Игорь Олен - Инкские войны. Incas

© Игорь Олен, 2017

ISBN 978-5-4483-7583-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

К несчастью для нашей родины, которая хоть и имела сыновей, прославившихся оружием и великим разумом и пониманием, очень умелых, способных к наукам, они не сохранили память о своих подвигах и мудрости… и так и погибли те и другие вместе со своим государством.

Инка Гарсиласо де ла Вега

Тýпак Инка Йупáнки, Набольший Господин, Ясный День, Благодетель и пр. – верховный правитель Четырёх Сторон Света

Йýки – общинник (пýрех) из племени пóкес

Уáйна Капак, он же Божественный – первенец Тýпак Инки Йупанки от Мамы Óкльо, императрицы

Мама Вáко, пальа – бывшая императрица-супруга, дочь Титу Йáвара

Апу Кáмак Инка – первенец Тýпак Инки Йупанки от Мамы Вáко, наместник Западной Стороны Света, претендент

Пáча Кýтек Инка – бывший верховный правитель, родоначальник правящих инков, дед Уáйна Капака, ныне дух

Титу Йáвар Инка, наместник Востока – идеолог старых родов – «косоплётов», старший в роду айльу-панáка

Рау-Áнка Инка – идеолог древних родов – «гривастых», старший в роду раурáу-панака

Ольáнтай – инка-самозванец, правитель горских народов áнти, великий полководец

Има-сýмак, ньуста – внучка Пача Кýтека и племянница Тýпак Инки Йупанки, дочь Ольáнтая

Има-сýмак – дикарка из страны Мусу-Мýсу, любовница многих

Вáрак – инка-по-милости, самоотверженный, телохранитель Тýпак Инки Йупанки

Синчи-рýка, инка – инка-бастард, сын Пача Кýтека от наложницы, военачальник

Рока-кáнут – праведник, гений узелкового письма-кипу

Кóхиль – дипломат и великий батáб (лорд) Тумписа Великого

Тýмпальа Первый, он же Синекровый, Векоизвечный и пр. – царь (халач-виник) дряхлеющего государства Тумпис Великий со столицей на острове Пуна

Кáчи, он же Сейбоподобный, пр. – царь (шири) экваториального государства Киту

Тéва, он же Изумрудноблестящий, пр. – король торгового государства Мáнта Великая

Минчансамáн, он же Луннорождённый, Носоукрашенный, Чимор Великий, пр. – царь царей (кич кичей) прибрежной империи Чиму

Ханко-вáльу – вождь чанков, некогда инкских соперников за гегемонию в Андах

Халь – вождь каньаров, вассал Тýпак Инки Йупанки

Чáвча – поэт, музыкант, певец

Йупáнки Инка – инка древнего рода апу-мáйта, военачальник

Также другие цари, вельможи, инки, общинники, духи и привидения.

Они во всём были крайне недалёкими

похожими на (стадо) овец без пастуха.

Инка Гарсиласо де ла Вега

Из бездн извлечены сей книгой события, происшедшие вслед за тем, как Пача Кýтек, низвергнув Аймарское царство Кольа-Аймара и мощные федерации Чинча и Чанка, объединил и подъял племя инков над прочими племенами. Город-Лев Куско, скаля клыки, запрыгал по Четырём Сторонам, сражая народы и государства и руша древние цивилизации. Молодая империя инков, созданная на принципах, ясных и действенных, как удар, расползлась стремглав. Дав закон, схожий с дыбою, Пача Кýтек вознёсся, препоручив венец сыну – славному Тýпак Йупанки, коий оружием добряцал до далёко: стяг его овевали чилийские ветры, мыли дожди Эквадора, студили Анды, обламывали амазонские дебри, меж тем как в столице рос заговор, предусматривавший возврат власти прежней династии

В стародавние времена, вслед за тем как царь инков, вздумавши, что в стране Мусу-Мýсу маются варварством, снарядил туда рать, близ трясин той страны встали тени.

Красная жаба, звать Уху-Уху, прыгнула.

Тени замерли, пресечённые хрипом:

– Здесь Уху-Уху, муж Маморé! Ищите!

Кто-то, ступив в топь, пробовал выбраться, но, зашиканный, примирился с судьбой и сгинул, сунувши волосы себе в рот, чтоб не буйствовать.

Жаба выплыла.

Вопль потряс тишину; дикари в гвалте сгрудились, и помятого Уху-Уху вынесли на поляну к хижине, – привязать к шесту средь лужи.

Сумрак сгустился.

Жаба скакнула – петелька, что на лапе, не отпускала.

Вышла луна, багровая, как Уху-Уху, зло взвопил ягуар; жутко вскрикнули птицы, хор земноводных грянул.

Стукнули бубны; факел мелькнул средь колонны звероголовых. Предшествовал старый вождь в мантии, связанной из кишевших жаб, в жабьей маске. Двигаясь к луже, все бормотали:

– Муж Маморé, хочешь кушать? Муж Маморé, хочешь, жирный?

Вождь поспевал за грудастой и пышнозадой в шлеме москита. Темп убыстрялся, говор сорвался в вопли, когда вождь накинулся на «Москита», чтобы поить его дынной водкой.

Пока одурманенного «Москита» жарили, вождь-«Жаба» рвал свою мантию, так что жабы, её составлявшие, пососкакивали успешно.

Съев деву, племя заверило, что и впредь будет кушать москитов за Уху-Уху – только б пил ливни! – и, ковыряя в зубах, скрылось в хижине.

Из двоих, что остались, он снял шлем муравьеда, она – мартышки. И под луною текла беседа.

– Ты, с пышной твоей смуглой плотью и красной кровью, можешь быть мне женой? – Он тронул грудь её.

– Муравьед Жапорé, возьми… – она, снявши, дала ему поясок с болтавшимися сучками.

Он считал: – Пять по пять… ещё двое были с тобою. Мало! Не можешь быть мне женой.

Она разрыдалась и зажурчала (сладок был голос):

– Как быть? Люблю тебя! В нашем маленьком племени пять по пять воинов, и поэтому я нашла трёх чужих. Но мало. Их не хватает, чтоб быть тебе моим мужем, прекрасный живой муравьед. Я плачу!

Он ей советовал: – Ты, прекрасная дева-женщина, ляг иди с Урурá, тогда недостанет сучка всего, старики-муравьеды, может быть, нас поженят.

– Урурá маленький, он не сможет, – коснулась она его. – Светлая твоя плоть прекрасна!

– Ты к суарá тогда, к тому племени.

– Не люблю их! Они, моей кровью жажду свою утолив, съедят меня!

– Дева-женщина, мной не взятая и со мной не дрожавшая! – ворошил он угли костра. – Иди за сучком. Не хочешь быть мне женой?

Луна видела, как она изрекла: – Прекрасный живой муравьед, хочу!

Он влез в хижину, а она, смахнув слёзы и опоясавшись, оттого что не замужем, влезла следом.

Луна померкла и рассветало, когда она крикнула:

– Урурá был со мною – маленький муравьед!

Скрипнул голос вождя: – Ещё сучок, и ты будешь женой Жапорé. Я сказал – вождь чад Матери-Маморé!

Распущенность пышным цветом цвела в стране Мусу-Мýсу, где «до замужества дамы были дурными, сколько желают, распущеннейшим отдавалось в замужестве предпочтенье, словно быть хуже считалось там добродетелью».

Много лун низвергалась вода с небес. Над вздувшейся Маморé полз туман; племя кашляло и чихало. От Уху-Уху, пойманной жабы, не поспевавшей глотать дожди, отгоняли всю живность, чтоб поглощал лишь влагу.

Девушка не пошла к суарá – те пришли сами, с женщинами, с детьми, с имуществом. Мýсу, им уступавшие, предпочли мир. Двинув палочками в губах, воткнутыми, как клык, суарá вторили, тыча в заросли: «Инкапаруна!» Мýсу, пронзавшие мочки ушей лягушачьими лапками, потрясали дубинками. Спины тех и других сёк дождь. Дети, ползая, ели слизней. Вождь суарá взял вождя мýсу зá руку и направил к носилкам, где средь прочих голов выделялась стриженая, ушастая. Мухи взлетели; в мёртвом глазу стыли горы, пёстрые толпы, каменные дома. Старый вождь мýсу вскрикнул от страха.

– Инкапаруна оттуда, где в снежных горах спит солнце, – вели суарá. – Пришли к нам, сказали, мы живём плохо; знают, как жить не плохо. Мы не хотели, как они знали. Инкапаруна нас убивали, вас убьют.

– Уху-Уху ест мошек. Мошки пьют кровь врагов. Мýсу, отпрыски Уху-Уху, что, слабей мошек? Нет!

– Взойдёт солнце раз, взойдёт солнце два – придут к вам… – настаивал суарá.

Вдруг голос:

– Гляньте! – журчала милая Жапорé в лианах. – Здесь суарá со мной! Можно замуж!