рядом
с Энанитой в кафе «Ирис», Толин — желая ее разговорить, а заодно не дать ей приступить к пятой бутылке вина, — спросил:
— Как ты познакомилась с Деметрио?
Услышав это имя, Энанита словно выкарабкалась из пропасти. Она вычистила гной из опухших глаз, погляделась в ложку, привела как могла в порядок платье, прожженное во многих местах сигаретами — они выпадали изо рта, когда Энанита валилась лицом на стол, — и пробормотала:
— Мы оба родились в Токопилье, близ медных копей. Когда задувал ветер, вагонетки с рудой раскачивались, осыпали золотым дождем беспокойные толпы нищих; они жили тем, что извлекали металл и выделывали из него разные предметы, которые американцы — владельцы копей — запрещали им продавать. Дома, мебель, посуда, — все у них было из меди. Они ходили в начищенных до блеска латах и при каждом движении издавали звон, похожий на колокольный.
Я видела, как Деметрио уцепился за хвост кометы: ноги сомкнуты, руки раскинуты, — распятый, да и только.
Я перебралась через решетку пустыря — посмотреть, что же его возносит ввысь, — и натолкнулась на Кристину, безумную служанку, которая могла делать из воздуха различные вещи. Каждую ночь она лепила что-то в пространстве, сотни раз дотрагиваясь руками до одного и того же места, вытягивая, разминая, сжимая. От ветра осыпалась мука, которой она пудрилась, белый прах падал перед ней, останавливался на полдороге, облеплял скульптуру.
Деметрио приказал мне влезть на комету. «Я покажу тебе кладбище самолетов». Мы пробрались внутрь полого облака и там обнаружили старинные аэропланы, — машины времен первой мировой. В кабинах — мумии летчиков: руки на рычагах, пустые глаза под очками, истлевшие куртки, вскрытая грудь, где спали летучие мыши. Деметрио издал негромкий крик. Вампиры забили крыльями, тела зашевелились. Негнущиеся руки задвигали рычагами, самолеты стали выделывать пируэты в облаке, пока животные не успокоились.
Мы посетили публичный дом. Проститутки на верхних этажах заставляли ручных пауков размером с кошку источать слюну, нити которой спускались на мостовую. Моряки, проходя через калитку, задевали за них, каждая издавала почти неслышный звук, но звуки накладывались один на другой, и весь квартал, превратившись в арфу, томно вздыхал.
Мы побывали на празднике Гаргульи: флаги, ятаганы, тюрбаны. Она дала нам наваху и упала, голая, навзничь на кровать. Мы срезали по прядке с ее громадного лобка и приклеили их на безволосую голову Бога-младенца. В соседней комнате моряк умер, занимаясь любовью. Проститутки купили гроб, окружили его свечами. Гаргулья расстегнула покойнику брюки, отсекла ему член и преподнесла, завернув в цветную бумагу, Деметрио. Мы отправились на кладбище — семиэтажную башню, возведенную близ шахты, — соорудили небольшую могилку и захоронили тело. Деметрио набрал несколько красных ящерок, казавшихся в его ладонях каплями крови, и, скрестив руки, затянул песнь птицы Феникс.
Большие краны подняли дома из меди, и нищие, до пояса погрузившись в море, стонали, видя, как охранники конфискуют ценный металл для компании. Были видны ярко блестевшие кровати, светлая посуда, музыкальные инструменты. С каждым снесенным домом нищие делали шаг вперед. Когда приехал бульдозер и все разровнял, они утопились в океане…
Рыдания надолго застряли в ее горле, не решаясь вырваться наружу, и растворились только после полбутылки красного.
— Как ты, Энанита?
— Его отсутствие, когда он был рядом, превратилось теперь в присутствие, и мне надо, чтобы он снова сел рядом со мной и я смогла его позабыть.
III. БАНКЕТ И ЗЕМЛЕТРЯСЕНИЕ
Обрубив все концы, ты можешь связать себя прекраснейшими в мире узлами.
Зум (последние слова из его дневника)
Деметрио, Га, Толин, Энанита, Зум и Ла Кабра обрывали звонок каждые полчаса, днем и ночью, — но Хумс не отворял. Пришлось без него отправиться на могилу Ла Роситы, дабы украсить ее искусственным венком, причем для цветов использовали страницы книги со статьей о Карло Пончини, вырванные по такому случаю в Национальной библиотеке. (Священник церкви Святого Франциска разрешил похоронить самоубийцу на католическом кладбище в благодарность за неожиданный приток средств, доставленных ему пресловутым копьем: легионы голубых притекали, чтобы поцеловать это орудие и быть счастливыми в любви, — и приносили в церковь свой скромный обол).
Возвращаясь с места упокоения Хумса, процессия наткнулась на русского весом в два центнера, одетого псом СанБернардо. С шеи его свешивалась пятидесятилитровая бутыль водки, из которой он пожелал влить в глотку каждому скорбящему. Зум решил прихватить русского с собой в подарок Хумсу.
Они выломали дверь квартиры и ворвались во главе с русским, бутылью и ящиком облаток, обмазанных яичным желтком. Хумс завопил, не надо, мол, никакого света, — но друзья-приятели, завывая грегорианские песнопения, зажгли двенадцать восковых свечей. В центре гостиной возвышалась девушка из железа!
Хозяина успокоили, заставили выпить водки, преподнесли ему русского. Хумс немедленно подыскал объяснение происходящему:
— Се алхимическая печь, где сатанинская гниль обернется Багряным Христом…
Он раздул угасавший огонь, что согревал живот металлической девушки, и затушил свечи.
— Свет рождается из тьмы. Мой священный тигель донесет Новый Глагол до самых растленных уголков мира.
В этот момент дева с глухим шумом покрылась трещинами, покачнулась и провалилась без видимой причины, оставив после себя черную дыру. В это отверстие стали падать мебель, книги, фарфоровая жаба. Хумс с друзьями уцепились за унитаз, в то время как ненасытное жерло поглощало ботинки и носки. На ногах удержался только Сан-Бернардо, — благодаря своему весу он успешно сопротивлялся засасыванию. Он приподнял бутыль и попытался отхлебнуть из нее, — но сосуд был отнят от его губ и тоже исчез в пропасти. Возмущенный русский затряс кулаком. Щель затянула его руку, и меньше чем за минуту колоссальное тело исчезло. Затем дыра закрылась со звуком отрыжки, извергнув назад только жабу. Выжившие всхлипывали. Хумс помолился среди голых стен:
— О Владычица, отнимая, ты награждаешь!
Чтобы успокоить нервы, все отправились в немецкий ресторан.
В детских слюнявчиках с портретом Вагнера, повязанных им на шею фон Хаммером, владельцем заведения, приятели принялись пожирать фирменное блюдо: Gebratene Würstchen mit Kartoffel Salad [13]. Появился струнный квартет и начал наигрывать вальс паяца Пирипипи. И наконец подали вино!
— Совершим
