А уж если регулярными нападениями власть сможет спровоцировать НБП-шников и АКМовцев на ответные действия против «Наших», наверху будут просто счастливы: где-то на улицах леваки будут лупить «наших», «наши» лупить леваков — и, глядя на это завлекательное зрелище, все просто забудут про правящий класс, прибравший к рукам государственную собственность, извлекающий из этой собственности грандиозную прибыль и «распиливающий» в своих интересах федеральный бюджет.
Новые квазиреволюционеры так довольны своими играми, что даже не в состоянии остановиться, оглянуться и задаться вопросом: а не являются ли они все уже давно объектом манипуляции со стороны власти? Ведь деятельность их «революционных» организаций полностью прозрачна для спецслужб, они «обложены» со всех сторон и нашпигованы агентами-провокаторами.
Но они даже и думать об этом не хотят — в отличие от своих предшественников. В вегетарианские «перестроечные» и «постперестроечные» времена квазиреволюционеры хотя бы понимали опасность провокаторства. В разгул «перестройки» двум провокаторам-КАСовцам вообще пришлось повиниться перед товарищами.
Позже анархо-коммунисты пытались доказать (в том числе письменно, на страницах журнала «Трава и воля»), что «засланным казачком» в анархистском движении был Александр Шубин. Правда, все доказательства были косвенными, а в таком серьезном деле это — шаткие доказательства. Точно так же — исключительно на основе косвенных доказательств (строго говоря, странностей жизненного пути) — строились и обвинения в адрес Михаила Магида у анархистов и Дмитрия Чуракова в «Альтернативах». Повторяю: косвенные доказательства слишком шатки для таких серьезных обвинений. Но прямые можно получить только из архивов Лубянки и только после победы революции. Практика мирового революционного движения выработала для таких случаев канон поведения: мотивированно дистанцироваться от подозреваемых, не провозглашая их прямо провокаторами. У нас, конечно, ничего этого сделано не было. Нашим квазиреволюционерам мировая практика — не указ.
И вскоре первые сфабрикованные дела, ударившие по левакам, показали, насколько распространена практика внедрения агентов-провокаторов. Из «Краснодарского дела» (дела о покушении на кубанского губернатора Николая Кондратенко, якобы готовившегося анархистами и экологистами) стало ясно, что в ряды кубанских анархистов и «зеленых» было внедрено самое меньшее четыре провокатора. «Дело Лимонова» показало, что в НБП провокатор был внедрен в руководство организации.
Научили ли эти дела чему-либо наших квазиреволюционеров? Научили — но балаганно.
АД-шники, например, принялись играть в конспирацию: они стараются не называть имен и фамилий, а выступать исключительно под кличками (даже во «внутренних» рассылках). При этом им не приходит в голову, что имя и фамилию «анонима» при общении по телефону и в Интернете специалисты устанавливают элементарно. Детский сад, честное слово…
В июле этого, 2005 г., я присутствовал на семинаре студенческих активистов под Москвой. И с немалым удивлением услышал от активистов из Перми, Саратова, Воронежа, Ижевска о создании ими альтернативных студенческих профсоюзов, которые, оказывается, должны (и пытаются) выступать в роли «революционных студенческих организаций». Стало ясно, что эти молодые ребята просто-напросто ничего не знают об опыте «Студенческой защиты» и о том, почему этот опыт провалился (то есть о непригодности профсоюза вообще и студенческого в частности для роли революционной организации в современных условиях).
Никакие объяснения не помогли: ссылка на пример «Студенческой защиты» не была для этих активистов аргументом — они не понимали, о чем речь. А рассказать подробно мне не дала организатор семинара — пламенная французская троцкистка Карин Клеман. Ну, ясное дело: у себя во Франции троцкисты давно уже свергли власть капитала и установили власть Советов — на кой им наш опыт?
Этот семинар стал для меня последним доказательством того, что книга, посвященная квазиреволюционерам, остро необходима.
Балаган квазиреволюционеров изданием одной книги, конечно, не устранить. Но если удастся таким образом уменьшить число тех, кого в этот балаган втягивают, — уже хорошо.
