Вот вам свобода, которая позволяет ирландским продовольственным негоциантам вчетверо поднимать цены в голодающих областях, которая позволяет ирландским ранчеро отправлять в Дублин и Лондон обозы с непопорченным продовольствием в сопровождении вооруженной охраны, в то время как их соотечественники гибнут от голода среди гниющих полей. (Ни в столовых дублинских богачей, ни во дворце его высокопреосвященства архиепископа никто не голодает.)
Проявлениям гуманизма не дозволено вмешиваться в эти величественные механизмы свободной торговли. Ни воображению человеческому, которое подарило нам шедевры Ренессанса. Ни воле к Свободе, даровавшей нам Америку. Ни естественному сочувствию к нашим страдающим братьям, — слышен лишь скрежет двигателя торговли, вырабатывающего прибыль, более ничего.
И это не преувеличение. Ирландские и английские лорды полагают нелепостью утверждение, что единственная задача неработающих аристократов — не дать умереть от голода тем, из кого они, точно пиявки, сосут кровь. В самом деле, считается de rigueur [16] попрекать бедняков тем, что они бедны, собственное же богатство мнить замыслом Божьим. У тех, кто трудится тяжеле всех, меньше всего денег, у тех, кто ничего не делает, только ест, их без счета.
Большинство облеченных властью, с чьего попустительства вершится уничтожение ирландской бедноты, — британцы, и это установленный факт, но и ирландцев среди них много. Об этих британцах последнее время писали немало, а вот об ирландцах почти ничего. Некоторые винят в этом истреблении Британию, хотя осуществляет его не Британия и жертва его — не Ирландия. Ситуация гораздо сложнее, но от этого не менее жестока.
Большая часть британских правящих кругов чурается ответственности, в то время как миллионы их ирландских подданных умирают едва ли не самой страшной смертью за всю страшную историю Ирландии, в то время как многие состоятельные ирландцы, одной крови (и не только крови) с несчастными жертвами, молча отводят глаза. Приведу памятное выражение лорда Кингскорта: «Голод убивает всех бедняков без разбора. Ему не важно, чьи они граждане». Несомненно, если бы голод опустошал Йоркшир, вряд ли правительство взирало бы на него со столь удручающим бездействием. Но если кто-то предполагает, будто достопочтенный лорд Джон Рассел (премьер-министр Великобритании, первый граф Рассел, виконт Эмберли, виконт Ардсалла, третий сын его светлости шестого герцога Бедфорда) поднимет налоги своим закадычным друзьям-лордам, дабы помочь голодающим Лидса, то пусть его дворецкий приготовит ему холодную ванну.
Правительство Рассела действительно посылало голодающим продовольствие, о чем с гордостью упоминает лорд Кингскорт в недавней своей эпистоле. Однако, как ни прискорбно, зачастую этой помощи оказывается недостаточно — скверно спланированной, скверно организованной, скверно распределенной, да и качества она столь скверного, что практически бесполезна, оказывают ее не там и не тогда, слишком мало и слишком поздно. И многочисленные ирландские поклонники лорда Рассела (их действительно немало) должны разделить вину с ним и его правительством.
Ирландские земледельцы из числа тех, что побогаче, не сделали абсолютно ничего, чтобы помочь голодающим, однако существенно увеличили свои капиталы, огородив наделы, оставленные бедняками. Легион землевладельцев, признающихся в любви к народу Ирландии, на деле изгнал тысячи бедняков со своих наследственных феодов. И семья лорда Кингскорта — такая же шайка. Он называет себя «ирландцем, который родился и вырос в Голуэе». Интересно, вспоминает ли он об этом там, где живет обычно — в своем доме в Челси.
Некоторые винят в случившемся «народ Британии», поскольку тот поддержал правительство, которое пальцем не шевельнуло, чтобы помочь голодающим. Это в некотором роде несправедливо. Ни один человек из неимущего класса этого королевства никогда не голосовал за свое растленное правительство, отягощающее страдания голодающих Ирландии. Причина проста. У людей нет права голоса.
На милостивой родине демократии (в невыби-раемой «палате лордов» которой с таким удовольствием разглагольствует Дэвид Мерридит) лишь богатство, а не гражданство дает право голоса. Британцы — не граждане, а подданные ее величества королевы. Девятнадцать из двадцати британцев не имеют права голоса. Мнение «народа» не имеет никакой ценности на острове под властью олигархов, прежде властвовавших и нами. Какое счастье, что мы продолжаем их красивый старинный обычай и лишаем гражданских прав ту половину нашего населения, которая не обладает способностью отрастить бороду [17].
Недавно лорд Кингскорт выступил с предостережением в этой газете: «все, что связано с голодом в Ирландии, намного сложнее, нежели представляется». Пусть так. Однако же его светлость, в отличие от множества жертв голода, наслаждается привилегией быть живым и спорить о сложностях.
Бесспорно, разделение сельской Ирландии на богатую и нищую не вполне справедливо. Есть там и мелкие фермеры, и прочие, чьи скудные средства на волосок отделяют их от пресловутой темницы под названием «работный дом». Многим, возможно, даже хватит денег на гроб, хотя большинству не хватает, и лорд Кингскорт непременно это заметит, если поднимется из-за письменного стола и подойдет к окну. Зачастую землю делят на участки помельче и негласно сдают внаем бедным семьям (даром или за скромную плату), что приводит к масштабному истощению и без того оскудевших почв, а следовательно, к голоду и новым невзгодам. Некоторые живут в нищете и не имеют ничего. Нет у них ни восьми долларов, чтобы отправиться за границу (стоимость ужина в лондонском клубе лорда Кингскорта), ни какой-либо собственности, которую можно продать и купить билет: эти люди умирают десятками тысяч, пока мы занимаем себя интересными сложными вопросами. Только за этот год умерли четверть миллиона. Больше, чем население Флориды, Айовы и Делавэра, вместе взятых.
Действительно, все, что связано с голодом, очень сложно. Все, кроме страданий его жертв: старых, молодых, бедных и беззащитных. Именно их трудами дворянство Ирландии имеет блаженный досуг и, подобно своим английским собратьям, нежится в постели до полудня. Неудивительно, что эти лорды и леди так устают. Достаточно пролистать «Иллюстрированные лондонские новости» за последние годы, чтобы понять, что охоты, балы и прочие утомительные развлечения светской загородной жизни продолжаются в несчастной Ирландии в то самое время, когда голодающие имеют наглость дохнуть в канавах.
К кому же теперь обратиться за помощью этим людям, которых так подло предали те, кто выжал из них все соки? Быть может, к нашим глубокоуважаемым коллегам из британского четвертого сословия. Вот что пишут в передовице лондонской «Таймс» (где, кстати, регулярно печатают лорда Кингскорта): «Мы считаем картофельную гниль величайшим благом. Как только кельты перестанут быть картофелефагами, они неминуемо превратятся в мясоедов. С тягой к мясу придет и аппетит к нему. А с ним порядок, устойчивость и стабильность».
В последнем номере «Панча» (антиамериканского журнала, редактор которого частенько гостит у лорда Кингскорта) поддержали план вынужденной массовой эмиграции. «Мы уверены, если этот план претворить в жизнь как следует, он станет величайшим благом для Ирландии с тех самых пор, как святой Патрик изгнал из нее змей».
И люди действительно бегут из Ирландии. Пройдет лет тридцать, и в Америке ирландцев окажется больше, чем в той жестокой и несправедливой стране, где они родились и где к ним относятся как к паразитам.
Это не расчетливое убийство целой нации, однако же, несомненно, чье-то превратно понятое учение. Тут лорд Кингскорт прав. (Мать, чьи дети голодают, бесспорно, утешится мыслью, что это не чей-то злой умысел.) Голод поразил несчастных вовсе не из-за глупости и лени (во всяком случае, их собственных), несмотря на вопиюще озлобленные уверения в обратном, которыми ныне изобилуют лондонские газеты. Мистер Панч — отнюдь не единственная злорадствующая марионетка, уподобляющая ирландцев зверям и головорезам. И подобные глупости повторяют с обеих сторон. Немало ирландских священников учат паству, что англичанин, по определению, выродок и безбожник, дикарь, кровожадный язычник. Другие тоже препоясывают чресла на сечу — чуть более скрытно, однако столь же опасно. Член революционного общества из сельской местности Голуэя (лишенный земли арендатор самого лорда Кингскорта) недавно признался пишущему эти строки:
