Выйдя на пенсию и оставив по себе необычайно пеструю и многообразную клиентуру, Боткин вдруг взялся за собственное здоровье. Причем взялся он за него нетрадиционными методами. «Я знаю, что такое советская медицина, — кричал он оппонентам, — поверьте мне, я проработал в системе около сорока лет. К врачу я пойду, только если меня укусит ядовитая змея». Вместо этого Боткин увлекся йогой, диагностикой кармы и тантрическим сексом. К тантрическому сексу он, впрочем, быстро охладел. Меня, говорил, и обычный-то секс не интересует, что и говорить о тантрическом. Наконец кто-то посоветовал ему записаться на курсы анонимных алкоголиков. Он подумал и записался. «Что вы мне говорите, — кричал он оппонентам, — я сам врач, я знаю целительную силу самоанализа». Пить он при этом, ясное дело, не бросил, говорил, что все эти курсы ему нужны лишь для аутотренинга, а прежде всего — для лучшей диагностики кармы. Теперь он все это рассказал Гавриилу и даже предложил пойти вместе на очередное заседание анонимных алкоголиков.
— Ты пойми, — кричал он Гавриилу, — ты даже не представляешь, что у тебя между чакрами делается! Ты бы пришел, послушал умных людей.
— А что за публика на эти курсы ходит? — поинтересовался Гавриил.
— Нас много, — объяснил ему Боткин, — публика интеллигентная, там еще бар есть.
Курсы проходили в актовом зале Дворца пионеров. Стол был накрыт красной скатертью, окна наглухо задраены тяжелыми шторами. Анонимные алкоголики приходили по одному и молча занимали места подальше от сцены. Поддатый Гавриил попробовал сразу же включить камеру, но к нему подошел дежурный ответственный, назвался Юлием Юрьевичем и попросил камеру выключить. «Вы что, — сказал он, — нельзя! Этим вы нарушаете анонимность наших алкоголиков». Гавриил слегка растерялся, но Боткин потащил его в первый ряд. «Тут удобнее, — сказал он, — и нас все будут видеть». Гавриил еще удивился, в чем здесь, мол, преимущества, но алкоголики понемногу собрались, и можно было начинать. Последним привели недовольного вида молодого анонимного алкоголика. Его сопровождали два сержанта, и глядел он на всех недобрым взглядом.
— Ну что ж, — сказал Юлий Юрьевич, — давайте встанем и возьмемся за руки в знак солидарности.
Все встали. Гавриил взял за руку Боткина, сержанты взяли за руки задержанного анонимного алкоголика. Тот попробовал оказать сопротивление, но сержанты свое дело знали.
— Вот и славно, — сказал Юлий Юрьевич, — прошу всех присаживаться. Кто начнет?
Руку поднял один из сержантов.
— Юлий Юрьевич, — сказал один из сержантов, — можно мы? У нас режим.
— Ну что ж, — сказал ему Юлий Юрьевич, — назовитесь, кто вы?
Задержанный молчал.
Один из сержантов не выдержал и толкнул его. Задержанный перевел на сержанта тяжелый взгляд, повернулся к Юлию Юрьевичу и начал:
— Я Алик Заика.
— Привет, Алик Заика, — дружно прокатилось по залу.
Алик снова замолчал, один из сержантов еще раз его толкнул.
— Я — анонимный алкоголик, — снова подал голос Алик.
— Хорошо, Алик Заика, — прокатилась по залу еще одна волна общей приязни.
— Расскажи нам свою историю, Алик, — обратился к нему Юлий Юрьевич.
Алик подумал и сказал такое:
— Двадцать шестого мая этого года в восемнадцать часов тридцать минут, пребывая в состоянии алкогольного опьянения средней тяжести, я совершил дерзкий угон служебного автомобиля марки «ЗиЛ», принадлежащего торговой фирме «Морозко», в результате чего вышеуказанная торговая фирма понесла материальные и финансовые убытки в размере трехсот пятидесяти килограммов мороженой рыбы, расфасованной в брикеты. После этого, пребывая в том же состоянии, я осознал меру своей вины и решил добровольно сдаться в руки законной власти. Вследствие чего, потеряв управление автомобилем марки «ЗиЛ», я въехал в информационный щит с наглядной агитацией, принадлежащий районному отделу внутренних дел Киевского района города Харькова. Последствием этого инцидента стала несанкционированная выгрузка на территории отделения морепродуктов фирмы «Морозко», то есть вышеупомянутых трехсот пятидесяти килограммов мороженой рыбы.
— Да он, падла, этой рыбой нам весь коридор завалил! — сорвался на ноги один из сержантов. — Мы ее полночи собирали, как моржи! И щит с агитацией сбил! А у нас там вся оперативка! Мудак! — сказал он Алику и сел на место.
