— Гай всегда был готов помогать в таких делах, — мягко вставила тетя Эстер.
— Спасибо, тетя Эстер, — умилительно произнес Гай. — Я полагаю, что чек скажет сам за себя.
Гай Гранд приобрел газету — одну из Бостонских популярных ежедневных газет с тиражом в 900 тысяч. Когда Гранд взял на себя контроль за выпуском, поначалу никаких изменений ни в формате газеты, ни в неоспоримо высоких журналистских стандартах не происходило. Гранд некоторое время находился в Нью-Йорке, в стороне от газетных дел, где оставался, по собственному выражению, до тех пор, пока «не почувствовал вкус к этому делу».
Однако в течение следующего месяца в местных новостных колонках неожиданно начали возникать в бессчетном количестве вставки на французском:
Бостон. Март 27. АР — Ховард Джонс, vingthuit ans, пойманный три раза на воровстве, для отбывания наказания на 20–26 месяцев был доставлен сегодня утром в государственную тюрьму Фольсона, как сообщил aujourd’hui на 17-выездной сессии суда судья Грат.
В работе с редакторами, корректорами, наборщиками Гранд последовательно проводил политику внедрения путаницы и неправильного написания городов, островов и имен собственных — или написания их на иностранном языке.
ЯНКИ НАСТУПАЮТ НА PARIGI ОЧИСТКА В TERWEENEE
Пока длилась война, географические названия давались в ежедневном выпуске большими буквами. Все эти искажения, по задумке Гранда, должны были настроить читателя против издания и максимально исказить реальные факты.
Тираж газеты очень быстро упал, и через три месяца был уже в двадцать раз меньше, чем до появления Гранда. На этом этапе новый генеральный курс был заявлен официально.
Теперь газета не могла публиковать комиксы, передовицы, полезные советы, обозрения или рекламу, а должна была только предоставлять фактические новости, поданные в открытой, непосредственной манере. Издание теперь называлось «Факты», и Гранду пришлось потратить бешеное количество времени, чтобы получать факты и события из центральных новостей. Информация выходила в печать очень сжато, сухими краткими фразами.
Выпуски первых двух дней еще как-то держались на уровне рыночной цены, но все опубликованные материалы казались такими невероятными или не имеющими отношения к делу, что к концу недели спрос на издание стал ниже, чем на какой-либо стадии существования газеты. В течение третьей недели газета вообще перестала продаваться. Теперь весь тираж попросту выбрасывался. Поскольку продавцы отказались ее распространять, тиражи газеты оставлялись прямо на углах улиц. Каждое утро. Около двух миллионов экземпляров в день.
Общественное удивление тем фактом, что так много газет валяется вокруг прямо на улицах, постепенно росло. Потом это начало вызывать раздражение.
Происходило нечто забавное. Кто это может быть: — Коммунисты? Атеисты? Гомосексуалисты? Католики? Монополисты? Коррупция? Протестанты? Сумасшедшие? Негры? Евреи? Пуэрториканцы? ПОЭЗИЯ?
В городе было отвратительно грязно. Заросшее мусором и строительным хламом население предполагало, что весь этот беспредел происходит по вине газеты «Факты».
Были организованы митинги, составлены петиции, но никакого улучшения не последовало. Редактор «Фактов» мешками получал разгневанные письма. Гранд подождал с неделю, а затем выпустил новую газету, в которой были опубликованы только разгневанные письма читателей. Название газеты снова поменялось — «Мнения».
Опубликованные письма вызвали в массах такой разброд и шатание, что по всему городу начались беспорядки. Ненависть в обществе росла. Газета прочитывалась везде и всюду, участились случаи насилия и драк. Движение началось.
* * *
Около двух часов дня 7 июля, на Лексингтон Сквер, рядом с самым центром города, стала собираться толпа. Евреи, Атеисты, Негры, Партия Труда, Гомосексуалисты и Интеллигенты группировались по одну сторону улицы, Протестанты и Американский легион — на другой. Баланс, казалось, удерживала доблестная команда Католиков посередине.
В Бостоне был тихий, безветренный день, и пока малые и большие группы пререкались между собой, стоя в центре Лексингтон Сквер, Гай Гранд сумел привлечь к действу вооруженные силы.
Теперь, паря практически над головами собравшихся, в вертолете, оборудованном радиосвязью, он руководил маневрированием эскадры из шести самолетов. Самолеты выписывали на небе огромными дымовыми буквами:
ИДИТЕ В ЖОПУ…
Вслед за этим незамедлительно последовал набор поистине выдающихся эпитетов, специально подобранных оскорблений — для каждой из собравшихся групп:
Протестанты — сраные жопы… Евреи все в говне… Католики — говнюки… и так далее. Отвращение переполняло всех, кто наблюдал за происходящим. Толпа превратилась в безумную волнующуюся массу.
Великий Гай Гранд взлетел приблизительно на сто футов, откуда развернул самолет навстречу толпе и открыл дверь, чтобы посмотреть на то, что творится внизу. Люди в толпе, следящие за летающим низко вертолетом и следующими за ним самолетами, которые продолжали выписывать в небе огромные буквы, начала выкрикивать непристойности и размахивать кулаками.
— Поганый ирландец!
— Вонючий жид!
— Черный ублюдок!
Так завязалась грандиозная драка.
Происходила она на всей Лексингтон Сквер, а Гай Гранд опустился на двадцать пять футов и кружил теперь над самой толпой, с открытой дверью, выкрикивая громко, бесстрастно и размеренно:
— Что… происходит?… Что… происходит?…
В районе четырех площадь была похожа на развалины, а Бостон находился под угрозой бунта. Потребовалось вызвать в город Национальную гвардию и ввести военное положение. Прошло тридцать шесть часов до того момента, как порядок был полностью восстановлен.
Пресса нашла виновного в этих беспорядках. Началось расследование. Гай Гранд был вынужден заплатить нескольким большим людям, чтобы покончить с этим делом, и выплаченная сумма оказалась гораздо больше суммы обычной сделки. Вернуться в Нью-Йорк и сохранить репутацию стоило ему порядка двух миллионов долларов.
— Да, понимаю, — Гай прочистил горло и с интересом поглядел на сладкое печенье в руке. — Конечно. Почему бы тебе не… Знаешь, выясни, сколько денег им нужно, сделай чек и …
Тетя Эстер кашлянула, прикрыв рот рукой, ее глаза буквально вспыхнули. Тетя Агнесс, оскорбленная, в раздражении отвернулась.
— Речь не идет о том, чтобы дать им деньги, Гай! — воскликнула Агнесс. — Они и слышать об этом не захотят, особенно Сол, этот молодой человек. Ты же знаешь, какая гордость у этих людей… Нет! Я хотела предложить им купить долю акций, вот что.
— Правильно, — твердо сказал Гай. — Тогда они смогли бы второе путешествие совершить позже, так? Но, послушай, а если они потратят все свои деньги только на одну поездку? Как они тогда смогут купить акции?
— Гай! — сказала тетя ледяным тоном, с болью в голосе.
— Боюсь, что я уловил суть, — Гай был откровенен.
Тетя Эстер хихикнула и тут же прикрыла рот платком.
— Я имею в виду сделать это вот так: вверх и вниз — сердито воскликнула Агнесс. — Или сначала вниз, потом вверх.
Тоненькая, вытянутая как струна, она напоминала в этот момент рассерженного лебедя. Бедная тетушка всерьез подозревала, что Гай нарочно притворяется идиотом.
— Наивный, как дитя! — сказала она. — Как ты умудряешься вести переговоры, не могу себе представить!
— Извини, — сказал Гай, без тени улыбки и совсем по-детски наклонил голову, чтобы глотнуть чаю.
На самом деле они всего лишь играли в свою старую игру.
— Назови одну хорошую компанию, в которой ты держишь долю акций в десять тысяч, — резким тоном потребовала Агнесс.
— Одну хорошую компанию… — повторил Гай, нахмурив свои огромные брови.
— Которая начинается на А, — сказала тетя Эстер.
— Которая начинается на А? — почти скептически повторил Гранд, словно добродушное дитя за игрой.
— Эстер! — воскликнула Агнесс.
— Ну хорошо. Мы говорим конкретно о десяти тысячах или как минимум десяти тысячах? — спросил Гай.
— Как минимум о десяти тысячах, — сказала Агнесс. И, строго поглядев на сестру, добавила: — И не нужно, чтобы она начиналась с А.
— Хммм… Хорошо, как насчет «Аберкромби и Адамс»? — неуверенно сказал Гай, — по звучанию очень подходит…
— Хорошо, — сказала тетя Агнесс. — Теперь. Что, если ты продашь все свои акции, которые там держишь? Что произойдет с их ценой?
— Ужас, — Гранд поморщился при одной мысли об этом. — Это может вызвать обвал.
— Ну так вот! — воскликнула Агнесс. — А молодой человек Клеменс купит — когда цена упадет, а на следующий день ты у него выкупишь то, что ты ему продал! Я думаю, цена вырастет, когда ты заново выкупишь акции, не правда ли?
