А она снова застонала от наслаждения.
На следующее утро Алекс откинул тростниковый полог и, сделав шаг в комнату Музи, нашел взглядом львиную шкуру, натянутую на невидимый каркас таким образом, чтобы она напоминала того самого зверя, сраженного охотником, как рассказывали, с риском для собственной жизни.
Минуту или две Алекс стоял у порога, представляя, как кладет руку на желтовато-коричневый крестец, поднимает, как длинную рукоять, хвост, обнажая обшитую атласом и похожую на огромную петлицу дыру. Комната в его воображении была темна, а сам он был Музи, знающим Фессанию такой, какой ее никогда не узнать рабу, но притом не знающему вовсе, потому что к невидимости ночи Фессания добавляла еще и безвестность, безымянность, прячущуюся под чужой, звериной шкурой.
Подойти ближе? Придать фантазии большую достоверность?
Он вспомнил, как фантазировал о Деборе, как представлял ее в самых разных ситуациях, и понял – глупо. И, поняв это, спустился вниз, чтобы поработать в саду.
Открыв переднюю дверь, Алекс едва не столкнулся с мчащимся к ней Неттичином. При этом смотритель размахивал глиняной дощечкой, которую либо прочел только что сам, либо узнал содержимое от того, кто ее доставил.
– Известие от господина Гибила. Гефестион умер! Царь приказал приготовить погребальный костер! Самый большой! Каких еще не было в истории! Сообщи госпоже! Передай всем!
Гефестион, царский любимчик, фаворит, исполнял при Александре ту же роль, что Патрокл при Ахилле. За все месяцы пребывания в Вавилоне Алекс не видел его ни разу. Ни раньше, когда он проник во дворец, ни потом, во время свадьбы. Гефестион, похоже, не принимал заметного участия в дворцовых делах. И лишь в последние недели, когда состояние здоровья царя снова заметно ухудшилось, имя Гефестиона звучало все громче и громче. В предчувствии близкой кончины любимого царя Гефестион пил или исполнял абсурдные атлетические трюки.
И вот, по иронии жестокой судьбы, юный храбрец и преданный сподвижник, способный за рекордное время обежать по кругу городские стены, лежал безжизненный во дворце, тогда как тучный, заплывший жиром, опустившийся и предавшийся порокам веч! ю больной Александр не спешил расставаться с миром живых. Впрочем, может быть, Гефестион просто надорвал сердце чрезмерным усердием.
Письмо, о котором шла речь, было отправлено из дворца и спешно доставлено на дом посыльным. Прочтя уведомление, Фессания быстро написала тестю короткую записку, выразив сожаление, что Музи в очередной раз отправился на охоту. Так как посыльный, имея другие неотложные дела, уже ушел, она поручила доставить табличку Аншару. Во второй половине дня дополнительную информацию – сомнительного, правда, свойства – принесла Мама Забала, успевшая посетить ближайший к дому рынок. Новость, оказывается, уже передавалась из уст в уста, от базара к базару, с улицы на улицу.
Вечером в молельне Фессания помолилась задушу Гефестиона, после чего попросила кухарку рассказать всем об услышанном – связно и ясно.
– В городе только об этом говорят, – доложила Мама Забала. – Шум такой, что даже к нам, за реку, докатился. Бедный господин Гефестион! Такой красавчик! И такой непоседливый! Вот в ком жизнь била ключом! Вчера вечером он боролся, да так, как будто бился с самой Смертью за жизнь своего царя. Победил по очереди пятерых чемпионов. А потом, еще в поту, взмыленный, помчался во дворец согреть своим телом царское ложе. А получилось, что вместе с теплом отдал и жизнь. Утром его нашли бездыханным на ложе царя Александра. Я так думаю, что сердце не выдержало.
Царь распорядился устроить похороны, каких еще свет не видывал. Приказал снести тысячи локтей городской стены, а из кирпичей выложить пирамиду для погребального костра. Денег уйдет пропасть – городу и за год не заработать. Дыму будет столько, что тень бедняги Гефестиона и на том свете, наверное, его учует. А потом то, что останется от погребальной пирамиды, обложат мрамором, и будет памятник.
* * *
Ночью Алекс пробрался в спальню Фессании – согреть не столько ложе, сколько ее саму. Чемпионской борьбы не получилось, но не потому что они не старались.
После первой схватки он прошептал:
– Похоже, смерть Гефестиона в воображении публики заняла такое же место, как болезнь царя.
– Я бы даже сказала, что более высокое. Смерть Александра испугала бы людей и опечалила. Кончина же Гефестиона развлекла и воодушевила.
– Если я правильно понимаю, он умер вместо царя. Он – замена.
– Согласна. Александр теперь воспрянет духом. Отбросит одеяла и возьмется за дело. Такая возможность проявить себя.
– - Новая стратегия выживания, верно? Разработанная скорее всего Аристандром.
– Все лучше, чем приносить в жертву детей. А смерть должна была случиться. Прекрасная, образцовая смерть.
– Как вариант жертвоприношения.
– Очевидно.
– Мирской вариант? Знаешь, я одно время подозревал, что царя просто-напросто прикончат его же приближенные, а Александром назначат кого-то со стороны.
Фессания негромко рассмеялась.
– И этим кем-то со стороны должен был стать ты, не так ли? Загадочный, всеми забытый принц, вернувшийся в Вавилон из изгнания. Ох…
– А у тебя не мелькала мысль, что на самом-то деле умер царь – задушили, например, подушкой, – а его место займет теперь Гефестион.
– И поэтому они провели ночь вместе? Не в жарких объятиях гомосексуальной терапии, а потому что один придавил другого, а потом влез в пурпурную сорочку? А что, это мысль. Я не видела царя рее несколько лет. Если заметишь что-то на похоронах, скажешь мне, ладно?
– Думаешь, у нас будет шанс увидеть тело Гефестиона?
– Может быть, но не вблизи. Его должны набальзамировать. На постройку погребального костра уйдет не меньше месяца. Какая интрига! Какой доходный бизнес!
Действительно, какой бизнес. Что похороны – бизнес, стало ясно, когда на следующий день в дом за рекой заглянул Гибил, желавший узнать, вернулся ли его сын.
Заходить финансист не стал, а в ожидании невестки нетерпеливо расхаживал по саду. Когда же Фессания спустилась, он, взяв ее под руку, повел по тропинке. Алекс как раз возился с саженцем тополя. Фессания и Гибил ходили вокруг него, как скаковая лошадь и беременный жокей, разминающиеся перед решающим забегом.
– Погребальный костер высотой с шестиэтажный дом. Сердцевина из кирпича. Каждый уровень будут поддерживать стволы пальм. Вдоль основания – золотые носы триер с драпировкой из красного войлока между ними. На следующем уровне – гигантские факелы с возносящимися из пламени орлами. Еще выше – сцены охоты, сражающиеся золотые кентавры, быки и львы. Все, разумеется, полые внутри. Дальше – оружие. Вверху – сирены. В них посадят хористок, которые будут распевать погребальные песни. Когда все это загорится, хор выберется из статуй через специальные отверстия.
На таких поставках можно изрядно поживиться! А еще можно открыть кредит для закупок. Нисколько не удивлюсь, если властям придется обращаться к ростовщикам. И не верьте болтовне насчет сноса части стены. Из мусора ничего хорошего не построишь. Я уже провел оценку роста рынка кирпича. А сколько потребуется мрамора для обкладки сгоревшей сердцевины!
Гибил перевел дыхание.
– Хочу, чтобы мой мальчик прошел со мной с самого начала и посмотрел, как совершаются такие сделки.
– Музи должен вернуться завтра. По крайней мере он так сказал.
– Где он? Куда уехал? Да что теперь толку!
– Давайте разберемся, – бойко заговорила Фессания. – Вы собираетесь одолжить дворцу деньги для покупки у вас же того, что они потом уничтожат? Принцип тот же, что и на войне, только ущерба меньше. И вы надеетесь выиграть конкурс на размещение заказа по достаточно привлекательной цене, но при этом речь пойдет о государственном долге, который значительно увеличится, когда власть начнет запаздывать с выплатой процентов?
– Так и есть. Вы правильно все поняли.
– Тогда почему бы вам не подключить к делу меня?
– Но мой мальчик…
– …в данный момент отсутствует. Вы кое-что упустили.
– Что же?
– Весь этот погребальный костер – какие точные указания, подробные детали! Такое сразу не придумаешь, здесь нужна тщательная подготовка.
– Возможно.
– Подготовка, требующая предварительного планирования. А предварительное планирование означает, что о событии было известно заранее. При всем уважении, достопочтенный свекор, вы и сами могли бы быть в курсе грядущего. Если бы имели при дворе надежного платного осведомителя вместо бесполезных приятелей. Откровенно говоря, нечто подобное можно было предсказать, когда стремление моего отца стать наследственным богом натолкнулось на сопротивление неведомых лиц.
Гибил вытаращился на нее округлившимися глазами,
– Так вы что-то подозревали? И не предупредили нас?
– Ко мне за советом никто не обращался. Меня выдали замуж, чтобы я родила наследника. А вот вам следовало встревожиться, когда дворец начал продвигать Гефестиона.