— Ну хорошо, — сказал Юлий Юрьевич, — давайте поблагодарим Алика за его историю.
— Спасибо тебе, Алик Заика, — прокатилось по залу.
Один из сержантов подскочил к Юлию Юрьевичу, тот подписал какой-то документ, и Алика потащили к выходу.
— До свидания, Алик Заика, — прокатилось вслед.
— Чтоб вы сдохли! — крикнул Алик, но сержанты заломили ему руки и выволокли в коридор.
— Ну что ж, — удовлетворенно сказал Юлий Юрьевич, — кто следующий?
— Давайте я, — поднял руку Боткин. — Смотри, — наклонился он к Гавриилу, — как я их сейчас урою.
— Ну давайте, — согласился Юлий Юрьевич.
— Я, — сказал Боткин, — Товстуха Евгений Петрович.
— Привет, Товстуха Евгений Петрович, — снова прокатилось по залу.
— Я — анонимный алкоголик, — радостно выкрикнул Боткин.
— Хорошо, хорошо, — откликнулась на это аудитория.
— Расскажи нам свою историю, Евгений Петрович, — попросил дежурный ответственный.
— История моя такая, — не заставил себя упрашивать Боткин. — Я — медицинский работник. Всю свою жизнь я посвятил служению на благо своих сограждан!
— А становился ли тебе в этом препятствием алкоголь? — попробовал повернуть разговор в более уместное русло Юлий Юрьевич.
— Становился, — не стал скрывать Боткин, — становился.
— И как он становился? — дальше поинтересовался Юлий Юрьевич.
— По-разному, — Боткин задумчиво почесал подбородок, — по-разному. Помню, как-то раз заступаю я на смену, как сейчас помню, девятого ноября дело было, как раз на праздник.
— Погоди, Евгений Петрович, — перебил его дежурный ответственный, — на какой праздник?
— Ну, день революции, — ответил ему Боткин, — седьмого ноября.
— А на дежурство ты когда заступил? — переспросил его строго Юлий Юрьевич.
— Девятого, — повторил Боткин. — Мы ж с коллективом после праздника еще не виделись, решили отметить. И привозят нам, как сейчас помню, труп. А нам как раз в магазин надо было съездить. Ну, я говорю, парни, давай, заноси его пока что на кухню.
— Евгений Петрович, — снова перебил его ответственный, — а чувствовал ли ты при этом потребность поделиться с кем-то своей проблемой?
— Вот, — ответил на это Боткин, — именно об этом я и говорю.
— Ладно, — не дал ему продолжить дежурный ответственный, — давайте поблагодарим Евгения Петровича за его историю.
— Спасибо, Евгений Петрович! — загудела благодарная аудитория.
И, раскланявшись во все стороны, Боткин, довольный, сел на свой стул.
— Ну, как тебе? — спросил он Гавриила. — А теперь давай ты.
— Я? — испугался Гавриил.
— Да-да, — подбодрил его Боткин. — Тут главное аутотренинг, так что давай.
— Ну что ж, — продолжил Юлий Юрьевич. — Кто дальше? Вы? — посмотрел он на Гавриила.
Гавриил было заколебался, но в спину ему приязненно зашипели, и он встал.
— Я Толик Гавриленко. — Новая волна приязни ударила ему в спину. — Я алкоголик.
— Анонимный алкоголик, — поправил его дежурный ответственный.
— Почему анонимный? — обиделся Гавриил. — Нормальный.
— И давно вы почувствовали, что алкоголь стал вам преградой? — спросил его дежурный ответственный.
— Да, — сказал Гавриил, — нет.
— Вы поняли, — попробовал ему помочь Юлий Юрьевич, — что не можете контролировать ситуацию?
— Конечно, — ответил Гавриил, — конечно.
— И что алкоголь становится стеной между вами и вашими близкими? — гнул свое Юлий Юрьевич.
— Несомненно, — согласился Гавриил. — Я, — сказал он, — когда женился, решил сэкономить на фотографе. И все фотографировал сам. Соответственно, меня не было ни на одном фото. На меня после этого обиделись родители, сказали, что я, очевидно, был такой пьяный, что не попал ни на одно фото.
— Хорошо, хорошо, — радостно зашумела аудитория.
— И когда вы решили сказать решительное «нет» алкоголю? — несколько ревниво перебил его дежурный ответственный.
— Да вы знаете, — сказал Гавриил, — я на самом деле еще не решил. Хотите, я расскажу вам свой сценарий? — неожиданно обратился он к Юлию Юрьевичу.
— Сценарий? — не понял тот.
— Да, сценарий. Я его придумал несколько лет назад. Это сценарий моего будущего фильма.
— Ну, не знаю… — заколебался ответственный, но аудитория снова зашумела, и Гавриил продолжил:
