МИР
Приключений 1926г. №1
Содержание
«ЧЕЛОВЕК С ПОРОШКОМ», — рассказ Г. Бергстедта, пер. А. Ганзен, иллюстрации Н. Ушина
«ЖЕНЬ-ШЕНЬ», — рассказ Н. Ловцова, с иллюстр. М. Мизернюка
«ТРИ НЕБЛАГОЧЕСТИВЫХ РАССКАЗА», — К. Эвальда, с иллюстр. А. Ушина «НЕ ПОДУМАВ, НЕ ОТВЕЧАЙ!» Задача № 8«БОГАТЕЙШИЕ В МИРЕ БЕЗДЕЛЬНИКИ», — очерк К. Ланге, с иллюстр. «ДУША ВОИНА», — рассказ Д. Конрада, пер. Анны Бонди, иллюстр. М. Мизернюка «ПОДНЯТЫЙ БУМАЖНИК», — рассказ А.В. Бобрищева-Пушкина, с иллюстр. «СТРАШНАЯ НОЧЬ», — рассказ А. В. Бобрищева-Пушкина, с иллюстр.«ПШЕНИЧНЫЙ КОРОЛЬ», — рассказ О. Рунга, с иллюстр. «НЕ ПОДУМАВ, НЕ ОТВЕЧАЙ!» Задача № 9
«У КАННИБАЛОВ», — I. Гостеприимство II. Любовь «ЗАТОНУВШИЕ СОКРОВИЩА», — рассказ Г. Г. Шеффауера, с иллюстр.РЕШЕНИЕ ЗАДАЧИ № 7 «ОТ ФАНТАЗИИ К НАУКЕ». Исчезнувшая культура Майев, — с иллюстр. Заснувшая жизнь, — с иллюстр. Гараж-башня, с иллюстр. Двести англ. миль в час. Электромагнетизм человеческого глаза, с иллюстр. Роторный пропеллер, с иллюстр. Европа—Америка в 24 часа, с иллюстр. Борьба с воздушный врагом, с иллюстр. Переворот в электрическом освещении, с иллюстр. ПОЧТОВЫЙ ЯЩИК (на 3-й стр. обложки.)
«МИР ПРИКЛЮЧЕНИЙ» выходит ежемесячно. Подписка на 1926 г. продолжается.
Подписная цена на год 5 руб. с перес., на 6 мес. 3 руб.
ПОДПИСКУ И ДЕНЬГИ АДРЕСОВАТЬ: Ленинград, Стремянная 8. Гл. Контора журнала «МИР ПРИКЛЮЧЕНИЙ»
-
ЧЕЛОВЕК С ПОРОШКОМ
Фантастический рассказ Гаральда Бергстэдта, — автора романа «Александерсен» и легенды «Праздник Иоргена» (Издание «Всемирной Литературы»).
С датского перевод А. Ганзен.
Иллюстрации Н. Ушина.
I.
Я хорошо его помню.
Миниатюрного человечка аристократической внешности, для которого все и вся были как бы пустым пространством; сухонького и вылощенного; с глазами за стеклами пенснэ, с пенснэ в облаках сигарного дыма.
Он был курортный гость в самом разгаре сезона, а я — скромный репетитор в местечке.
Сам не знаю по какому поводу и, кто его знает, с какою целью, но это он завязал знакомство, протянул мне однажды на улице — осторожно — руку. Я, как сейчас, вижу эту гладенькую ручку, такую хрупкую, изящную в моей неуклюжей плебейской лапище.
Помню, я потом долго шаркал и тер свои руки, словно выскабливая из них ощущение чего-то диковинно приторно-сладкого.
II.
Мы стали соседями.
Я снимал в боковой улице мансарду у вдовы булочника, владелицы четырех котов.
Он переехал из отеля ко вдове сапожника, как раз напротив. Ха! Достопримечательное зрелище: чопорный господинчик, с ног до головы в шелку, ютится в таком логове нищеты.
Но у него было свое хозяйство, и необыкновенное, что то вроде лаборатории, а это не всякому квартирному хозяину по вкусу. Иногда он выходил на солнце в длинном белом халате мыть и прополаскивать свои колбы и реторты — с самым свирепым видом.
Над чем он работал?.. Кто его знает? В отеле он был записан графом и профессором. Три-четыре дня подряд мы с вдовой булочника наблюдали, как он возвращался домой в сопровождении мальчика из мясной лавки, тащившего за ним огромные куски говядины или баранины.