* * *
Немного о структуре книги. Книга разбита на четыре части. В первой рассказывается о годах расцвета наших, отечественных, квазиреволюционеров — о временах «перестройки», «постперестройки» и «постпостперестройки». Во второй — о временах Путина. В третьей даны некоторые зарубежные примеры. Наконец, в четвертой — несколько примеров не из практической деятельности, а из виртуальной.
Для удобства читателя сразу разъясню принятую периодизацию. «Перестройка» кончилась с распадом СССР. «Постперестройка» — с государственным переворотом Ельцина в сентябре — октябре 1993 г. «Постпостперестройка» — со сменой Ельцина Путиным.
Все публикуемые в книге тексты воспроизводятся с минимальными исправлениями. Правка носила в основном литературный характер. Для удобства восприятия в ряде случаев настоящее время заменено прошедшим. Все оригинальные примечания оформлены как концевые сноски. Все подстрочные примечания написаны специально для данного издания.
* * *
И последнее. Разумеется, не все, кто в этой книге описан, обязательно квазиреволюционеры. Квазиреволюционер же живет вместе с революцией, внутри нее (как глист) и на ее теле (как вошь). Бывает, людей и явления просто невозможно отделить друг от друга: в реальной жизни все переплетено и смешано. Бывает, те, кто кажутся квазиреволюционерами, на поверку всего лишь люди, попавшие в неблагоприятное окружение и в неблагоприятные обстоятельства: в условиях настоящей революции они превращаются в настоящих революционеров. Бывает и наоборот.
В эпоху реакции (Re: акции), если эта реакция не носит звериного, фашистского характера, нередко трудно отделить зерна от плевел. Чтобы точно сказать, кто есть кто, нужен момент экзистенции, момент истины, нужна революция.
Впрочем, это касается абсолютного меньшинства квазиреволюционеров. С большинством все ясно и без «момента истины». Не нужно быть экспертом, чтобы отличить кофе от цикория.
20 апреля — 7 сентября 2005
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
У нас: «пере-», «постпере-» и «постпостперестройка»
[Введение]
Заигравшиеся
Основу этого раздела составили главы из книги «Левые в России: от умеренных до экстремистов», вышедшей в свет тиражом 5 тысяч экземпляров. К настоящему времени, однако, издание 1997 г. стало раритетом.
У книги была хорошая пресса, но одна из глав (а именно та, что была посвящена левакам) вызвала в 1997–1998 гг. бурный и болезненный отклик — преимущественно у анархистов. Тогдашние анархисты — в первую очередь, непосредственно описанные в «Левых в России» — воспринимали себя неадекватно (впрочем, неадекватно они воспринимали и окружающую действительность вообще) и были почему-то уверены, что я, как человек, многих из них лично знающий и напрямую с ними контактирующий, напишу о них не то, что есть на самом деле, а некий революционный панегирик — и уж во всяком случае не буду выносить сор из избы и рассказывать «внешнему миру» о хорошо известных самим левакам анархических убожествах и уродствах. Обнаружив, что случилось обратное, наши анархисты обиделись (совершенно по-детски) — и обижаются до сих пор.
И не только анархисты. Обиделся и один из бывших лидеров Конфедерации анархо-синдикалистов (КАС) Александр Шубин, переметнувшийся к российским правым социал-демократам, а затем и к неолибералу Немцову (сегодня Шубин опять тусуется с леваками и временами говорит о своем анархизме, да только я ему «почему-то» не верю). Обиделся и сочинил большой полемический текст. Этот текст — вместе с моими ответами по пунктам «обвинения» и предисловием и послесловием редактора книги «Левые в России» А. Верховского был издан «Панорамой» в 1998 г. отдельным изданием. В предлагаемой читателю книге в качестве Приложения 1 в этом разделе воспроизводится содержательная часть — то есть собственно полемика — издания 1998 г., за исключением тех мест, где Шубин указал на действительные фактические ошибки, допущенные мной. Соответственно, по этим пунктам я внес необходимые исправления в основной текст. Полемика с Шубиным ценна в первую очередь тем, что ярко демонстрирует ментально-психологические особенности наших анархистов, их неспособность взглянуть на себя трезво, как бы со стороны, и их непреодолимую неприязнь к научному мышлению.
