Ознакомительная версия.
— Who the hell are you? — прошептал я.
Такой же тихий шепот ответил мне:
— I’m batman.
Я поднял руки к лицу, чтобы снять с глаз повязку. Я уже догадывался, что увижу. Но перед этим меня ждал новый шок.
Мой подбородок успел обрасти длинной бородой. Не щетиной, а именно бородой — такой у меня раньше не было никогда в жизни. Я ощупал ее, и что-то острое и твердое чиркнуло по моей щеке. Это были ногти. Мои собственные ногти. Они отросли до неправдоподобных размеров. Рискуя выколоть себе глаз, я засунул палец под повязку и сорвал ее с лица.
На меня смотрели близко посаженные друг к другу глаза бэтмана Аполло. А на его губах, обросших седой щетиной, играла довольная и одновременно презрительная улыбка.
— «Булава» — это ваша новая ракета, да? — спросил он. — Провидец, настоящий провидец… Сейчас таких поэтов уже не делают… Славно я тебя разыграл?
Я висел на той же жерди, что и в начале аудиенции. Передо мной было то самое место, где я видел солнечную гостиную с портретом Айн Рэнд.
Только теперь все декорации были убраны.
Без них помещение походило на цех авиационного завода. Это был огромный пустой ангар с черными дырчатыми панелями на стенах. На покрытом рельсами потолке красным крабом распласталась электрическая тележка, откуда спускался мягкий эластичный хомут, пронизанный пучками разноцветных проводов.
Хомут удерживал в себе нечто похожее на огромную черную змею — такую толстую, каких не бывает в природе. Кольца этой змеи клубились над волнами страховочной сетки и уходили в дальнюю стену зала, которая была живой — дышащей, покрытой слипшимися завитками древней шерсти.
Черная змея была шеей Аполло. Но я никак не мог отвести глаз от его лица.
Он был удивительно похож на какого-то римского императора. Вот только как звали римлянина, я не помнил. А потом я догадался, что это могло быть не просто сходство. Возможно, я видел перед собой ту же самую голову, которую запечатлели в мраморе два тысячелетия назад. И она до сих пор была живой. Мало того, она до сих пор правила миром.
— Что происходит? — спросил я.
— Все в порядке, — ответил Аполло. — Ты зашел попрощаться.
— Попрощаться?
— Ну да. Ты летишь домой. И опять в качестве курьера. Я не люблю лишних визитеров из вашей страны. Поэтому пришлось немного тебя задержать.
— А… Софи?
— Софи будет занята, — сказал он и ухмыльнулся. — Я полагаю, что она в настоящий момент планирует мое низвержение и последующее освобождение человечества. Все это важные вещи, и было бы неразумно ее беспокоить. Тем более что к ней постоянно приезжают юные соратники со всех сторон земли, и несправедливо уделять слишком много времени кому-то одному. Я попытался заменить ее как мог… Но у вашей Иштар, я уверен, выйдет лучше. Поэтому было бы бесчеловечно задерживать тебя в этом скорбном месте…
— Я… Я не хотел…
— А я очень, — сказал Аполло и облизнулся. — Мы увидимся еще, обещаю. Если, конечно, захочешь, милое дитя…
Я услышал знакомый зуммер — тот же самый, который прервал нашу прошлую беседу, — и улыбка сразу же исчезла с лица императора.
Теперь я увидел, откуда исходят эти звуки.
По висящему в пустоте ажурному мостику к Аполло шагал человек в камуфляже. На его груди был сверкающий значок — маленькая золотая маска на клочке белой шерсти, а в руке — телефон военного вида: огромная и, судя по всему, крайне надежная труба, похожая на первые сотовые аппараты прошлого века. Именно она издавала тревожные двойные гудки.
Аполло поглядел на эту рацию с непередаваемым отвращением. С таким отвращением, что рация, словно живое существо, захлебнулась и затихла.
— Лети домой. Скажи своим, что ты мне понравился. Собственно, они и сами поймут — раз ты вернулся.
Календарь я вам посылаю сразу на пять лет. А то часто ваши ко мне летать стали. Получишь его у самолета. Спокойно плетите заговоры и стройте интриги…
Император жутко захохотал — так, что по моей спине поползли мурашки. Я вдруг заметил на человеческой части его шеи знакомую татуировку — сердце с черной звездой. В ней было что-то странное. Я никак не мог понять что — а потом сообразил.
Сердце было перевернуто. Его острие указывало на ухо Аполло.
