Действительно, в конторке буфетчика нашлась пара дуэльных рапир, и дуэлянты, окруженные собравшимися вокруг них посетителями кафе, привыкшими к подобным столкновениям между роялистами и бонапартистами, принялись отыскивать удобное место. Один из присутствующих предложил им воспользоваться для этого бильярдом, и это предложение было принято. В один миг противники сняли верхнее платье и со шпагами в руках вскарабкались на бильярд.
Посетители кафе из деликатности вышли в соседнюю комнату и оттуда стали следить за поединком.
Виконт де Тиверваль и один из его друзей подошли к Шарлю и предложили свои услуги в качестве секундантов. Двое других посетителей стали на сторону Мобрейля.
Рапиры скрестились, и поединок начался. Шарль, несмотря на молодость, далеко не отличался в искусстве фехтования. Его противник довольствовался тем, что отражал его удары, стараясь утомить Шарля.
После целого ряда схваток, когда атаки Шарля стали уже слабее, Мобрейль яростно напал на него и через минуту его рапира пронзила грудь Шарля.
Последний выпустил из рук рапиру и зашатался. Поддерживаемый виконтом де Тивервалем и другим секундантом, он спустился с бильярда и был перенесен на один из диванов кафе. Находившийся среди присутствующих врач сделал первую перевязку, а затем распорядился, чтобы раненого немедленно же отвезли домой.
Шарль Лефевр слабеющим голосом прошептал Ти-вервалю:
– Отвезите меня к матери на Вандомскую площадь. Но пусть примут предосторожности, в особенности…
Он не докончил фразу, потеряв сознание.
У него едва хватило сил дать этот адрес. Ему не хотелось, чтобы его повезли к нему в дом в таком виде. – Люси и маленький Андрэ были бы слишком испуганы, увидев его раненым.
Виконт де Тиверваль с готовностью предложил проводить раненого. К тому же он, по-видимому, был единственным лицом, который знал его. Его противник поспешил скрыться.
Послали за каретой и раненого с большими предосторожностями перенесли в нее. Кучер наклонился, чтобы спросить адрес, и виконт почти шепотом сказал ему, куда ехать. Он не хотел, чтобы собравшаяся вокруг кареты толпа посторонних людей узнала имя и адрес раненого.
Карета покатила, а посетители кафе возвратились к своим столикам, чтобы продолжать прерванные партии в карты и домино. Подобные поединки между политическими противниками были не редкостью и обыкновенно лишь на короткое время привлекали внимание любопытных. Кроме того, предполагали, что рана не опасна и раненый принадлежал к числу ярых бонапартистов.
Когда Шарль Лефевр очнулся от забытья, в которое впал, когда его несли в карету, то в первый момент подумал, что бредит в приступе лихорадки. Он увидел, что находится в элегантно обставленной комнате и лежит на громадной чужой постели. Около него стояла молодая брюнетка в изящном утреннем туалете, которая обратилась к нему нежным голосом:
– Хорошо ли вы спали? Лучше ли вам? – Заметив, что раненый с удивлением осматривается по сторонам, она прибавила: – Лежите спокойно и не волнуйтесь! Доктор сказал, что вы скоро выздоровеете, но только вам нужен абсолютный покой!
– Но где же я, скажите, ради Бога? Кто вы такая?
– Вы у добрых друзей. Скоро все объяснится, а пока выпейте вот это лекарство! – И молодая женщина, сверкая ослепительной красотой, грациозно поднесла ему какое-то питье, в котором, наверное, был опий, так как Шарль снова сразу же уснул.
Когда он вторично проснулся, то долго не мог прийти в полное сознание. Он уже не спал, но еще не бодрствовал, так как у него не было ясного представления о действительности. Далекое и близкое – все перепуталось в его голове, и фигуры Наполеона, Людовика XVIII, императора Александра как-то фантастически правдоподобно смешались с образами матери, Люси и маленького Андрэ.
И вдруг из этого хаоса впечатлений вынырнуло лицо той очаровательной, кроткой мадонны, которая говорила с ним таким ласковым голосом, подносила питье, обещала быстрое выздоровление. Почему ее нет здесь с ним? О, она, наверное, придет – он это чувствовал!
Мало-помалу сознание крепло и прояснялось. Тогда ему опять пришли на ум странность и таинственность случившегося. Почему он здесь? Кто хозяева этого помещения? Почему они взяли его к себе, а не отвезли, как он просил, к матери?
В соседней комнате послышался шепот двух человек. Шарль стал прислушиваться, надеясь уловить из этого разговора хоть какое-нибудь объяснение случившегося. Но разобрать слова ему не удалось, а напряжение настолько утомило его, что он снова впал в тяжелое оцепенение.
