Перестройка - Игорь Борисович Гатин

© Текст. Игорь Гатин, 2022

© Оформление. ООО «Издательство АСТ», 2022

* * *

Он бежал. Бежал просто так, куда глаза глядят. Был ноябрь, сыро и стыло. Он бежал и наслаждался. Хмурым рассветным небом, крупными каплями холодного дождя в лицо, лужами под ногами. Свободой. Свободой бежать куда глаза глядят. Или не бежать… Солнца не было на небе, но оно билось в груди. Сегодня пятнадцатое ноября 1986 года. Ровно два года назад за его спиной захлопнулись зелёные ворота с красными звёздами. Началось современное рабство под названием долг родине. И он его отдал. Больше не должен! Это такое счастье – не иметь долгов! И бежать куда глаза глядят.

Он не чувствовал усталости, потому что был молод и хорошо тренирован. Нет, не благодаря службе. Скорее вопреки ей. За то, что тренировался там, в армии, нарушая распорядок дня, пришлось даже отсидеть на губе. Ну, отсидел и отсидел. Всё в прошлом, но он боится в это поверить. А потому наслаждается каждой минутой свободы, не уставая радоваться простейшим вещам: койко-месту в общаге, пузатым троллейбусам и шумному метро, студенческой столовой, где ты волен выбирать, а не есть из котла на десятерых, который на деревянный стол лениво швыряет дневальный, девушкам вокруг. Он не видел девушек два года. Их не было на ракетной точке в казахской пустыне Бетпак-Дала. Радовался тому, что наконец-то полноценный студент МГУ дневного отделения второго курса экономического факультета. Правда, сессия на носу, и всё забылось за два года. Но это мелочи. Он чувствует в себе силы горы свернуть. После школы старшины Осокина и комбата Бреславского он эти горы в бараний рог закрутит! Да и сам теперь старший сержант. К счастью, запаса.

Он бежал, не разбирая дороги, перемахивая изгороди и заборчики, поставленные для обычных, культурных людей. Если кто-то думает, что армия сделала из него послушного члена общества, то – нет! И ещё раз – нет! Дисциплинированного и организованного, вместо бывшего разгильдяя – да. Но безропотно щиплющего траву в бараньей отаре, тотчас повинующегося окрикам пастуха и рычанью овчарок – не дождётесь! Если армия чему-то и научила, так это – куда бы строем ни шли, а попадают всегда в одно и то же место, а именно к зебре под хвост. Чужие приказы всегда противоречат твоим интересам. Да хватит уже про службу – он свободный человек! Хотя как забыть два года, вырванные из юности… «Кто не был, тот будет! Кто был, не забудет!»

Впереди показался уже не заборчик, а добротный железобетонный забор в полтора человеческих роста. А вот и не сверну! Прыжок, выход силой, и забор под ним. Взгляду открылись ухоженные аллейки среди всё ещё зелёных газонов. Интересно, что это за место? Он перекинул ногу.

– Эй, клоун, ты куда? – крепкий мужик с метлой смотрел на него снизу вверх, не скрывая усмешки.

– Я ща спрыгну и покажу, кто из нас клоун! – за напускной грубостью он старался скрыть обескураженность. Что-то здесь было не так, но гордость не позволяла показать собственную растерянность. Мужик ни разу не напугался, но и на рожон не полез:

– Чтобы отсюда бежали, доводилось видеть. Но чтобы сюда, не припомню! – дворник откровенно скалился. Армия учит вовремя врубать заднюю даже отчаянных башибузуков, и он не преминул воспользоваться свежим опытом:

– Ладно, мужик, что это за место?

– Это Кащенко, сынок! Так что милости просим…

Вот же угораздило! Он без стеснения спрыгнул обратно. Не найдя нужным попрощаться. Всё равно здорово! Кстати, его зовут Рома. Ну так, на будущее…

* * *

С ним в комнате ещё четыре первокурсника. Армянин Артур, стройный, симпатичный и обаятельный, с ямочкой на подбородке и ранней щетиной на семнадцатилетнем лице. Девчонки в него влюбляются с первого взгляда. А он в них. По вечерам Артур надевает модные узкие брюки и белую рубашку с модным же узким галстуком. И так отправляется в столовую на первом этаже. И почти не случалось, чтобы после ужина он не привёл в комнату какое-нибудь испуганное юное создание в короткой юбке и шлёпках на босу ногу. Однако в комнате полно народу, а закрываться с Артуром в ванной создания, как правило, отказывались. Во всяком случае, с первого раза. Впрочем, второй шанс редко кому выпадал. Потому что Артур всё время приводил новых. И не только после ужина. Артур – талантливый математик, победитель чуть ли не всесоюзной олимпиады. Но ужасный лентяй. Ромка ни разу не видел, чтобы он ходил в универ или занимался дома. Ему некогда, он весь в отношениях. Они зовут его Артурчик.

Ещё в комнате водился монгол Гансухэ Бадамсетдин, по прозвищу Гансушка. Прозвище ему дал Артурчик. С круглого как блин лица Гансушки не сходила добрая, чуть смущённая улыбка. Его отец был крупным партийным боссом на родине в Монголии, а Гансушка – простодушным и открытым семнадцатилетним ребёнком, который иногда всё-таки посещал лекции и семинары, но ничего не понимал. Потому что вообще по-русски понимал не очень. Они научили его виртуозно ругаться матом. Так что в любом случае в МГУ он поступил не зря. Целыми днями эти два ребёнка дурачились, боролись, кидались тапками. Побеждал всегда Артурчик и, заломав Гансушку, начинал его мучить. Жертва отчаянно вопила и хихикала одновременно. Было громко и весело. Своими криками они мешали Валерке, третьему постояльцу комнаты 1105.

Морячок Валерка, отслуживший три года на Тихоокеанском флоте, прошёл через рабфак. Нет, ему не мешали заниматься. Ему мешали играть на гитаре и петь бардовские песни. На занятия он тоже не ходил. И вообще никуда не ходил, кроме столовой, а целыми днями сидел в тельняшке и трениках на своей койке, играл на гитаре и разучивал новые песни. Сначала Ромке очень нравилось. А потом надоело. Потому что песни были одни и те же. Да и пел Валерка не очень.

Ожидаемо всех троих после первого курса отчислили. Но это ещё впереди, а пока они – одна большая дружная семья. И очень весёлая. Вот только Ромке учиться надо… Пятая койка формально была свободна, но на ней почему-то всегда ночевал земляк Артурчика Оганез с биофака. Притом,