— Привет, Кристофер, — проговорил Коффин.
Ему потребовалось какое-то время, чтобы провести параллель между этим мальчишкой и той крошкой, которую он оставил в Лондоне три года назад.
Услыхав свое имя, маленький гость развернулся, — при этом чуть не упав, — и бросился в гостиную.
Оттуда послышался другой голос:
— Кристофер, хватит носиться по дому без толку!.. Волшебный, мягкий, загадочный голос… Он мгновенно выветрил из души Коффина все тревоги и опасения, которые довлели над ним во время бесконечного пути вверх по холму от магазина до дома. Давно похороненные в самых укромных уголках сердца чувства, полузабытые эмоции немедленно всколыхнулись в нем и полностью овладели его настроением.
А потом — она уже была в его объятиях и бесконечно повторяла его имя. Он обнял ее сразу, как только она появилась перед ним, даже не успев толком ее рассмотреть. Прошло несколько минут, прежде чем они смогли наконец оглядеть друг друга с головы до ног.
— Холли… — бормотал он. — Холли…
— Я очень по тебе скучала, Роберт, и однажды решила положить этому конец.
Она на секунду скрылась в гостиной и почти сразу же появилась оттуда, вытянув за руку малыша, который уже повстречался Коффину в коридоре за пять минут до этого. Тот он молча упирался.
— А это твой папа, Кристофер. Коффин подался чуть вперед.
— Здорово, приятель.
Глаза у ребенка были настороженными, но он все же позволил Коффину обнять себя.
Внезапно Кристофер взмыл высоко в воздух. Испуганно глянув вниз, он увидел перед своими глазами широкую и добрую отцовскую улыбку.
Все обошлось хорошо. Кристофер счастливо рассмеялся. Странный для этого дома, незнакомый звук… Коффин осторожно поставил мальчишку обратно на пол. Он тут же бросился к матери и спрятался за ее юбку.
— Он неплохо выглядит. Лучше, чем в мой последний приезд.
На этот раз ему показалось, что ее улыбка стала немного вымученной. Неважно! Это обстоятельство нисколько не затуманило ее ослепительную красоту, как и свободное, широкое платье не могло скрыть контуров ее миниатюрной, но рельефной фигурки. Она за последние годы отпустила свои каштановые волосы до приличной длины и завязывала их теперь сзади аккуратным узлом.
Он оказался прав: она действительно уже по-хозяйски расположилась в доме. Холли Коффин отличалась не только красотой, но и предприимчивостью в таких делах. И только упоминание о здоровье сына могло набросить некоторую тень на ее радость.
— Сегодня он себя чувствует хорошо, но путешествие далось ему нелегко.
Коффин махнул рукой.
— Покажи мне хоть одного англичанина, который остался здоровым и психически уравновешенным после путешествия на край света!
Это шутливое замечание вернуло на ее лицо искреннюю и теплую улыбку.
— Теперь у него приступы боли случаются реже, чем тогда, когда ты приезжал в последний раз, но общее состояние… не внушает радости. Врачи боятся, что он постоянно будет находиться в опасности. Но сегодня он заметно оживился, что правда, то правда. Мне сказали, что здешний климат пойдет ему на пользу.
— Разумеется, здесь ему будет лучше, чем в дождливой, пасмурной Англии. Но, главное, нужно позаботиться о том, чтобы по возвращении домой у него не было остаточных неблагоприятных эффектов от пребывания в этих местах.
— По возвращении домой? А возвращения домой не будет, Роберт.
Он как-то нервно качнул головой.
— То есть как это «не будет»?
— Не будет, милый. Мы приехали сюда навсегда, Роберт.
— Но вы не можете здесь остаться! — вырвалось тут же у него с отчаянием. Он беспомощно взмахнул руками. Через пару секунд ему удалось вновь восстановить над собой контроль и он подвел жену к окну, выходящему на Пляж.
— Смотри вон туда. Во всем Тихом океане ты не найдешь второй такой адской дыры. Возможно, это самое дурное место на нашей планете. По ночам тут ходит дьявол и выбирает кандидатов в черти из десяти тысяч душ! Десять тысяч диких, заросших грязными волосами, пьяных вдрызг, безмозглых дураков, которые только и делают, что шатаются по округе в поисках приключений. Ради удовлетворения своих грязных желаний они не остановятся ни перед чем. Глаза их доверху залиты ромом! В последнее время местные поселенцы все чаще и чаще начинают привлекать внимание этих мерзавцев. Это место не подходит для благородной английской дамы.
— Роберт, — терпеливо дождавшись конца его тирады, заговорила она. — Ты меня хорошо знаешь. Эти глупости, о которых ты говоришь с такой горячностью, меня не пугают. Я приняла окончательное решение. Назад пути нет. Если ты помнишь, я как-то говорила тебе, что готова пойти за тобой хоть в сам Ад. А я слов на ветер бросать не привыкла.
