Красноармеец встал, стряхнул с одежды землю, повесил на здоровое плечо ремень винтовки и сказал:
- Я готов идти.
- А как звать тебя? - спросил Иван.
- Воронов Николай.
- Ну а я - Жидков Иван, - он протянул Николаю руку. - Пойдем, Коля, к своим.
Они свернули с дороги в лес. Оба имели винтовки, но без патронов они не полезнее палки. Разговор не ладился, но молча идти тоже было невмоготу. Николай первым нарушил молчание неожиданным вопросом:
- А что вы, товарищ командир, гимнастерку свою на красноармейскую не поменяли?
Иван непонимающе посмотрел на попутчика.
- Зачем?
- Как зачем? А вдруг на немцев напоремся? Я-то что, я - красноармеец, а вы - командир.
- Я - военный. Присягу давал. Сейчас я - Иван Жидков, лейтенант Красной Армии, а сниму гимнастерку, документы зарою, и я - уже не я.
- А-а… - и непонятно было, одобрил или нет Николай его ответ.
Некоторое время шли молча, и опять Воронов первым начал разговор, рассказал о своей родине. О службе в армии, кем хотел стать после демобилизации.
- Хорошо бы нам машину найти, - мечтательно сказал он. - Мы бы вмиг доскочили до наших, я ведь на машине работал.
Блеснул впереди просвет - дорога сделала поворот, и они уперлись прямо в нее.
- Товарищ командир! - вскрикнул Воронов. - На дороге что-то есть!
Они осторожно подобрались к дороге, хоронясь за деревьями. Там лежал опрокинутый мотоцикл. Они, озираясь, подошли поближе и увидели под мотоциклом человека в военной форме, в спине у него торчал нож.
Окруженцы разом присели, прячась за мотоциклом, но все было спокойно.
- Диверсанты! Как это мы на них не напоролись? - Воронов испуганно выглянул из-за мотоцикла. - Тихо, кажись. Ушли, гады!
- Откуда знаешь, что диверсанты? Может, бандиты какие-нибудь? - усомнился Иван.
- Может, и бандиты, - согласился Воронов, - может, спугнул кто, раз нож в спине оставили.
Они поставили мотоцикл на все три колеса, обыскали тело лейтенанта. Он был, вероятно, офицером связи - на плече все еще висел ремешок от срезанной полевой сумки. Документов они не обнаружили.
- Похоронить бы его, а, Ваня? - сказал Воронов, не заметив, что обратился к Жидкову по имени.
- Чем? - возразил Иван. - Лопаты нет, один нож.
- Глянем, что в коляске есть, - деловито произнес Воронов, отстегивая тент. Он пошарил там руками и нашел саперную лопатку и автомат.
- Эх, бедолга, зачем же ты автомат спрятал? - попенял Воронов мертвому. - Вот и не смог отбиться.
Они отрыли могилу с метр глубиной, накидали туда веток, потом осторожно опустили убитого в могилу, прикрыв его лицо найденным в кармане платком, вновь накидали веток и начали закапывать. На могильный холмик положили его фуражку.
- Ну вот и все, - задумчиво произнес Воронов, последний раз огладив лопаткой бока могилы. - И никто не узнает, где могилка моя… - пропел он тихо. - Жаль, не знаем, как зовут хлопца. Лежи спокойно, братушка. Мы еще вернемся сюда и поставим тебе настоящий памятник.
- Николай, - окликнул Жидков товарища, - ты мотоцикл водить умеешь?
Воронов кивнул головой, однако мотоциклом воспользоваться не удалось - пулей пробило бензобак, горючее вытекло.
И опять они пошли.
Кругом было тихо, только где-то далеко слышался знакомый заунывный гул моторов.
- Опять летят! - досадливо плюнул на дорогу Воронов. - Сволочи, не набомбились еще!
К вечеру они вышли к какой-то небольшой деревушке. Посоветовавшись, решили подойти к одному из домов на окраине, попросить хлеба. Вокруг было тихо, но к дому они все-таки подошли с опаской, заглянули через плетень во двор. Тихо. Перепрыгнув через плетень, подошли к дому, тихонько поднялись на крыльцо, потянули дверь. Она подалась легко, и тут же на обоих сзади обрушились удары, обоим скрутили руки. Воронов закричал от боли в раненом плече, Жидков потерял сознание. Очнувшись, раскрыл здоровый глаз и увидел красноармейцев, таких же, как и он с Вороновым, грязных и заросших.
- Свои мы, братцы, свои, - приговаривал Воронов, морщась.
Оказалось, что деревушка пуста, красноармейцы-окруженцы решили день отдохнуть, а ночью идти дальше. Дозорные давно заметили двух подозрительних, что крались к дому со стороны леса. Перебинтованые, замурзанные, вроде бы и свои, а вдруг - нет? Вот и решили взять их.
Старший из окруженцев, сержант с забинтованной головой, имел карту и компас. Он показал Ивану, где они находятся, сказал, что группа держит путь к Дзержинску, а там рукой подать до Минска. Иван присвистнул - эка их занесло от Волковыска!
- Давайте с нами, товарищ командир, вместе-то сподручнее, - предложил сержант.
Жидков согласился идти вместе, но от командования отказался, потому что плохо себя чувствовал - контузия давала знать о себе все больше, да еще вновь получил удар по голове. Кроме того, неловко ему было брать командование над бойцами-старослужащими, которые, как он давно уже понял, хорошо знают местность и намного лучше разбираются в обстановке, чем подобные ему лейтенанты-скороспелки. Сержант, услышав отказ, возражать не стал, увидев в словах Жидкова резон. Ивану даже показалось, что он тихонько вздохнул, радуясь его решению.
.Жидков с Вороновым, не боясь, что их осудят, с жадностью съели по куску хлеба, запили холодной водой и прилегли на полу возле стены. У Ивана сильно болела голова, опухоль левой стороны лица стала еще больше, глаз совсем заплыл. Неожиданно дозорные подняли тревогу: дорога, выходившая из леса, запылилась, грохнул выстрел и следом - взрыв.
- Немцы!
- Взвод! Отходим в лес! -скомандовал сержант.
Но было уже поздно. Немцы заметили движение возле дома… Головной танк прибавил скорость, из-за него вывернулись мотоциклы и рассыпались веером по полю, чтобы отсечь русским путь к отступлению. Они даже не стреляли, уверенные, что бойцы сдадутся им без боя. Но кто-то бросил гранату, один мотоцикл подпрыгнул и завалился набок, и в ту же секунду загрохотал пулемет. Несколько солдат упало, другие же начали стрелять в танки из винтовок. Иван тоже безостановочно палил из автомата, а Воронов тянул его за рукав к лесу, крича ему в ухо:
- Ты что? Одурел? С автоматом да винтовками на танк прете! Скорее к лесу!
Они бежали, петляя, между деревьями. По кронам подлеска щелкали пули. Иван бежал, скособочившись, стараясь здоровым глазом углядеть путь, автомат он крепко сжимал в руке. И это чудо, что после нескольких минут сумасшедшего бега не врезался головой в дерево, успевал вовремя увернуться. Воронов неотступно бежал рядом, приговаривая:
- Ничего, ничего, ничего…
Они брели по лесу несколько дней, хоронясь от врага. Однажды, уже в потемках, наткнулись на одинокое лесное подворье, огороженное жердяным забором. Они осторожно пробрались во двор. Иван бессильно привалился к забору -. земля качалась под его ногами. А Воронов, стараясь ступать неслышно, подошел к хате, постучал в дверь, постоял на крыльце. Никто не вышел, не выглянул в окно. Он вернулся к Ивану и предложил.
- Давай переночуем в сарае, а утром видно будет, что к чему. Может, в доме и есть кто, да боятся откликнуться.
В сарае было темно. Ощупью они обследовали его, нашли что-то громоздкое, вскоре поняли, что это сложенные друг на друга сани. В углу была охапка соломы, и они с наслаждением упали на солому, вытянули усталые ноги и мгновенно уснули.
Перед рассветом их разбудил рокот мотора. Воронов вскочил первым, приник к щели между досками, выдохнул тоскливо:
- Немцы, Ваня! Вляпались мы. Давай хоть за санями спрячемся.
Оба метнулись в глубь сарая. И во время. По дверям сарая, по тонкой дощатой стене хлестнули автоматные пули. Через несколько мгновений распахнулась дверь, вновь протарахтел автомат. Пули прошли над самыми головами Ивана и Николая. Казалось, секунды растянулись в годы. Немецкие солдаты вошли в сарай и…
- Хенде хох! - это прозвучало как выстрел.
Иван поднял голову и увидел перед собой черное дуло автомата, торчавшее из живота солдата в чужеземной форме. Он опустил голову на руки и приготовился к смерти.
- Штейн ауф! Встать! - скомандовал немец, и они медленно поднялись, оставив на земле бесполезное без патронов оружие, которое несли несколько дней, чувствуя себя с ним военными людьми. Да и нельзя было выходить из окружения без оружия - их могли объявить дезертирами и отдать под трибунал.
- Ихь бин комиссар? Кто вы? Комиссар? - спросил офицер-танкист, когда к нему привели пленных.
Иван, оглушенный случившимся, молча смотрел в землю. Плен… Он, Иван Жидков, лейтенант советской армии попал в плен. Какой позор!
- Кто вы? Комиссар? - старательно выговорил офицер свой вопрос по-русски. И ткнул пальцем в грудь Ивана.
- Ваня, не ершись, - попросил шепотом Воронов. - Хоть и плен, а все же живы, а там, Бог даст, мы… - и громко вслух произнес. - Нет, не комиссар он. Командир. Больной он, контуженный, говорить ему трудно… - и ткнул Ивана локтем в больной бок, отчего Иван болезненно сморщился. - Да не молчи ты, скажи что-нибудь!
