Было… и прошло… - Валентина Никитина

Каждый, кто хоть как-то интересовался историей человечества, знает, что в истории любой страны, наряду с успехами и достижениями, есть очень много всякой лжи, ерунды и ошибок. Однако, в странах, стремящихся в будущее, история существует не только для того, чтобы ею гордиться, но и для того, чтобы на ней учиться — не повторять ошибок.

Кроме истории своей страны необходимо знать и историю своего рода. С детства я был очень любопытным, сейчас бы сказали любознательным, многое запомнилось из рассказов отца и бабушки. Жаль, что в годы советской власти мы все стали Иванами, не помнящими родства. Но об этом дальше…

Все сказанное мной здесь, является моим личным мнением, которое прошу рассматривать, как мое оценочное суждение.

Я родился в обычной московской семье через четыре года после Великой отечественной войны. Моя семья жила в доме для сотрудников Института теоретической физики, который располагался на территории старинной усадьбы XVIII–XIX вв. Черемушки-Знаменское". Помимо главного здания, там размещался конный двор с манежем, Эрмитаж, усадебный пруд, другие постройки и тут же построили дома для сотрудников Лаборатории № 3, которых через десяток лет отселили.

В 1949 г. в ИТЭФ был пущен первый в СССР тяжеловодный исследовательский реактор. На этом реакторе сотрудники ИТЭФ измерили ядерно-физические константы и накопили необходимый опыт и дальнейшие его разработки гремели на весь мир.

Наш дом стоял напротив реактора (об этом я узнал значительно позже), а там из-за забора была видна труба чёрного цвета, и я вместе с другими детьми иногда наблюдал белый пар, который поднимался над ней. Я тогда еще не знал, что в пятьдесят пятом году начались эксперименты по увеличению мощности реактора. Помню, как однажды меня оставили дома и не повели в детский сад, чему я был очень рад. В силу своего любопытства я любил смотреть в окно. В этот день из окна квартиры я с удивлением увидел белое облако, выходящее из трубы, которое шло в сторону сегодняшней улицы, там оно рассеивалось и осыпалось в виде мелкой пыли на землю. А на следующий день приехали поливальные машины и люди белых масках и противогазах стали смывать все деревья и наши дома какой-то белой жидкостью, похожей на мыло. Всех детей оставили дома, детский сад не работал, а пока родители были в институте, мы с восторгом смотрели на все происходящее на улице. Наши родители прекрасно знали, что происходит, но их не выпускали домой до вечера. А потом меня повели в душ и стали мыть не только меня, но и полы, и мебель с каким-то порошком. Нам сказали, что это пыль, которую разнес ветер, поэтому мыли улицу и дома. Я несколько раз видел подобные явления. Но самое смешное, что недалеко от нашего дома стоял огромный красивый фонтан, очень похожий на фонтан у Большого театра, из которого били пять высоких струй воды. Эта вода была голубого цвета, прозрачная и холодная, Мы в жаркое лето всегда купались в этом фонтане. Уже позже я уже узнал, что это была дистиллированная вода и выходила она из третьего контура охлаждения реактора, это так называемый градирне. Правда, потом этот фонтан выключили, отвели воду в построенное сооружение у выкопанного оврага, с выходом в реку, напротив наших домов.

Самое главное, что с самого начала своего существования институт был весьма "неудобен" для власти, а охотников на землю было неимоверное количество, вплоть до сегодняшнего времени.

Первая попытка была в 90-х годах. «Братки», при помощи Лужкова хотели забрать эту территорию. Они приехали к институту с автоматами, зашли в проходную и пошли осматривать институт, потом они подошли к Семёрке, где находился реактор. И тут произошло то, чего они не ожидали. Семёрку с реактором охраняла военизированная охрана внутренних войск, и когда они подошли к воротам, к ним обратился военнослужащий с вопросом. Они приказали открыть двери, чтобы пройти внутрь. Но тут же раздалась Сирена, которую было слышно на всю улицу, они растерялись и затормозили, а потом начали стрелять по проходной из-за автомата короткими очередями. Но проходная была сделана таким образом, что пули не доходили до солдат, которые охраняли объект. А через минуту они увидели, как к ним бегут военные в касках и с автоматами, которые начли сразу стрелять поверх голов этих ребят, которые тут же легли на землю. В мгновение ока Солдаты разоружили бандитов, связали их и отвели караульные помещения. Однако, потом приехал какой-то чиновник, и их отпустили, Но после этого случая на проходной стали дежурить охранники с автоматами. Охотников до этой земли поубавилось на долгое время, когда выяснили, чтобы вывезти реактор и очистить территорию нужно больше миллиарда долларов.

В то время я еще не знал, как сложится моя жизнь, и что, когда вырасту и закончу МИФИ, буду работать здесь вместе с моими родителями.

Окунаясь в свое детство, я в первую очередь вспоминаю бабушку. Деда я, к сожалению, не застал, он умер в 1948 году в подмосковном городе Клин.

На лето меня всегда отправляли к бабушке, которая так и осталась жить в дедовском доме в Клину. Она урожденная немка, приехавшая из Германии с моим дедом, который позвал ее замуж в Россию, о чем я расскажу более подробно. Так вот, воспитывала она меня с немецкой педантичностью и порядком.

Бабушка была удивительной женщиной, высокая, надменная и педантичная, говорила с небольшим пафосом, и мне мальчишке было не очень комфортно с ней. Особенно я не любил, когда она со мной занималась. Это сейчас я бы впитывал по крупицам все ее знания по истории, которые она рассказывала, а тогда… Я иногда просто ее ненавидел. Это из-за того, что она использовала те методы обучения, которые прошла сама, и какие были приняты тогда в Германии.

В доме, который остался от деда, расположенного недалеко от музея Чайковского, в Клину за стенкой серванта, висела палка, типа линейки, плоская, потом я узнал, что называлась она Ферула. Это линейка для наказания, которой били провинившихся учеников в школе. Вот этой палочкой она меня и учила, причем руки я должен был держать на столе, а так как я был ленив, мне доставалось от нее очень часто. Бабушка заставляла меня повторять плохо выученный урок, а перед тем как ударить линейкой по рукам, произносила по-немецки «Нохаймаль» (еще раз) — фразу, которую я запомнил на всю жизнь.

Вообще, она