Выражение ее лица перестало быть строгим и смягчилось. Подойдя к нему вплотную, она обвила руки вокруг его талии и прижалась лицом к его груди. От нее исходило тепло и тонкий запах роз.
— Два с половиной года, Роберт! А если считать плавание, то все три. Это ведь не жизнь, ты же понимаешь. Какие же мы в таком случае друг другу муж и жена?
— Прости, — проговорил он глухо, с трудом подавив в себе желание зарыть свое лицо в ее густых волосах. — Я знаю, что обещал навещать тебя каждый год дома, но… В последнее время здесь так много дел, мой бизнес начал ощутимо расти…
Она взглянула на него снизу вверх и положила палец на его губы.
— Неважно. Теперь у нас все будет хорошо. Так ведь? Ты был прав, когда остался здесь. Ты ведь строил наше будущее? И у тебя хорошо получается. Конечно, ты не можешь мотаться каждый год через полмира только за тем, чтобы утереть слезы на глазах твоей жены, которая устала от одиночества. О, кстати! Смотри, что я тебе сейчас покажу!
Она освободилась от его объятий, бегом бросилась в гостиную, оставив Коффина и Кристофера в коридоре одних. Мальчик и отец с минуту молчали и оценивающе глядели друг на друга. Потом вернулась Холли. В руках у нее был чуть помятый конверт.
— Что это?
— А ты открой, — предложила она, передавая ему конверт и глядя на него совсем так же, как девочка глядит на отца, разворачивающего ее самодельный рождественский подарок.
Он нерешительно взглянул на жену, затем сковырнул ногтем печать, достал из распечатанного конверта листок бумаги, развернул его и стал читать.
После первого прочтения он изумленно нахмурился и тут же принялся читать во второй раз.
Это был чек, выданный Английским Банком. В нем указывалось, что Роберт Коффин является владельцем суммы в две тысячи шестьсот фунтов…
Он поднял на нее широко раскрытые глаза и прошептал:
— Где… Как.. Как тебе это удалось?!
— Я же сказала тебе, что мы приехали сюда навсегда, Роберт. Мы будем вместе, — всей семьей, — строить здесь наше будущее. У нас наконец-то будет настоящая семья, а если это случится, я готова буду справиться со всеми трудностями, которые воздвигнет на моем пути это твоя «адская дыра». Если здесь есть церковь и пара женщин моего возраста, с которыми можно было бы перекинуться словцом… Что мне еще надо? Что же касается учебы Кристофера, то я, честно говоря, не знаю, чем вы тут располагаете в этом смысле, но, в крайнем случае, с его образованием я и сама справлюсь.
— Зачем? — машинально возразил Коффин. Он все еще не пришел в себя от заявления Холли. Да и цифра, указанная в банковском чеке, не выходила из головы. — Здесь неподалеку есть несколько прекрасных миссионерских школ. Он может посещать любую из них. Правда, если ты не будешь возражать, чтобы он сидел за одной партой с аборигеном.
— Если аборигены устраивают наших миссионеров, значит они устроят и Кристофера. Зато общение с этими ребятами, бесспорно, обогатит его представления о многообразии жизни.
Он потряс в руке банковский счет и пристально посмотрел на жену.
— Ты все еще не объяснила мне вот это.
В голове его был настоящий хаос. В ней в ту минуту смешались мысли, которых за несколько минут до этого просто и быть не могло. Две тысячи шестьсот фунтов! В этой части земного шара такая сумма составляла целое состояние. Если вложить эти деньги в какое-нибудь надежное финансовое учреждение, это обеспечит ему кредит, который могут позволить себе лишь самые могущественные поселенцы Австралии. Теперь уже не придется «Дому Коффина» беспокоиться об оплате товаров наличными.
— Я продала дом, — спокойно сказала она. Он почувствовал, как его брови поползли вверх.
— Что?!
— Дом. Я продала его. Все равно он уже не исполнял тех функций, для которых был предназначен, Роберт. Вот уже несколько лет, как его, собственно, и домом-то назвать язык не поворачивался. Просто это было то место, где мы жили в твое отсутствие.
— Но я думал, что тебе всегда хотелось иметь такой дом. Красивый городской особняк, наполненный слугами и… И снова она обняла его и положила голову ему на грудь.
— Правильно, Роберт, все это мне очень нравилось. Я не буду отрицать. Но там не было самого главного — моего мужа. Тебя, Роберт. А ты мне нравишься больше всего остального на свете. Мне сейчас очень нужен лишь мой любимый супруг, а все другое приложится.
