Сначала, помнится, под морковным потолком на крюке висел макет винтовки Ml6, обернутый в куфию. Но пришла милиция с обыском и попросила снять: «с улицы в окно вид слишком экстремистский». Никакой другой крамолы не нашли, конфисковав лишь «Энциклопедию секса» на экспертизу. Действительно, мало ли что напечатают под такой обложкой? Винтовку сменил акварельный портрет никому не известной женщины. По секрету, на ухо и только своим, здесь рассказывали, что это знаменитая немецкая бомбистка Ульрика Майнхофф, тайно вывезенная в 1970-х в СССР и доныне живущая по поддельному паспорту где-то под Саратовом. Работает в поликлинике. Круг своих, впрочем, непрерывно расширялся, отдельные коммунары переженились между собой и даже завели детей, а это что-нибудь да значит. «Фаланстер» стал школой, сделав одного признанным киноведом, другого редактором, третьего литературным критиком, четвертого и пятого «человеком года» в номинации «человек книги».
Моментом истины для истории «Фаланстера» оказался пожар 2005 года. Неизвестные ночью закидали помещение магазина чем-то громко взрывающимся и легко воспламеняющимся. Много книг уцелело благодаря эстетской привычке коммунаров хранить их в ящиках из-под гранатометов. Расследование пожара ни к чему особенному не привело и велось в стиле «амбиент». В первый день после пожара Куприянов и остальные участники всерьез обсуждали возможность приостановки проекта, но этого не позволили сделать читатели (столичные интеллектуалы всех специализаций и оттенков). Оказалось, что им «Фаланстер» не менее, а может быть, и более необходим, чем его организаторам. Они предложили проекту всяческую помощь, от добровольных финансовых вложений до поиска нового помещения и оттирания обугленных пожаром книг. Вскоре коммуна-магазин возобновилась на новом месте, а впоследствии даже открыла несколько филиалов. Особой популярностью в первый год после пожара пользовались сбываемые за полцены обгоревшие издания с бесценной печатью «Последствия взрыва в магазине „Фаланстер”».
Базовые установки «Фаланстера» остались прежними — другие принципы, другие цели, размывание границы между работой и отдыхом, максимальная самореализация каждого в проекте, альтернативное культурное пространство вплоть до собственных бесплатных форм высшего образования (проект «Рабочий университет») и концертов альтернативной музыки (от группы «Барто» до романсов Михаила Елизарова в исполнении автора).
34/ Новые религиозные поселения в современной России
34.1/ "Звенящие кедры» и пр
В конце 1980 — начале 1990-х годов среди столичных и вообще российских хиппи, разочарованных бездуховной и суетной городской жизнью и тяготевших к христианству, появилось обыкновение оставлять привычную жизнь и переселяться поближе к действующим православным монастырям, чтобы сосредоточиться на духовном развитии, общаться со священниками и возделывать свой приусадебный участок. Особенно это поветрие было заметно в Козельске, рядом со знаменитой Оптиной Пустынью. Это привело даже к некоторому подорожанию (до смешного дешевых перед этим) деревенских домиков в радиусе монастыря и «Озера Любви», в котором местный священник (сам бывший хиппи) крестил новопоселенцев. Отношения между соседствующими хиппи-христианами были вполне братскими, хотя, конечно, им ничего не приходило в голову делать «общим», ведь большинство уехавших туда были антикоммунистами. Получилась не община и не коммуна, но скорее новое религиозное поселение. Самые убежденные его жители впоследствии стали священниками или монахами многих монастырей.
Позже, уже в новом веке, возникло движение с пышным именем «Звенящие кедры России», активисты которого уезжают из городов и создают в опустевших российских деревнях «родовые экопоселения» с собственными пасеками и лугами. Поскольку они провозглашают возвращение к традиционному укладу и семейным ценностям, коллективизм этих «новых деревень» ограничивается соседской взаимопомощью и участием в общем культе «Анастасии» (скрытой в лесу национальной души), сочетающим в себе контакт с природой, деурбанизацию, здоровый образ жизни и славянскую мистику. Главной проблемой первых «экопоселений» движения стало то, что большинство новых «помещиков» отказываются зимовать в приобретенных домах и возвращаются до весны в город, воспринимая «родовое поместье» как экзотический летний и дачный отдых с интересными соседями.
Восстановились и неортодоксальные, но тоже очень знакомые формы религиозности и соответственно альтернативных самосегрегаций.
Двадцать лет назад советский участковый милиционер и художник-любитель Сергей Тороп осознал себя новым спасителем мира и вспомнил свое предыдущее воплощение, в котором он был Иисусом Христом. Отказавшись от своего прежнего мирского имени и назвавшись Виссарионом, он основал Церковь последнего завета и начал проповедовать и отвечать на любые вопросы. Делал он это настолько упоенно и талантливо, что вокруг Виссариона в начале 1990-х быстро собралась армия поклонников. Время тогда было для подобных лидеров на постсоветских просторах очень подходящее: полнейшая нестабильность жизни, ожидание близкого конца света сделалось массовым настроением, рациональные и научные объяснения реальности оказались предельно дискредитированы, а «традиционные конфессии», православие например, еще не успели всем этим воспользоваться и наладить повсеместную миссионерскую деятельность. Помогли Виссариону и медиа, особенно телевидение, которые часто и с большой охотой рассказывали о нем.
Кроме абсолютного доверия к своему «живому Христу», в субкультуре «виссарионовцев» смешались экологическая апокалипсичность (слепое человечество самоуничтожает себя через рост потребления и загрязнение среды) и идея «равновесия с природой», интерес к уфологии и гуманоидам, популярно понятые теории разумной «ноосферы», неоязыческий культ «земли-матушки» в духе Порфирия Иванова (многие сторонники которого примкнули к виссарионовцам) и, наконец, теософское учение Рериха — все, чем увлекался «широкий круг читателей» популярной прессы на рубеже 1980–1990-х. Тогда же первые полсотни семей во главе со своим Христом совместно поселились в Красноярском крае, близь озера Тиберкул, вдали от городской цивилизации.
В основе общежитийной этики виссарионовцев лежит идея альтруистического растворения личности в коллективе. Обида и осуждение — вот главные препятствия на пути очищения душ. Бог-отец сотворил материальный мир, а его сын создал мир духовный абсолютно бескорыстно, и нам в меру сил подобает вести себя так же. Поселок виссарионовцев, который они называют «Городом солнца», весьма стабилен, с момента основания он разросся, туда переселилось немало «не вписавшихся» в капитализм интеллигентов, представителей обедневшего советского среднего класса и даже отдельные сторонники «альтернативной жизни» из Европы. Они стремятся к полной автаркии (самообеспечению) и полностью безденежным отношениям, но пока этот идеал не достигнут. Используют конную тягу вместо двигателей; построив кузницу, изготавливают сами для себя все нужные инструменты. С другой стороны, интересуются новыми «чистыми» технологиями вроде аккумуляции солнечной энергии с помощью накапливающих батарей и применяют их в своем хозяйстве. Все жители «Города солнца» вегетарианцы и соблюдают богатую витаминами диету, разработанную Учителем.
Идеологически эта община соединила в себе важнейшие черты апокалипсической секты (дата конца света, после которого выживут только виссарионовцы, призванные стать корнем новой расы, все время передвигается в будущее), нью-эйджевой общины (вера в инопланетян, духов, великих посвященных, практика йоги и медитации) и поселка экологов (создание «города», который бы не наносил никакого ущерба природе). Исследователи часто сравнивают «город» Виссариона с хлыстами, у них тоже были свои живые Христос и Богородица, правда только «в духе», особом экстатическом состоянии на их радениях, и так же создавались «ковчеги спасения», правда без экологической, тогда еще не актуальной аргументации. Но община Виссариона отнюдь не столь радикальна. Борцы с ересями обычно обвиняли хлыстов в коллективном блуде, беспорядочных связях и т. п. В «Городе солнца», с благословления Учителя, у мужчины могут быть две жены, довольно легко можно поменять мужа или поменяться женами, чем и ограничивается весь «блуд» и «разврат».
Учитель является высшим арбитром во всех спорах и конфликтах, если между его «детьми» возникают разногласия, то есть, по сути, это микромонархия, но не монастырь, ведь в «Городе солнца» всячески поощряется создание семей и рождение детей. За все, что они делают, виссарионовцы прежде всего несут ответственность перед Учителем. Этажом ниже в этой иерархии, там, где начинаются вопросы, в которых можно обойтись без слова Учителя, повседневными делами и хозяйственным планированием жизни общины управляет патриархальный совет, состоящий из мужчин — глав семейств. Само собой, в этой патриархальной демократии меньшинство подчиняется большинству. Назначаемые и выбираемые ответственные лица прежде всего отвечают перед Учителем, а потом уже перед советом. Женщины собираются на свои собрания отдельно для принятия еще менее принципиальных и касающихся только их жизни решений.
