15 духов - Вася Бёрнер

Август 1984 года незаметно и тихо подкрался летним утром к горе Зуб Дракона и застал меня на посту наблюдения. Бинокль в ту смену находился у Бендера, а значит не у меня. Приспособления для пристального внимания к горам я не имел, изо всех сил выполнял боевую задачу просто так — водил из стороны в сторону своим солдатским пятаком. Подобный ратный труд показался мне крайне неблагодарной работой, я скучал и думал всякую фигню внутри своей недавно вымытой головы.

В ходе усердного мыслительного процесса я пришел к выводу, что если бы мне дали задание написать сочинению на тему «Как я провёл лето», то в качестве основных занятий в тексте значилось бы удовлетворение примитивных животных потребностей: пить-есть-спать и ещё немножечко, чтоб не убили. При таком образе жизни мне срочно захотелось придумать чем мы отличаемся от обезьян. Путём включения максимальной умственной мощности я принял решение, что мы отличаемся от них способностью к творчеству. А что такое творчество? Это деятельность, направленная на создание культурных ценностей. После этой мысли мне захотелось создать какую-нибудь выдающуюся ценность.

Чтобы как можно сильнее отличиться от обезьяны, логично было нанести на базальтовую скалу барельеф в виде мудрого высказывания. С детства я знал, что дольше всех живут мысли, сказанные матом, но подобная надпись сократила бы мой интеллектуальный отрыв от приматов, а мне хотелось достичь противоположного эффекта. В конце нехитрой цепочки рассуждений я задумал сотворить на скале панно следующего содержания: изобразить Золотую Звезду Героя Советского Союза и выбить «в граните» надпись: «Здесь сражались за Россию» и далее перечислить фамилии гарнизона Третьей точки.

В качестве инструмента для ваяния эпического наскального барельефа я придумал использовать бронебойные сердечники от ДШК-КПВ и корпус от мины ПОМЗ. В порыве созидания я прошвырнулся по территории поста, осмотрел валявшиеся под ногами предметы. Некоторые сердечники от удара по скалам раскололись пополам, некоторые погнулись, некоторые сильно затупились. В течении какого-то количества минут я отыскал десяток острых, благо вокруг они валялись в бесчисленном множестве. Мне ещё подумалось тогда: нормально душманов снабжают, раз они столько карбида вольфрама накидали к нам на пост. Этот материал настолько дорогой, что фашистские танки, при нападении на СССР, в своём боекомплекте имели всего лишь пять бронебойных подкалиберных снарядов с подобной боевой частью. В «восьмидесятых» Китайская Народная Республика не экономила на душманах, поставляла им боеприпасы советского образца широким потоком, лишь бы нагадить нашей Стране.

Подобранные материалы я приволок к себе на Третью точку, высыпал возле большой скальной стенки, туда же подтащил ящик и уселся на него. Сердечники решил использовать в качестве зубила, корпус ПОМЗа — в качестве молотка.

За пару минут работы я выбил изображение Золотой Звезды Героя, на этом все десять сердечников затупились. Впереди у меня была ещё почти целая смена, спешить было некуда, я поднялся, пошёл по посту, подобрал десяток следующих, не затупленных «зубил». За время работы я обнаружил, что сердечники от КПВ обладали большей устойчивостью к затупливанию, нежели сердечники от ДШК. Поэтому я искал и собирал КПВ-шные.

В течение нескольких минут я затупил об скалу второй десяток импровизированных «кернов», поднялся, пошел за следующим. Так и ходил всю смену, собирал сердечники, разминал ноги, затем возвращался к «панно», садился на снарядный ящик и продолжал долбить.

К окончанию моего дежурства на скале наметилась надпись из выбитых точек:

Далее следовало превратить точки в канавки, чтобы получился барельеф, чтобы было на века. Но «на века» не произошло. Едва я приложил свежий сердечник к надписи и принялся постукивать по нему корпусом от ПОМЗ, из скал на Третью точку вывалился Комендант.

— Та-а-а-ак! Что за дятел у нас завёлся? Касьянов, опять ты?

Хайретдинов навис надо мной, я медленно встал с ящика перед старшим по званию.

— Какого хрена ты опять вытворяешь? Думай прежде чем молчать!

Как бы я не хотел сказать, но сказал так, как и не хотел:

— Историческое панно, товарищ Прапорщик.

— Что ты за солдат, Касьянов?! Дети обязаны расти, а тебя без присмотра даже на посту нельзя оставить. Все химики такие долбанутые что ли?

— Никак нет, товарищ Прапорщик. Не все. Я ещё не самый худший вариант.

— Значит так, Вариант. Собери всю эту херь, — Хайретдинов показал пальцем на горку затупленных сердечников, — и выкинь за бруствер, нахрен! ПОМЗ положи на место, и чтоб я больше не слышал никакого долбления! Ясно?

— Так точно. — угрюмо промямлил я и потянулся к сердечникам от КПВ.

— Тарищ Прапорщик! Духи! — Из скал на Третью точку выпрыгнул Бендер с искажённым от мужества лицом и биноклем в руках.

— Где? — Хайретдинов забрал у Олега бинокль, приложил его к своему лицу и навёл на тот склон, куда показывал Бендер.

— Вона, вона! — Бендер тыкал рукой по направлению к противоположному склону. — Где ручей, видите? Где вода. Они вдоль ручья на подъём идут. Пятнадцать рыл.

— Вижу. — Хайретдинов оторвал бинокль от глаз. — Касьянов!

— Я. — Я выпустил из рук только что собранные орудия труда.

— АГС к бою! Сам — за первого номера.

— Есть. — Ответил я и метнулся к АГСу. Откинул с бойницы масксеть, уселся

за АГС на колени. Меня теперь не надуришь, теперь я знаю, как надобно держать ноги.

— Манчинский, Гнилоквас! Ко мне, бегом марш! — Хайретдинов вызвал из СПСа отдыхающую смену. Саня и Миха с заспанными рожами воплотились на позиции по зову Командира.

— Гнилоквас, отвечаешь за пустые ленты. Как Касьянов отстреляет ленту, ты тут же её хватай и раскладывай на вот этот ящик. Понял?

— Так точно.

— Манчинский, будешь раскладывать гранаты в пустые звенья ленты. А ты, Гнилоквас, заскочишь на ящик и будешь вдавливать сапогами гранаты по ячейкам. Пальцы Манчинскому не отдави, но поспевай, прямо за его руками. Чтобы гранаты входили в звенья со скоростью, как вот он будет стрелять — Хайретдинов ткнул в меня пальцем. — Понятно?

— Так точно! — В один голос выдохнули Саня с Михой.

— Герасимович! — Хайретдинов повернулся к Бендеру.

— Я!

— Мигом беги в свой окоп, наведешь на духов снайперку и доложишь мне. Как только АГС откроет огонь, будешь валить всех, кто попытается в нас стрелять. Понял?

— Так точно!

— Выполняй.

Бендер растворился среди скал, через двадцать секунд до нас долетел его доклад: «Рядовой Герасимович к бою готов!»

— Касьянов, терь смари. — Хайретдинов нагнулся ко