Сильные руки Артура схватили его бедра. Твердый член тыкался в задний проход.
– Джей, ты не будешь возражать, если я...
– Трахнешь его? Конечно, нет, действуй.
– Я тебе не помешаю? Джей ухмыльнулся:
– Твой член не настолько длинный.
– Ну разве мы не молодцы!
Над Траном склонилось улыбающееся лицо Артура с голубыми горящими глазами. Пальцы Артура обмазывали его, растирали. Член Артура скользнул в раненый задний проход, неся кардинально новый мир удовольствия и боли, не похожий ни на что испытанное ранее; жгучий, парящий, тошнотворный, дразнящий простату и раздирающий раны.
Пока Артур насиловал его, Джей расстегнул широкий ремень на талии. Дышать стало чуть легче. Тран втянул воздух через нос, закатил голову. Боль нарастала, но, вероятно, она способна достигать необозримых высот.
Джей паучьими пальцами провел по ключице, груди, ребрам. Положил руку на живот, нежно ощупал его, словно проверяя, созрел ли плод. Тран сжался от страха, тело судорожно задрожало под ладонью Бирна.
Увидев следующий инструмент, Тран зажмурил глаза. Вскоре он почувствовал у основания грудины кончик кожа. Длинное лезвие для разделывания филе опустилось в плоть, внеся с собой холод и шок, сравнимый с тысячей порезов о бумажный лист. В тот же миг Артур произвел сильный толчок и кончил в него. Сперма обожгла разодранные внутренние ткани подобно соли и хлорной извести.
Тран приподнял голову. Джей сделал неглубокий надрез от груди до промежности, аккуратно разделив кожу. Тран видел слои жира и мышц. У ног стоял Артур с перемазанным кровью членом, со слипшимися волосами на лобке.
Джей вновь погрузил нож в рану, и Тран опустил голову. Внутри него повернулся холодный нож, с мучительным скрипом прошел через некую твердую оболочку, погрузился в жизненную мякоть. Тран слышал, как капает на стол его собственная кровь, чувствовал, как она образует теплую лужу под спиной и ягодицами. Кровь наполнила горло, обогнула кляп и вытекла через уголки рта.
Джей вынул кляп. За ним хлынула кровь с желчью. Тран кашлянул, рыгнул, попытался закричать. Получился бурлящий звук, словно он полоскал горло. Джей положил нож, склонился над жертвой, обнял ее, поцеловал окровавленные губы, облизал подбородок, шею, опухшие соски, края раны. Сознание начало затуманиваться, и мозг наконец окутала милостивая темнота.
Обратно в этот мир его вырвал жгучий укус белых зубов в животе. Впившихся не просто в кожу или плоть, а в самое нутро. Они проедали внутренности, вырывая куски мяса. Боль превратилась в проволоку бесконечной длины, вибрирующую с устрашающей скоростью. Бешеные зубы стучали по скользким органам. Шел зловонный запах пищеварительных кислот. Мясо свисало изо рта Джея, испуская свои соки. Его забирал в поцелуе Артур. Губы обоих побагровели от темной крови, их челюсти в унисон жевали волокнистую плоть. Его собственную дорогую плоть.
Тран видел их словно через красную завесу. Боль стала отступать. Он ощутил невесомость, холод, его потянуло в сон. Мысль о приближении конца успокоила его, словно прикосновение любимого человека. Тран закрыл глаза, чтобы никогда их больше не открыть.
Стена сильно вдавилась в лицо, но Люк не мог пошевелиться. Его парализовала продажность полицейских, равнодушие Трана, контроль над ситуацией хитрого Джея.
Наконец он почувствовал, что может оторваться от стены, не упав на асфальт. Люк смахнул со щеки остатки кирпича и грязи, но не мог с той же легкостью отделаться от образа возлюбленного: кровавое пустое лицо, неузнающие глаза. Тран посмотрел сквозь него и не признал. Как такое возможно? Он помнил, как Тран боялся его последнее время. Ничего не вяжется.
Должно быть, Джей что-то сделал с Траном, мальчик выглядел пьяным и раненым. Может, Джей имеет склонность к насилию. Тран никогда не был против небольшой доли издевательств. А в этот раз, вероятно, они зашли слишком далеко.
Люк знал две вещи: он найдет дом Джея и доберется до Трана, чтобы убедиться, что с юношей все в порядке. Однако прямо сейчас идти нельзя. Если Джей дал копам достаточно крупную взятку, то они скорей всего задержатся у его дома, чтобы лишний раз убедиться, что Люк не появится там. Они арестуют его без малейших колебаний.
Он отправился в противоположном направлении и шел, пока не увидел неоновую вывеску бара. Мрачное, грязное заведение было полно седеющих андро-генов, там было и несколько кричащих личностей, вероятно, проституток, и крайне нелепых, переодетых в женщин мальчишек. В этом притоне никто не обратил внимания на ободранное заплаканное лицо Люка. Он сразу заказал двойной виски. Качество напитков здесь самое низкое. Однако он привык к такому пойлу, и оно пошло хорошо, окатило пустой желудок и с теплотой всосалось в вены.
