот, скользим мимо домов с палисадниками, и меня охватывает восторг. Эта поездка откроет передо мной новые возможности. Папа говорит, что все свои лучшие песни музыканты пишут под кайфом. Значит, со мной приключится что-то удивительное. Я верю. И возьму это с собой в повседневную жизнь. Как священный Грааль.
Я опускаю стекло и высовываюсь по пояс в окно. Зои тоже. Ветер бьет мне в лицо. Я чувствую прилив сил. Я вижу то, чего раньше не замечала, вычерчиваю контуры чужих жизней. Симпатичная девушка во все глаза смотрит на своего парня и так многого от него хочет. Мужчина на автобусной остановке причесывается; чешуйки перхоти, мерцая, облетают, словно незнакомец оставляет на земле частичку себя. Рядом с ним, осознавая тщету и краткость всего сущего, заходится в крике ребенок.
– Смотри, Зои, – говорю я.
Я указываю на дом с открытой дверью. Мелькает прихожая; мама целует дочку. Девочка медлит на крыльце. Да я же тебя знаю, думаю я. Не бойся.
Зои почти вылезла на крышу машины: забралась ногами на сиденье и снаружи заглянула ко мне в окно. Она похожа на русалку на носу корабля.
– Лезь обратно в машину, черт тебя подери!- орет Адам. – И убери ноги с сиденья.
Оглушительно расхохотавшись, Зои юркает внутрь.
Этот отрезок дороги называется «Разбойничья миля». Папа всегда читает в местной газете о здешних происшествиях. Здесь частенько случаются грабежи; здесь гнездятся нищета и отчаяние. Но вот автомобиль набирает скорость; мы проносимся мимо незнакомых прохожих, и я замечаю, до чего красивы люди. Я знаю, что умру раньше, но все они постепенно последуют за мной.
Мы пробираемся по глухим переулкам. Адам сообщает, что везет нас в лес. Там есть кафе, стоянка для машин и ни одного знакомого. – Там можно хоть на ушах стоять,-говорит он. – Это недалеко, так что мы успеем вернуться к полднику. – Ты в своем уме? – выкрикивает Зои с заднего сиденья. – Что за детский сад? Пусть все знают, что я под кайфом. Какой, к черту, полдник?
Она снова высовывается из окна и посылает прохожим воздушные поцелуи. Ее волосы развеваются на ветру; Зои похожа на пустившуюся в бега Рапунцель. Но Адам бьет по тормозам, и Зои стукается головой о крышу. – О господи! – верещит она.- Ты это специально!
Она плюхается на сиденье, со стоном потирая голову. – Извини, – говорит Адам. – Нам нужно заправиться. – Козел, – отвечает Зои.
Адам вылезает из машины и идет к колонкам. Зои внезапно засыпает, развалившись на сиденье и посасывая большой палец. Наверно, у нее сотрясения мозга. – Тебе не больно? – спрашиваю я у нее. – Он в тебя втюрился! – шипит в ответ Зои. – Он пытается избавиться от меня, чтобы никто не мешал ему с тобой общаться. Не сдавайся! – Не думаю, что это так. – Откуда тебе знать?
Зои снова засовывает палец в рот и отворачивается. Я решаю оставить ее в покое, выхожу из машины и иду поболтать с человеком в окне. По его лбу от волос до самой переносица серебристым ручейком змеится шрам. Мужчина похож на моего покойного дядю Билла.
Незнакомец подается вперед через столик. – Номер?-спрашивает он. – Восемь.
Мужчина сбит с толку. – Нет, не восемь. – Ладно, пусть будет три. – Где ваша машина? – Вон там. – «Ягуар?» – Не знаю. – Как это не знаете? – Я не знаю, как она называется. – Черт подери!
Разделяющее нас стекло выгибается, чтобы вместить его гнев. Трепеща от ужаса и благоговения,я возвращаюсь к машине.
Сзади подходит Адам и кладет мне руку на плечо. – Наверно, он волшебник, – сообщаю я ему. – Да,пожалуй, – шепчет он. – Залезай-ка лучше в машину.
Позже я просыпаюсь в лесу. Мы стоим, и Адама в машине нет. Зои спит, растянувшись на заднем сиденье, как ребенок. Просачивающийся сквозь кроны деревьев свет, кажется в окно автомобиля призрачно тусклым. Непонятно, то ли день, то ли ночь. Я открываю дверь и вылезаю из машины; на душе у меня спокойно.
Кругом растет множество самых разных деревьев, лиственных и хвойных. Холодно, как в Шотландии.
Я брожу по лесу, глажу кору деревьев, здороваюсь с листьями. Потом чувствую, что живот подвело от голода. Окажись тут сейчас медведь, я свалила бы его на землю и откусила голову. Может, стоит развести костер. Я расставлю капканы, выкопаю ямы, и первый же зверь, угодивший в западню, попадет на вертел. Я построю шалаш из сучьев и листьев и останусь в нем жить навсегда. Ни микроволновок, ни пестицидов. Ни флуоресцетных пижам, ни часов, чьи циферблаты светятся в темноте. Ни телевизора, ни пластика. Ни лаков и красок для волос, ни сигарет. Нефтехимический завод далеко. В этом лесу я в безопасности. Я тихонько смеюсь себе под нос. Не верится, я раньше до этого не додумалась. Я приехала, чтобы узнать эту тайну.
Тут я замечаю Адама, сверху он мне кажется маленьким. – Я кое-что поняла! – кричу я. – Что ты там делаешь?
Его голос тих и приятен.
Я не отвечаю-ведь и так все ясно, а мне не хочется выставлять его тупицей. Зачем бы я еще сюда залезла и стала рвать листья, ломать ветки и так далее? – Слезай! – вопит Адам.
Но дерево обнимает меня руками-ветвями и просит остаться. Я пытаюсь объяснить это Адаму, но, кажется, он меня не слышит. Адам снимает куртку и лезет за мной. – Слезай! – кричит он. Я наблюдаю, как он благоговейно карабкается вверх по веткам, точно монах, который хочет меня спасти. – Если ты упадешь и покалечишься, твой папа меня убьет. Пожалуйста, Тесса, слезай.
Он уже близко и я не вижу его лица. – только блеск глаз. Я тянусь к Адаму, чтобы, лизнув, растопить его лед. Кожа у него соленая на вкус. – Пожалуйста, – просит он.
Мне совсем не больно. Мы плавно скользим вниз, хватая охапками воздух. Мы сидим в листве у подножия дерева, и Адам обнимает меня, точно ребенка. – Что ты там делала? – спрашивает он. – Какого черта ты туда залезла? – Собирала ветки для шалаша. – Пожалуй, твоя подруга была права. Я уже жалею, что дал вам так много.
Ознакомительная версия.
