а потом постараемся после душа снять это с тебя, — предложила мама, в форме приказа, от которого никуда было не деться.
Мальчику было не по себе, он чувствовал, что мама думает, что это его проделки, и его сестра с папой поверят ей и будут очень недовольны.
Ещё раз, дёрнув себя за водорослевые усы, он удостоверился, что не может сам от них избавиться.
Всё семейство не на шутку переживало из-за этого случая — пара смешков проскользнула во время осмотра зелёных усов, но их нужно было убрать от лица. Только ножницы коснулись кончиков, чуть надрезав их, как мальчик вскочил от дикой боли — последняя надежда на избавление исчезла.
Отпуск завершился в тяжёлой атмосфере — никто уже не мог сконцентрироваться на отдыхе, а всё на улицах и в кафе смотрели на уже взрослого мальчика с недоумением.
— Что ему пришло в голову, — что-то подобное проносилось в их мыслях при взгляде на него.
Лето заканчивалось походами по врачам, которые вообще ничего не могли сказать по делу, только назначали все новые и новые анализы, да отправляли к другим специалистам, словно не желая связываться с таким странным случаем.
Результатов это не дало, и лето незаметно завершилось. Настала пора вернуться в школу.
Мальчик не представлял, как отнесутся к его новому виду его одноклассники, а особенно одна девочка, которая ему нравилась. Перед летними каникулами они договорились вместе ходить в музыкальную школу. Он играл на трубе, а она на фортепиано — но для него, пойти вместе с ней туда, означало очень многое.
Никто не поверил в то, что с ним действительно случилось, все опять-таки приняли его поведение за неудачную клоунаду, — над которой, конечно, смеялись, но от этого не становилось легче.
Девочка ничего не сказала, а только внимательно посмотрела на него — она за это лето так изменилась, стала значительно взрослее, а он упорствует в своих шутках. Она расстроилась и даже не заговорила с ним.
Теперь, у него не ладилось как дома, так и в школе.
Он бросил все свои кружки и секции, предпочитая либо ничего не делать, либо играть на трубе — чтобы хоть как-то отогнать от себя грустные мысли.
Конечно, были и те, кто смотрел на его историю с пониманием и сочувствием, но эти люди также ему не нравились, ведь в их присутствии он чувствовал себя ещё хуже.
Но рутина брала своё, и время неумолимо шло к зимним каникулам, — которые стали для него отдушиной в этом мучительном периоде его жизни. Он много гулял, больше времени уделял игре на трубе, что с самого начала его страданий с зелёными усами, стало для него любимым делом. Те несколько недель без школы, он провёл исключительно плодотворно.
Родители не доставали, а младшая сестра уехала в лагерь. Он был предоставлен самому себе.
Когда каникулы закончились, всё встало на круги своя. Он с нетерпением ждал следующих, уже летних каникул, на которых его семья снова планировала поехать на море. Несмотря на то что несчастный случай с усами там и произошёл, мальчик сам выразил желание отправиться туда.
Сдав все предметы на хорошие оценки, они поехали отдыхать.
Славно было окунуться в море, нырять под водой, зная, что все, кто здесь находятся, больше никогда тебя не увидят, а значит, можно не замечать их усмешек.
И вот в один из таких походов на пляж, мальчик нырнул, задержав дыхание. Просидев под водой, столько времени, сколько смог, он вынырнул и через секунду услышал радостный крик.
Вся его семья бежала к морю, не закончив мазаться кремом от загара, ринулись через воду к нему, создавая кучу брызг. Он слышал только их радостные возгласы. Мгновенная догадка осенила его, а рука тут же потянулась к жёстким, водорослевым усам. Но их не было.
Такое облегчение он не испытывал никогда, радость закружила его в безумном танце, и весь срок отдыха прошёл так быстро, но оставил после себя столько приятных впечатлений.
Возвращение к нормальной жизни было постепенным, но мальчику было ясно, что он не может стать таким же беззаботным и весёлым, как прежде, многие его привычки, сформировавшиеся за этот год, остались с ним навсегда.
В первый же вечер по возвращении домой он взял свою трубу и попробовал сымпровизировать что-нибудь. Игралось легко, существовали только он и волны музыки, которыми он наслаждался.
А его семья сидела на кухне и слушала его, ничего не говоря.
— Иди за мной, я покажу тебе загадку, — сказала она.
— Хорошо, — только и ответил он.
Их путь шёл через поля, полные распустившихся цветов, к лесу. Он тёмным пятном виднелся вдали.
Её рука не давала ему раствориться в тех лугах, которые проходили.
День уже близился к закату, а когда они вошли в чащу, стало совсем темно. Редкие лучи заходящего солнца пробивались сквозь густые заросли. Но, девушка точно знала дорогу и уверенно, без промедлений, вела к цели.
Через несколько минут они дошли до какой-то тёмной стены, в которой не было ни единого прохода, и остановились.
— Мы на месте, — прошептала она.
В сумерках ничего нельзя было разглядеть, только то, что стоящая впереди преграда была намного выше человеческого роста, и не имела в себе бреши. Являлось ли это рукотворным строением, или это какие-то растения, не было понятно.
— Подожди, совсем чуть-чуть осталось, — отвечая на незаданный вопрос, сказала она.
В этот момент стало ещё темнее в лесу. Он понял, что солнце зашло за горизонт.
Тут-то всё и преобразилось.
Вспышка ударила им в глаза, неожиданно высветив зелёную стену — так густо поросшую плющом и мхом, что на ней нельзя было найти ни малейшего участка из камня, выпирающего из этой растительной поверхности.
Это был старенький, сам наполовину покрытый зелёной массой фонарь, стоящий прямо около стены, на уровне человеческого роста.
Ветви деревьев и плюща, так густо его оплели, что скрыли его от взгляда постороннего.
Но свет всё равно пробивался через все эти листья, наделяя растительную массу своей особой изумрудной прозрачностью.
Они смотрели на фонарь, окружённый ореолом из самых разных оттенков зелёного, и молчали.
Тьма позади них ничего не могла сделать с маленьким фонарём.
Застрекотали сверчки, и загадка зелёного светоча обрела свой специфический звук.
Ему ничего не нужно было спрашивать, да и она не произнесла за всё это время ни единого слова.
Затем они, взявшись за руки, пошли обратно, улыбаясь, полные счастья. Сверчки громко стрекотали, а над ними в чистом поле мигали тысячи