Вдруг скрипнула дверь и на пороге комнаты появилась вчерашняя незнакомка. Шарль прикрыл глаза, притворяясь спящим, чтобы иметь возможность без помехи отдаваться радостному созерцанию этого милого образа. Его уже влекло к ней, влекло сильно и сладостно…
Молодая женщина подняла штору, и в комнату хлынул ослепительно яркий солнечный день. Затем она подошла к постели и посмотрела на раненого.
Шарль открыл глаза и сделал вид, будто только что проснулся. Молодая женщина сказала ему: «С добрым утром», – спросила, как он провел ночь и осведомилась, не нужно ли ему чего-нибудь.
– О, нет! Ничего! Только видеть вас, только слышать мелодию вашего голоса! – ответил Шарль, жадно впиваясь взором в свою хорошенькую сиделку, которая, видимо, была очень приятно тронута комплиментом, звучавшим в его ответе. Но она все-таки укоризненно покачала головой и сказала, что ему нельзя так много говорить, так как доктор поставил это условием выздоровления.
– Если вы запрещаете мне говорить, – ответил ей Шарль, – то дайте по крайней мере возможность хоть видеть вас! О, не уходите, умоляю вас!
– Я не ухожу, – успокоила его незнакомка, – но только будьте рассудительны и помолчите!
Она подсела к нему на кровать и в течение целого часа Шарль мог наслаждаться созерцанием незнакомки, которая с какой-то непонятной силой все больше и больше захватывала его душу. Затем она ушла, обещав вскоре вернуться, и Шарль снова впал в полусонное забытье, пытаясь разобраться в странности и необъяснимости своего положения.
К вечеру, после посещения доктора, отметившего улучшение в здоровье и распорядившегося относительно диеты и нескольких перевязок, Шарль выразил желание сообщить некоторые сведения о себе лицам, которые, как он сказал своей обольстительной сиделке, должны быть сильно обеспокоены его отсутствием.
Молодая женщина попросила продиктовать ей письмо и, взяв перо и бумагу, с грациозной любезностью предложила себя в секретари.
Шарль колебался. Он не хотел давать адрес и имя Люси. И тем не менее ему очень хотелось известить как-нибудь и успокоить подругу. Следовало также предупредить и мать, которой он вместе с тем не хотел говорить всю правду. Само собой разумеется, герцогиня была не из тех женщин, которые способны упасть в обморок при одном виде обнаженного клинка, но, узнав о том, что он ранен, она, вероятно, приедет, чтобы отвезти его к себе на Вандомскую площадь. И тогда прощай светлое явление, прощай ангел-хранитель у его постели! Он, может быть, никогда в таком случае не узнает имени незнакомки и роман окончится, не успев начаться… Да, но все-таки нужно предупредить мать и сообщить часть истины Люси, не пугая ее. Кроме того, желая сообщить всем, кто будут обеспокоены его отсутствием, Шарль в то же время хотел насколько возможно продлить свое пребывание в гостеприимном доме. Ему так было хорошо и он хотел остаться. Подумав, Лефевр продиктовал своей прекрасной сиделке короткую записочку к ла Виолетту, в которой извещал верного тамбурмажора о случившейся дуэли и полученной ране, которая вскоре будет излечена, и попросил его осторожно предупредить о случившемся Люси и мать.
Взяв перо, чтобы подписаться под письмом, Шарль подумал, что следовало бы дать ла Виолетту свой адрес. Но когда он сказал об этом своей сиделке, та, отрицательно покачав головой, улыбаясь, ответила ему: – Вы обещали мне, что будете меньше говорить. Так зачем же вы затрудняете себя вопросами, на которые я не могу вам ответить? Прошу вас, ограничьтесь тем, что ваше письмо будет отправлено по адресу, но не пытайтесь далее узнавать, кто я и где вы находитесь. Верьте мне и будьте уверены, что вскоре все это разъяснится.
И снова молодой человек принялся ломать голову необъяснимыми вопросами. К чему молодой женщине таиться от него? Кто мог привезти его к ней? Знала ли она, кто он такой? Девушка она или замужем? Но если она замужем, то где же ее муж? Может быть, она жила самостоятельной, независимой жизнью? Но к чему же тогда эта игра в прятки?
Он терялся в предположениях, но не подвигался ни на волос далее.
В течение трех дней в закрытой и тихой комнате происходили все те же сцены. Лихорадка прошла, Шарль становился с каждым днем сильнее и в продолжительных разговорах с молодой женщиной старался разузнать что-нибудь о ее положении и о том, где он находится. Но его собеседница постоянно отвечала улыбкой и отрицательным покачиванием головой. Все чего он добился, это что ее зовут Лидией и что она еще не замужем.