Моя невеста, больничная сиделка, рассказывала, что главный врач считал его хирургом, который практикуется на кусках мяса.
Раз я видел, как две важные барыни аттаковали его расспросами. Но он только улыбался — безукоризненно любезною улыбкою светского человека — и качал головой.
Последние дни он стал подманивать к себе молоком бездомных кошек.
— Какой то зловещий у него вид, — заявила моя вдовушка; у нее, видно, сердце защемило от страха за своих четырех кисок.
III.
Я попал в члены правления одного народного кружка как раз перед устройством большого праздника — гулянья. Пришлось самому бегать по местечку и расклеивать афиши, — экономия была необходима, а никто другой не соглашался работать даром. Затем я взобрался на триумфальную арку, чтобы обвить ее ельником и увенчать короной из цветов вереска.
— Однако! Графская корона! — послышался внизу насмешливый голосок. — В виде благородного доппинга для нашего дорогого, пробуждающегося народа? Не правда ли?
Я не нашелся, что ответить, а потому покраснел и продолжал постукивать молотком.
— Ну-ну! — хихикнул он и вскоре засеменил дальше.
Через полчаса он возвращался назад.
— Как! Вы все еще торчите там, наверху?
Ясно было, что ему хотелось завязать разговор, но я не простил ему «дорогого пробуждающегося народа».
— А вам желательно что ли самому приложить руку? — колко спросил я.
Он с комическим испугом пожал плечами.
— Вам что нибудь платят за это занятие? — опять задал он вопрос, немного погодя.
— А вам платят за то, что вы стоите там внизу и надрываете свои легкие? — щелкнул я его опять.
— Простите, сударь, — воскликнул он, — я задал глупый вопрос.
… И он усмехнулся, приподнял шляпу и ушел.
Но на другой, стало быть, день он остановил меня на улице и пригласил заглянуть к нему.
IV.
Он надел свой длинный белый халат и провел меня в заднюю комнату.
— Вот здесь моя мастерская, где я работаю… по своему, на благо возлюбленного человечества, тоже не получая за все свои хлопоты ни гроша медного.
Я ожидал увидеть ножи, ведра крови, полотенца в кровавых пятнах, а передо мною сверкали стеклом сотни колб, пробирок и реторт, банки и бутылки со всевозможными жидкостями и кислотами. На одном блюде лежал огромный ростбиф, а на столе возле, на свинцовой бумажке, щепотка ярко-синего порошку; в воздухе странно пахло чем то в роде гелиотропа.
— Вы алхимик? — спросил я.
— Был… работал над «облагорожением» металлов, как вы, дорогой друг, работаете над «облагорожением» возлюбленного человечества. Но мои опыты завели меня на новые пути, и в один прекрасный день я сам себя озадачил одним открытием, о котором мои счастливые современники еще ничего не ведают.
Он усмехаясь потер руки.
— Вот как! — Что же вы открыли? — спросил я.
— Увы, старую истину, что всякая плоть бренна, да еще в большей степени, чем воображает наш самоуверенный род людской.
Он указал порошок. Я было хотел потрогать его кончиком мизинца, но граф с быстротой молнии оттолкнул мою руку.
— С ума вы сошли!.. Да, стоило бы дать вам дотронуться… — захихикал он, поглядывая на меня, — Что, однако, за странное, необъяснимое чувство — симпатия! — продолжал он. — Никогда до сих пор не имел я друга, поверенного; я едва знаю ваше имя и тем не менее готовлюсь сейчас посвятить вас в самую замечательную тайну с тою же инстинктивной уверенностью, с какою юноша впервые берет девушку или оса-паразит находит к кому присосаться. Странно, не правда ли?.. Пожалуй, это величайшая загадка бытия. — Ну, а теперь глядите во все глаза, дружок!
Он почти торжественно засучил рукава, согнул бумажку с порошком, быстрым мягким движением высыпал содержимое на свежий, сочный ростбиф… и тут произошло нечто неописуемое.
Я только что успел схватить глазом лазоревую щепотку порошка на багровом фоне говядины, как в ту же секунду на месте мяса закипел какой то водоворот, закрутился миниатюрный смерч… и мясо исчезло, на тарелке осталась лишь серая пыль, прах, укладывавшийся холмиком и распространявший вокруг запах гелиотропа, столь сильный, что у меня сделалось сердцебиение.