Может быть, для того, чтобы посетителям, висящим перед императором вверх ногами, казалось, что с сердцем все в порядке и звезда смотрит вверх не двумя лучами, а одним…
— Служи мне, Рама, — сказал Аполло. — Вернись в мир. Нырни в гущу жизни. Пропитайся ее солнечным соком. Забудь певцов неподвижности и смерти. А я буду внимательно за тобой следить. Я помогу тебе стать из мальчика мужчиной. Но для этого ты, как и все остальные, кого присылают ко мне на суд, должен будешь пройти испытание…
— Что, еще одно? — спросил я. — Может, не надо?
Император нахмурился.
— Быть мужчиной для вампира не означает гарцевать перед голой Софи. Мужчина — это герой. Я хочу понять, стоишь ли ты моего интереса…
Его направленные на меня глаза вдруг стали фиолетовыми от бешенства — и, когда меня захлестнула волна неподдельного ужаса, от его лица ко мне прыгнула яркая лиловая искра. Меня тряхнуло, словно от удара током.
Мне показалось, что из меня вынули скелет. Я бессильно обвис на своей жерди, а в самом центре моей головы запульсировала тонкая и очень противная боль.
Она почти сразу прошла — но я знал, что со мной случилось что-то непоправимое.
— Я лишаю тебя Древнего Тела, Рама Второй. До тех пор, пока ты не совершишь подвиг.
— Какой подвиг? — спросил я оглушенно.
— Любой, — ответил Аполло. — Который будет достоин твоей дружбы с императором. Через это проходит каждый undead.
— Но что именно я должен сделать?
— Придумай сам.
— А как я узнаю, что я его совершил?
— К тебе вернется Древнее Тело. Это все.
Тут рация в руке военного зажужжала снова, и огонек в глазах императора угас. Его лицо перевернулось на сто восемьдесят градусов (понятно стало, почему меня так поразило мастерство Софи), и он забыл про меня еще до того, как военный поднес аппарат к его уху. Его лицо сделалось старым и невероятно усталым — а я успел испытать весьма оскорбительное для величества злорадство.
Но я не выдал себя ничем. А потом перед моим лицом опустилась стена лифта — и с надежным металлическим щелчком соединилась с полом.
На бесконечной черной палубе все было по-прежнему. Халдеи с золотыми значками все так же усердно отводили от меня лица — только теперь они не встречали меня, а провожали. Наверняка это был древний восточный ритуал. Надо было спросить Аполло, не он ли случайно правил Вавилоном… Впрочем, это, наверное, было бы неучтивым намеком на его возраст.
Без Древнего Тела я не смогу попасть в Хартланд, думал я. Я не увижу Геру. Я больше… Я больше просто не буду собой.
Чего от меня хочет этот старый хрыч или хрычовка? Чтобы я разбился о дно первой же пропасти? Или чтобы я боялся даже подойти к ее краю? Впрочем, не надо усложнять. Может быть, он или она действительно ждет от меня подобающего вампиру подвига.
Но что это может быть?
Я поглядел в море. Дул ветер, волны загибались легкими белыми барашками, и я несколько секунд любовался бесконечным сине-белым простором — а потом по моей спине прошла дрожь ужаса. Мне почудилось — причем был момент, когда я увидел это совершенно отчетливо — что со всех сторон к кораблю Аполло плывут белые лица-маски, такие же, как плыли к лодке Озириса. Старательно защищают свой грим от капель воды — и точно так же не могут даже приблизиться к колдунам, нарисовавшим их лица. И покорно идут ко дну. Только теперь мне казалось, что они движутся к кораблю со всех уголков мира, заполняя собой океан — и когда-нибудь кто-то из них доплывет…
Но чернуху я отогнал. Уметь это обязан каждый вампир. Тот, кто не научился, долго не протянет.
Меня ждал тот же «Дассо», на котором я прилетел. Когда я подошел к его двери, халдей в черном комбинезоне склонился передо мной и, пряча глаза, протянул мне желтый конверт с большим черным знаком:
Мы были уже готовы к взлету — как только я уселся в кресло, начался разбег. Я успел заметить в окне стоящий на палубе серый военный самолет с двумя двигателями под крыльями — вроде того, на котором президент Буш садился на авианосец после падения Багдада. Но никаких опознавательных знаков на нем не было.
Мы взлетели и сразу легли в глубокий вираж. Через минуту корабль императора появился в иллюминаторе. Я попытался разглядеть на борту его название, и через несколько секунд различил тонкие белые буквы:
NEMO
Название изменилось. Мне стало страшно глядеть на черную ладью. Так страшно, что в моей голове что-то поддалось, и я вдруг перестал ее видеть. Совсем. Теперь в иллюминаторах было лишь море, покрытое однообразными волнами. Но я не испытал по поводу этой трансформации никакого шока — а только большое облегчение.
Ознакомительная версия.
