Турецкие корабли медленно втягивались в Дарданеллы: борта в зияющих проломах, вместо мачт – огрызки, вместо парусов – клочья. Флагманский 120-пу-шечный «Мессудие», что значит «Величество Султана», едва держался на плаву, шатаясь из стороны в сторону, как последний пьяница.
К капудан-паше на лодке прибыл анатолийский сераскир Измаил-паша. Поднялся на палубу, поглядел на груды еще не погребенных тел, покачал высоким тюрбаном с изумрудом и страусиным пером. Помимо трупов, на палубе никого не было. Под ноги сераскиру попалась оторванная голова. Едва не споткнувшись, Измаил-паша со злостью пнул ее носком позолоченной туфли. Голова покатилась по палубным доскам, пачкая их черной кровью, мертвые белки глаз то устремлялись в небо, то исчезали, чтобы снова устремить свой неподвижный взор ввысь к улетевшей душе.
– Не корабль, а город мертвых. Здесь есть хоть кто-нибудь живой? – прокричал раздосадованный сераскир. Откуда-то выскочил галеонджи. – Где славный Сеид-Али? – У себя! – Отведи меня к нему!
Спустился. В салоне капудан-паши вместо одной из переборок зияла дыра. На пороге каюты распластался огромный тигр. Смерть не пощадила даже его. Измаил-паша опасливо глянул на оскаленную пасть: даже мертвый, тигр внушал страх. Сам великий адмирал лежал, укрытый по голову покрывалом, и протяжно стонал. Рядом суетился лекарь, перетирая какие-то травы.
– Будь счастлив и удачлив, Сеид-Али! Да продлятся долго твои лета! – склонил голову анатолийский сераскир. – Везешь ли ты всемилосердному султану голову проклятого Сенявина, как обещал? Капудан-паша снял покрывало.
– А это ты, Измаил! – с трудом разлепил он губы. – Нет, головы Сенявина я не везу! Судьба не была милостива ко мне.
Глазам сераскира предстал обмотанный кровавыми тряпками обрубок правой руки.
– Да будет милостив к тебе Аллах! – приложил руку к сердцу Измаил-паша. – Скажи, чем я могу помочь тебе?
– Вели прислать людей, ибо мои все перебиты и кораблем некому управлять!
– Что передать потрясателю вселенной? Готов ли ты предстать перед его судом? Капудан-паша скривился:
– Я готовлюсь предстать перед судом Аллаха, а потому суд султана уже не для меня!
В проем продырявленного борта было видно, что с верхней палубы то и дело что-то сбрасывали в море. На «Мессудие» избавлялись от погибших…
В последние дни коменданта Тенедосского гарнизона Ивана Подейского трясла лихорадка. Полковник горстями глотал тошнотворный хинин, кутаясь в видавшие виды шинель. – На горизонте паруса! – доложили как-то под утро. – Чьи? – спросил Подейский.
– А кто их разберет? – пожал плечами пришедший поручик. – Паруса, они и есть паруса, поди их разбери!
– Оповестите Додта! – велел подполковник, севши на койке и шаря босыми ногами в поисках сапог.
Командир брига «Богоявленск» капитан-лейтенант Додт уже разглядывал приближающиеся паруса в зрительную трубу.
– Турки! – вздохнул он с печалью. – На сей раз целый флот к нам двинули! Знать, будет дело! Подейский прохаживался по крепостным кронверкам:
– Если бомбардировка, то отсидимся как-нибудь за камнями, а вот ежели десант, то жарковато станется!
К Тенедосу величаво подходил весь линейный флот султана. Прятавшийся дотоле за скалами Имбро, Сеид-Али прознал, что Сенявин оставил остров без прикрытия и тут же решил попытать здесь своего счастья. За линейными силами держались семь десятков малых судов.
На подходе к острову неприятельский флот наткнулся на одинокий греческий капер, который не успел вовремя укрыться в бухте. Сразу два фрегата напали на маленькое вспомогательное суденышко. Турки рассчитывали на легкую добычу, но не тут-то было! Греки драться умели. Не растерявшись, их шкипер поставил свое судно на мель и в таком положении отбивался до тех пор, пока не кончился порох. Только тогда пушки были сброшены в воду, судно подожжено, а все оставшиеся к тому времени в живых поплыли до берега. К сожалению, история не сохранила нам ни имени героического судна, ни имени его отважного шкипера.
В четыре часа утра турецкий флот в сопровождении гребной флотилии подошел к острову на картечный выстрел. Порты линейных кораблей заволокло густыми клубами дыма.
– Значит, бомбардировка! – надвинул треуголку на лоб Под ейский.
Рядом с ним внимательно рассматривал в зрительную трубу турецкие корабли лейтенант Броневский. В силу бесполезности своего разоруженного брига, лейтенант оставил на нем лишь несколько человек для тушения возможных пожаров, остальных же распределил по крепости.
Из хроники обороны Тенедоса: «По приближении на картечный выстрел, держась под малыми парусами, неприятель открыл по крепости, городу, шанцам и судам, бывшим в гавани, жестокий огонь. С нашей стороны от-ветствованно было с отменным прилежанием, а особливо с брига «Богоявленск», от которого ни один выстрел мимо не пролетал. Между сего действия, продолжавшегося до сумерек, 30 лодок, приблизившись к северной стороне острова, хотели было сделать высадку, но две роты и 4 орудия не допустили их. Неприятель с потерею и в замешательстве удалился. В 8 часов турецкий флот остановился на якоре по каналу».
От мелких судов разом отошло несколько сот шлюпок, до отказа заполненных людьми.
– А вот и десант! – сдвинул видавшую виды шляпу на затылок подполковник. – Лейтенант, передайте Гедеонову, чтобы выводил людей из крепости! Драться будем!
Два раза Броневскому повторять было не надо. Передав поручение, вернулся.
– Я не слишком разбираюсь в морских делах, но мне кажется, что «Богоявленск» на входе в гавань долго не продержится. Ваше мнение? – Такое же!
– Тогда будьте любезны, оповестите Додта, чтобы втягивался в гавань.
Шлюпкой Броневский добрался до брига. Додт уже поставил «Богоявленск» на шпринг и, ворочая судно во все стороны, успешно отбивался от ближайших турецких фрегатов.
– Пока вроде бы справляемся! – сказал он, пожав руку Броневскому. – Однако, думаю, скоро турки нажмут по-настоящему и нам придется не сладко.
– Подейский предлагает с наступлением темноты оттянуться в гавань и занять позицию против входа. Пушки с тыльного борта свезти на берег, туда же отправить и лишних матросов. В крепости сейчас большой недостаток людей.
– Хорошо! – кивнул Додт без всякого энтузиазма. Броневский понимал его, как никто другой. Легко ли командиру разоружать собственный корабль! Где-то в углу гавани сейчас бесполезно стоит и его невооруженный «Гектор». Доведется ли когда-нибудь еще на нем поплавать?
Тем временем паруса, державшегося по другую сторону Тенедоса фрегата «Венус» наполнились ветром. Его задача – оповестить Сенявина о том, что Сеид-Али клюнул на приманку. Не теряя времени, Развозов помчался в точку условленного рандеву.
Едва турки выбрались на берег, как были контратакованы нашей пехотой. Втянувшийся тем временем в крепостную гавань «Богоявленск» тоже начал перестрелку с подошедшими вплотную к берегу фрегатами Сеид-Али. Положение маленького брига было не из легких. Но пока его выручало, что капудан-паша был всецело поглощен свозом на берег янычар, и в узкое горло гавани турки могли прорываться только по одному. Однако, избавившись от янычар, капудан-паша обратил свой взор на одинокое русское суденышко. Огонь по «Богояв-ленску» сразу же усилился.
– Ядрам не кланяться! – кричал матросам Додт. – Вам ли, россейским, турка бояться?!
– А мы и не пужаемся, – отвечали матросы, провожая взглядами очередное выпущенное ядро. – Хорошо пошла, Матрена, прямо в яблочко! Любо-дорого посмотреть!
Тяжелый бой не прошел для брига даром. «Богояв-ленску» досталось. Корпус был проломлен в нескольких местах, не лучше выглядел и такелаж. Убитых было трое, шестеро ранены. В тот день Сеид-Али более на русский бриг не покушался. В сумерках Додт отвел судно в гавань. Часть пушек и матросов, как и договорились, свез на берег. Пополнение гарнизону было как нельзя кстати.
С восходом солнца турки обнаружили, что докучливый русский бриг куда-то исчез. Сразу были посланы несколько галер на разведку к гавани. Но едва первая из них сунула туда свой нос, как сразу же получила несколько ядер и отскочила. Больше желания прорваться в гавань у турок в тот день не возникало. Не пытались они пройти и в последующие сутки.
Не менее важные события происходили и на сухопутном фронте. К острову со стороны Анатолийского берега подошла гребная флотилия, с которой сразу же была начата высадка войск, пушек и припасов. Во главе десантного корпуса стоял двухбунчужный паша Кыдым-Углу, помнивший еще Очаков и Мачин.
Из хроники обороны Тенедоса: «Майор Гедеонов с 200 мушкетерами, сотней албанцев и одною пушкой выступил из шанец, дабы сколько возможно препятствовать высадке. По прибытии отряда к месту высадки, более тысячи турок уже стояли на высоте, прочие лодки под прикрытием кораблей и фрегатов, стрелявших по берегу картечью беспрестанно, высаживали войска в разных местах и тотчас отваливали за другими. Хотя таковыми превосходными силами под выстрелами кораблей не предвиделось возможности воспрепятствовать выйти на берег; но как и отступление без расстройки неприятеля было бы весьма опасно, посему храбрый майор Гедеонов решительно напал на правый флаг неприятеля и столь скоро и удачно сбил его с высоты, что турки в великом беспорядке бросились к берегу, там, будучи, поражаемы с одной стороны пулями и штыками нашими, с другой картечными выстрелами своих кораблей, в отчаянии бросались в море и многие потонули; из двух лодок, возвращавшихся для спасения людей, одна пущена ко дну, другая, потеряв весла и мачту, была прибита к берегу. Албанцы вошли в нее и перебили всех людей. Между тем левый неприятельский фланг, весьма усилившись, обходил нас справа и, занимая высоты, подавался внутрь острова; но, усмотря истребление своего правого фланга, остановился в нерешимости. Майор Гедеонов, видя, что столь многочисленному неприятелю не может он всюду противопо-стоятъ, притом потеряв до 80-ти убитыми и ранеными, в сем числе храброго и опытного капитана Кутамо-ва, пользуясь первой удачею, начал отступать. Неприятель, осмотрев и заметив малочисленность нашу, напал стремительно, но рота гренадер, посланная для подкрепления Гедеонова, явилась вовремя с правого крыла, пустила залп, ударила в штыки, и неприятель, смятый с двух сторон, обратился в бегство. Другой отряд его показался на правом нашем крыле, на высотах, но не смел спуститься с них, показывал вид обойти нас в тыл. Три роты, построенные в колонну, приближались к шанцам, должны были проходить под картечными выстрелами двух фрегатов; оные пустили залп и не успели сделать другой, как люди наши, рассеявшись, пробежали мимо них благополучно и без потерь».