Умываясь в туалете, Люк увидел свое отражение: налитые кровью глаза, серо-розовые десны. Сорен, видимо, сошел с ума от отчаяния, если связался с ним. Как он мог подумать, что Тран захочет вернуться к нему? Это уже не важно. Теперь он должен свести счеты с Джеем: за причиненную Трану боль, за унижение на глазах у бывшего возлюбленного, за то, что тот увел у него обнаженного юношу.
Люк вышел из бара и пошел по Ройял-стрит в поиске нужных флеронов на воротах. Увидев стальные ананасы, он пересек улицу и спрятался в тени, чтобы лучше рассмотреть дом.
Широкая площадка уходила далеко вглубь, окруженная трехэтажными жилыми домами, вид загораживала высокая кирпичная стена со стальными кольями и переливающимися завитками острой проволоки. Через решетку ворот Люк увидел край особняка в романском стиле, покрытого побелкой или штукатуркой, зубчатые арки крыльца напоминали мавзолей. Вдоль дома тянулась дорожка, уходя в дальнюю часть имения. Дрожащие длинные лучи двух фонарей падали на черный прямоугольник. Кроме этих жутких пучков, Люк ничего не видел.
Он осторожно подошел к воротам и всмотрелся внутрь через прутья решетки. Двор зарос папоротником, сучковатой виноградной лозой. Большой дуб свесил ветви чуть ли не над тротуаром, буквально руку протяни. Однако попасть внутрь через фасад никак невозможно, Люк уже заметил видеокамеру. По бокам имение было в равной степени непреступным: даже если удастся забраться на крышу соседнего дома, прыжок во двор Джея окажется смертельным.
Люк схватился за прутья и уставился в темноту. Было трудно уходить, зная, что там находится Тран. Наконец он заставил себя отступить от ворот, обогнуть угол улицы и завернуть на параллельную Бурбон-стрит.
Удаленный от мест паломничества туристов, этот конец улицы состоял из вереницы хорошо сохранившихся домов гомосексуалистов на четвертом-пятом десятке. Он нашел строение, которое должно быть прямо за собственностью Джея. Если учесть схожесть архитектуры Французского квартала с кроличьим загоном, то не исключено, что между ними вклинилась еще пара небольших зданий. Однако если повезет, у них будет общая стена.
На Бурбон-стрит стоял массивный дом с прилегающей улочкой. Путь преграждали ворота из кованой стали, около восьми футов в высоту. В них было много отверстий размером как раз для ботинка, вверху они заканчивались маленькими загнутыми пиками, которые выглядели не очень устрашающе. Может, удастся перелезть. Может, если здесь нет реагирующих на движение датчиков, или собаки, или...
Существует миллион потенциальных препятствий. Нужно отбросить их все. Люк попробовал толкнуть дверь вперед, вдруг удача решит повернуться к нему. Нет. Он снял куртку и попытался забросить ее наверх, так, чтобы подкладка зацепилась за пики.
Пришлось повторить действие несколько раз, дважды останавливаясь из-за проезжающих мимо машин. Наконец удалось. Люк дернул куртку вниз, повис на ней всем своим весом, подогнув колени. Прочно держится.
Он быстро забрался на ограду по железному узору, толстая кожа куртки защитила от пик. Перебравшись на другую сторону, Люк, прижимаясь к забору, осторожно освободил куртку. Затем прыгнул в улочку с уверенностью, что сейчас в его зад вцепится бешеная собачья челюсть.
Ничего. Никакой собаки, никакой слышимой сигнализации. Он прокрался вдоль улочки, остановился перед мощеным двором. Единственное тусклое освещение исходило от огоньков на основании журчащего фонтана. Строения отсутствовали.
Люк подошел к задней стене. Около десяти футов скользкого бетона, увенчанного кольями и колючей проволокой. На нее забраться намного сложней, чем на ворота. И все же нельзя терять времени. Он закрыл глаза и произнес молитву, кто бы его ни услышал на небесах. Люк побежал на стену, бросился на нее, закидывая куртку вверх.
На секунду ему показалось, что он плашмя падает назад, рискуя переломать позвоночник о влажные булыжники. Затем куртка натянулась, Люк едва удержался за рукав. Только усилием воли он не разжал руки, вскарабкался поверх стены.
Минуту Люк лежал там, тяжело дыша, балансируя на грани сознания. Ночь психоделическими разводами плыла перед глазами. Интересно, способно ли его сердце сдать именно сейчас. Нет, будь оно проклято, если не выдержит. Люк заставил себя пошевелить головой и осмотреться. Через несколько футов была покатая крыша, нечто вроде сарая или рабского барака. Вдалеке сквозь листву виднелось очертание дома Джея.
