никакого резона нет, Шрам поднялся, и, схватив за шиворот старосту, потащил его в противоположную от партийцев сторону.
Скорость контуженого Шрама с поклажей, и скорость разъяренных партийных стражей, естественно не совпадала. Очень быстро обессиливший Шрам, даже в темноте, сквозь свет люмин, начал различать лица. Расстояние между беглецами и догоняющими сократилось до десятка шагов, и уже можно было заметить, как партийцы держат наготове оружие, предназначенное для медлительных беглецов.
Понимая бессмысленность этой гонки, Шрам остановился и, отпустив старосту, посмотрел на преследователей. Те, сокращая и без того небольшое расстояние, направили свои люмины ему в лицо. Как тогда, в трактире, время снова предательски остановилось, давая возможность пережить чувство страха и волнения бесконечно долго. И в этот раз оно остановилось окончательно, Шрам это прекрасно понимал. Больше не было друзей или единомышленников, способных спасти его в последний момент, а единственный союзник, бездыханно лежал у него в ногах. Оставалось лишь насладиться этим последним мгновением и приготовиться к неизбежному. За те доли секунд, которые казались вечностью, Шрам успел разглядеть, как партийцы, передергивая затворы, направляют на него своё оружие, и как первый из них нажимает на курок.
Когда, наконец, начали раздаваться выстрелы, Шрам закрыл глаза и, раскинув в стороны руки, спокойно принял приговор, вынесенный еще днем.
«Вот и всё. — успел подумать Шрам, падая оттого, что он больше не мог дышать. — Эх, видела бы это Филия. Такая смелая смерть! И останется неизвестной для всех».
Падая, Шрам даже успел улыбнуться, так как в последний момент, до того как закрыть глаза, он разглядел, что в люминах партийцев нет свечей, их свет излучается чем-то иным, неестественным.
Вопреки распространенному мнению, предсмертного страха не было, только, какое-то странное облегчение от того, что смог разгадать, хоть и никому не нужную, но всё же тайну партийных фонарей. К тому же, совсем недавно, Шрам успел исповедоваться, жаль, что только в собственном сознании и самому себе.
«Все врут! Даже свет не настоящий! — напоследок подумал Шрам, падая под канонаду выстрелов. — И какие же они расточительные, столько патронов извели на меня!».
Глава 9.
Distractio
№ 2
По пустой вечерней аллее, под бесконечным рядом фонарей, шли две фигуры, от которых теперь, возможно, зависело будущее всего общества. Аллея эта вела прямиком к главному входу в одно из зданий аббатов. К тому самому входу, через который Эт неоднократно попадал на аудиенцию к Марку, и через который Ардету предстояло впервые шагнуть на новый уровень. Уровень доселе недоступных тайн и недозволенной информации. Уровень новых привилегий и полномочий, о которых ранее можно было только мечтать. И это несомненно ждало Ардета, так как он понимал, что просто так аббаты не вызывают к себе, да еще и таким конкретным, «поименным» способом.
«То есть этот аббат так и сказал? Приведи Ардета». — Ардет, все-таки не выдержал и начал расспросы.
«Не знаю, чему ты так радуешься. — в отличие от Ардета, Эт не особо желал даже говорить на эту тему. — Лично у меня нет оснований веселиться. То, что тебя вызвали, да еще и срочно, нехороший знак. Особенно в свете остальных распоряжений».
«Ты так о них и не сказал. — Ардет, явно, не разделял опасений Эта. — Какие наши дальнейшие действия? Что сказали аббаты? Они знали о восстании?»
«Всё, что сказали аббаты — тайная информация. Я не могу её распространять. — Эт понимал, что любую информацию Ардет может истолковать по-своему. — Особенно тебе, Ардет. Ты сейчас опять всё перекрутишь. Из-за твоих теорий о восстании тебя и вызывают к себе. В противном случае, я бы и не упомянул тебя в отчете».
«Упомянул бы. Была же еще драка, которую я начал. И стражу к встрече с противником я подготовил. — Ардет был в приподнятом настроении и пессимистическое нытье Эта его не унимало. — Тем более, если ты боишься, что я могу всё испортить, но при этом идти всё же нужно — расскажи мне всё. Логичнее будет меня подготовить заранее, иначе мне придется импровизировать, там, у аббатов».
«Хорошо. — сдался Эт. — Восстание действительно есть. И склад есть. И заговорщик этот настоящий. И что самое главное, когда мы завтра туда вернемся, то нас будет ждать засада, из которой мы уже не выйдем. Как тебе такая информация?»
«Тогда зачем нам туда идти завтра? — спросил Ардет. — Попроси людей, и пойдем сегодня, сами устроим эту засаду».
Его переполняли чувства и размышления о предстоящем, витая в которых он даже сбавил шаг и немного отстал от Эта. Ардет размышлял о том, что совокупность событий произошедших за один день, в сотню раз превышает всё то, что с ним происходило ранее на протяжении всей жизни. Восстания, засады и заговорщики, не сильно его беспокоили, они всего лишь неотъемлемая часть новой жизни. Ардет понимал, что скоро наступит тот самый момент, когда его наделят властью. Властью, которая позволит ему доказать, что последователи не намного умнее апатридов. Властью, которая позволит заявить о его взглядах во всеуслышание. Властью, которая беспрепятственно позволит ему отыскать Филию и которая, в конце концов, разнообразит его серые будни и скучный быт. И без разницы, какая у этого цена.
«Вот поэтому я и переживаю. — вздохнув, ответил Эт. — Аббаты сказали то же самое, только вместо засады они приказали взорвать этот склад сегодня ночью. Но то, что ваши взгляды совпадают, меня и пугает».
«Напротив! — Ардет догнал Эта и положил ему руку на плечо. — Раз мы понимаем аббатов, значит бояться нам нечего, мой друг. Рано или поздно настанет момент, когда придется принять неотлагательное решение, и времени спросить совета у аббатов не будет».
«Возможно. — Эт мысленно уже устал уступать Ардету, но тот, почему-то, всегда оказывался прав со своими безумными предположениями. — Но тебя не смущает идея подрыва склада?»
«А чего ее смущаться? — удивился Ардет. — Лучше мы им покажем всю серьезность намерений, чем они сделают это первыми, устроив нам засаду. На дворе ночь, склад пустой. Почему и не взорвать?»
«А пустой ли? Мы же так и не выяснили, что апатриды там хранят». — опомнился Эт, возле самого входа.
«Оружие, конечно. Что же еще?» — усмехнулся Ардет, и с наигранной услужливостью открыл Эту входную дверь в здание, а для себя в «новую жизнь».
За стеклянными дверьми, посетителей ждал роскошный вестибюль, выполненный в стиле храмов всего города. От мраморных полов, по мраморным стенам позолоченные своды сливались с не менее позолоченным потолком. Ничего лишнего или постороннего. Ни стульев, ни столов, только мрамор и позолота. Единственное, что разбавляло этот минимализм, это
