Американская сага. Сборник - Гор Видал

Экстренное сообщение для нью-йоркской «Ивнинг пост»:

Незадолго до полуночи 1 июля 1833 года полковник Аарон Бэрр, семидесяти семи лет, обвенчался с Элизой Джумел, урожденной Боуэн, пятидесяти восьми лет (более вероятно, что ей шестьдесят пять, но будьте осторожны: она может подать в суд!).

Церемония, состоявшаяся в доме мадам Джумел на Вашингтонских холмах, была совершена доктором Богартом (имя сообщу позднее). Присутствовали также племянница мадам Джумел (по некоторым сведениям — дочь) с мужем Нелсоном Чейзом, адвокатом конторы полковника Бэрра на Рид-стрит. Это второй брак полковника; полстолетия тому назад он женился на Теодосии Прево.

В 1804 году полковник Бэрр, вице-президент Соединенных Штатов, застрелил на дуэли генерала Александра Гамильтона. Через три года после сего досадного происшествия полковник Бэрр был арестован по приказу президента Томаса Джефферсона и обвинен в измене за попытку распустить Соединенные Штаты. Суд под председательством верховного судьи Джона Маршалла признал полковника Бэрра невиновным в измене, но осудил за попытку незаконного вторжения на испанскую территорию с намерением провозгласить себя императором Мексики.

Новоиспеченная миссис Аарон Бэрр — вдова виноторговца Стивена Джумела, самая богатая женщина в Нью-Йорке, начинала свои дни не столь пышно, но, без сомнения, весело — в борделе города Провиденс, штат Род-Айленд…

* * *

Похоже, мне не дается верный тон, но, раз уж Уильям Леггет поручил мне писать о полковнике Бэрре для «Ивнинг пост», я буду фиксировать все подряд, а там пусть он сам решает. «Я не думаю, — и он заглотнет воздух своими чахоточными легкими, — что главный редактор допустит хотя бы упоминание о том, что он называет „непорядочным заведением“.

Ладно, потом можно подыскать что-нибудь помягче. В последнее время Леггет обнаружил столь же внезапный, сколь и таинственный интерес к полковнику Бэрру, хотя редактор, мистер Брайант, находит моего работодателя „непривлекательным“: подобно многим мужчинам прошлого века, он не чтил женскую добродетель».

Поскольку я моложе мистера Брайанта, «непривлекательность» полковника Бэрра кажется мне приятным контрастом лицемерию наших дней. Мужчина восемнадцатого столетия непохож на нас, а полковник Бэрр — мужчина восемнадцатого столетия, еще полный жизни и сил, с новой женой здесь, в Гарлеме, и прежней любовницей в Джерси-Сити. Он полон блеска и обаяния. Короче говоря, чудовище. Опорочить его? Очевидно, Леггет именно этого и хочет. Но хочу ли этого я?

Я сижу под сводами особняка Джумелов. Все спят — кроме новобрачных? Жуткая картина — сплетенные старческие тела. Я гоню ее прочь.

Этот удивительный день начался с того, что полковник Бэрр, выйдя из своего кабинета, попросил меня проводить его до гостиницы «Сити», где у него назначена встреча с другом. Как всегда, он был сама таинственность. Даже прогулка к парикмахеру выглядит у него как попытка государственного переворота. Он буквально несся вприпрыжку рядом со мной по Бродвею, будто не было и в помине удара, который наполовину парализовал его три года назад.

На углу Либер-стрит он купил яблоко в сахаре. Торговка узнала его. Но все нью-йоркские старожилы узнают его на улице. Люди простые тепло приветствуют полковника, респектабельные норовят с ним не раскланяться, хотя он не доставляет им такого удовольствия, предпочитая смотреть себе под ноги или на своего спутника. Но примечает все.

— Лично для полковника, яблочко без червячка! — Очевидно, это какая-то шутка, известная только Бэрру и назойливой старухе. Он с ней очень любезен. Деловые люди с Уолл-стрит, завидя его, тотчас отворачиваются и прибавляют шаг. Он же как будто не замечает производимого им эффекта.

— Чарли, у тебя вечером найдется время для небольшого приключения? — Это довольно трудно разобрать. У полковника далеко не все зубы целы, да и яблоко во рту отнюдь не облегчает дела.

— Да, сэр. А что за приключение?

Большие черные глаза смотрят на меня лукаво.

— Весь смак в том, что это сюрприз.

Перед гостиницей остановился омнибус. Лошади ржут, мочатся, тяжело дышат. Солидные процветающие мужчины устремляются к гостинице: сумерки — время свиданий, сплетен, выпивки; потом они пешком расходятся по домам, потому что так быстрее, чем экипажем. В наши дни нижняя часть Бродвея забита экипажами и повозками и все ходят пешком: тут можно встретить даже дряхлого Джона Джекоба Астора, он ползет по улице подобно древней улитке, оставляя за собой липкие, пахнущие ассигнациями следы.

Вместо того чтобы войти в гостиницу, полковник (может, чтоб не столкнуться с компанией боссов Таммани-холла [1]) вдруг свернул к кладбищу церкви св. Троицы. Я послушно последовал за ним. Я всегда послушен. А что еще остается не слишком расторопному клерку юридической конторы? Не понимаю вообще, почему он меня держит.

— На этом прелестном кладбище у меня больше интимных друзей, чем на всем Бродвее. — Бэрр шутит по любому поводу: не то, что другие. Всегда он был такой или годы ссылки в Европе сделали его столь непохожим на всех нас? Или — тоже не исключено — изменился нрав ньюйоркцев? Да, видимо, в этом все дело. Но если мы и кажемся ему странными, он слишком вежлив, чтобы это показать; так он и живет среди нас — дьявольская загадка, над которой я бьюсь.

В полумраке кладбища Бэрр и в самом деле был похож на дьявола — если, конечно, дьявол не выше пяти футов и шести дюймов росту (на дюйм ниже меня), с маленькими ногами (копытами?), высоким лбом с залысинами (во мраке мне чудятся рудиментарные рога), волосы у него высоко взбиты, небрежно припудрены по старой моде и удерживаются роговым гребнем. За его спиной памятник человеку, которого он убил.

— Я хотел бы, чтобы меня похоронили в Принстоне, возле колледжа. Правда, никакой спешки в этом нет. — Он посмотрел на гамильтоновское надгробие. Ни выражение лица, ни голос его ничуть не изменились, когда он спросил: — Ты знаком с трудами сэра Томаса Броуна [2]?

— Нет, сэр. Это ваш друг?

Бэр лишь усмехнулся, сверкнув красной яблочной кожурой, прилипшей к уцелевшему переднему зубу.

— Нет, Чарли. И при том, как Ахилл прятался среди девушек, я тоже не присутствовал. — Не знаю, о чем это он, но записываю все подряд. По совету Леггета я решил записывать все, что говорит полковник. — Правда, я всегда предпочитал женское общество. Странно, не так ли?

Тут уж я точно знаю, что он имеет в