— Невозможно, мистер Неттельбед.
— Хоть пятьдесят фунтов нельзя ли уступить?
— Невозможно.
— Ах, Господи, какая ужасная сумма! Это все виновата мистрисс Неттельбед, а не я. Вот господа полицейские засвидетельствуют.
— Это все равно, сэр; вы должны заплатить за нее и тогда можете просить окорока. А если у вас с нею размолвка, окорок пропадает.
— Нечего делать! — с отчаянием сказал Иона, опуская руку в карман, — приходится платить. Видите, мистрисс Неттельбед, какую жертву приношу я.
— Жертвы не нужно, мистер Неттельбед, — с улыбкою отвечала ему Роза, — долг уплачен. Вексель возвращен мне — вот он.
— Ура! ура! — закричал Иона, с восторгом обнимая жену, — ты видишь, с каким удовольствием я готов исполнять твои желания, не щадя ничего.
— С неудовольствием ты исполнял мое требование, сказать так будет вернее, и я тебе нимало неблагодарна за то, — отвечала Нелли.
Известие, что долг уплачен, было всеми принято с живейшею радостью. Одни только полицейские служители были недовольны, но не имели времени выразить своего мнения, потому что капитан Джоддок выпроводил их за двери, к общему удовольствию. Совершив этот подвиг, Джоддок занялся любезностями с мистрисс Неттельбед, прелести которой очаровали его.
«Ах, какой прекрасный мужчина! — мысленно восклицала она, умильно смотря на Джоддока. — Он едва ли уступит чем Трегонна, тому гиганту, которого в мае показывали на чельмсфордской ярмарке!»
— Завидная красоточка, Джильберт, — громовым шопотом замечал Джоддок баронету. — Кто такая она?
— Это мистрисс Неттельбед, хозяйка гостянницы Золотого Окорока. Твоя правда: она очень мила. А вот ее муж, — отвечал Монфише, указывая на Иону, — они, кажется, хотят получить окорок.
— Пустяки! ныне никто не получает окороков; а если дадут им, я постараюсь, чтоб на мою долю пришелся ломоть. Говорят, что «Золотой Окорок» отличная гостиница; я думаю поселиться там на недельку.
— И прекрасно! Мы отправимся нынче туда ночевать. Я не отчаиваюсь в удаче.
— Моя красоточка лучше вашей, — отвечал Джоддок.
Верно то, что у него было больше надежды на успех, нежели у баронета. Мистрисс Неттельбед с удовольствием принимала его любезности. Напрасно Иона удерживал ее, напоминая о благоприличии «при людях». Гигант оттеснил его и взял под руку свою красотку, причем самодовольно поглядел на баронета, хвастаясь торжеством.
Между тем Симон Эппельярд объяснил Розе, от имени присяжных, что они скоро зайдут опять, когда Френк будет дома, чтоб отобрать сведения о правах их на получение награды за супружескую любовь. Все поздравили ее с счастием в замужстве и жалели только, что Френка нет теперь здесь; все, однако, думали, что он скоро возвратится.
Нелли одна знала, где теперь Френк, но не считала нужным рассказывать это. Когда Иона вместе с полицейскими бросился в сад ловить арестанта, она была в саду уж одна и отвечала на вопросы, что Френк перелез через стену и убежал. На самом деле было не так. Она заперла его в подвал, положила ключ в карман себе и была теперь уверена, что Френк все еще сидит в подвале.
Доктор Плот и Ропер простились с Розою. Она горячо благодарила доктора, который обещался зайти к ней завтра. Присяжные также пошли; за ними следовал капитан Джоддок, под руку с Нелли, которой не мог оторвать от него Иона никакими увещаниями. Сэр Джильберт вышел из комнаты после всех; но Роза не удостоила его ни одним словом, ни одним взглядом. Все отправились в «Золотой Окорок».
Когда Керроти Дик вышел с фонарем встречать их, Иона ужаснулся, заметив, при свете огня, что губы ненавистного великана очень близко наклонены к щеке Нелли. Но Пегги, которой он жаловался на свое горе, решила, что мистер Неттельбед, вероятно, ошибся, потому что всегда видит вещи, которых ему не следует видеть.
Нелли тотчас же побежала в подвал, отперла дверь и начала кричать Френку, что он теперь может свободно выйти. Но ответа не было. Она вошла в подвал.
Подвал был очень велик и образовал часть старинных, полуразвалившихся сводов, которые шли под всем домом. Ужели он, бродя по этим темным ущельям, провалился в какую-нибудь трещину или яму? Она углубилась в переходы, сколько смела идти вперед во мраке: нигде не было следов Френка. Напрасно она кричала ему: ответа не было, как и прежде. Сердце несчастной Нелли сжималось от ужасного предчувствия.
Но оставим Нелли и возвратимся в домик Розы.
Она сидела одна, думая о странных приключениях, так быстро следовавших одно за другим, и с нетерпением дожидаясь мужа.
Но долго ей пришлось ждать его. Часы пробили полночь, а Френк все еще не возвращался.
Она не выдержала тоски, завернулась в теплый плащ, кликнула с собою Дракона, собаку Френка, и пошла в гостиницу «Золотого Окорока».
IX. Эссекский охотник старинного века
Марк Монкбери, вообще известный в околотке под именем сквайра, был владельцем большего поместья, уже несколько веков принадлежавшего его предкам. В целом графстве не было человека гостеприимнее сквайра. Старинный дом его был всегда наполнен гостями, из которых иные жили у него очень подолгу, и хозяин нисколько не тяготился тем. Он был любитель деревенской жизни, презирал и бранил города, хотя знал их почти только по наслышке; в Лондон не ездил он ни разу в жизни, да и в соседнем городке бывал разве только по случаю конских скачек. Земли его, лежавшие рядом с поместьем Джильберта Монфише, изобиловали отличными местами для охоты, и он, несмотря на свои шестьдесят лет, продолжал пользоваться этим удовольствием с такою же страстью, какою отличался в молодости. У него была дивная псарня; и единственным временем отдыха для собак был тот случай, когда сквайр разбивался, ломал себе руку или ключицу, падая с лошади. Такие несчастия потерпел он три или четыре раза, но они не охладили его к любимой забаве, точно также, как и не принесли ущерба его здоровью. Он был свеж, румян и крепок, любил хорошо покушать, любил выпить и оставался здоров, несмотря на все излишества.
До конца жизни он оставался непобедимым холостяком, хотя был чувствителен к прелестям прекрасного пола и слыл записным любезником. Но о женитьбе никогда не хотел он ни думать, ни слышать. Сплетники околотка находили причину такой антипатии в отказе, который некогда получил сквайр, и которого не мог он, будто бы, забыть во всю жизнь. Но чувствительности было так мало в характере сквайра, что сплетня эта должна назваться неправдоподобною. Достоверно только одно: Монкбери был глух ко всем увещаниям и намекам, касающимся женитьбы. Напрасно говорили ему друзья о необходимости оставить наследника древнему имени и поместьям Монкбери: на этот неопровержимый аргумент сквайр, пожимая плечами и смеясь, отвечал, что он еще не достиг зрелых лет и жениться ему рано. Дело в том, что он был относительно супружеского счастия такой же неверующий, как доктор Плот, и, не имея столь основательных причин, имел столь же сильные сомнения. «Свобода и невозмутимость холостой жизни» было его вечное присловие, а женатые люди служили вечною целью его насмешкам, не очень ядовитым, говоря по правде, потому что сквайр был добряк. В последнее время образ его жизни несколько изменился, с появлением в его доме племянницы, дочери умершей сестры. Бэбби Бэссингборн с год уже оживляла общество старика. Ей было теперь семнадцать лет; она была идеально хороша, и сквайр не чаял души в Бэбби, которая делала из него что хотела. Он, не хотевший подчиниться влиянию жены, слепо повиновался племяннице; надобно, впрочем, сказать, что Бэбби совершенно сходилась во вкусах с дядею и повиновение было для него легко. Она, точно так же, как и он, любила деревню, бранила городскую жизнь, была его спутницею на охоте. Хозяйство пошло лучше прежнего, когда она взяла его в свои ручки. Не противореча привычкам дяди, она привлекла в его дом общество, гораздо более приличное, нежели каково бывало у сквайра прежде. Но в чем более всего сходна была племянница с дядею, это в том, что ненавидела замужество, как он ненавидел женитьбу. Она отказывала всем женихам, а их явилось множество, когда узнали, что Бэбби наследница сквайра. Она даже не любила общества молодых людей, и каждого, от которого опасалась предложения, принимала очень дурно. Но o племяннице после, теперь нам мужем дядя.
Нельзя опустить существенно важной черты, говоря о сквайре Монкбери: он пользовался правом давать окорок — право, перешедшее к его предкам вместе с землями Донмовского Приорства; одно это заставляло уже Иону Неттельбеда уважать сквайра.
Другие любили и уважали его за доброту, справедливость и обходительность. Со всеми обращался он одинаково, но никому не позволял фамильярничать с собою. Особенно ласков и приветлив он был с женами и дочерьми своих фермеров. Любил бывать у них посажёным и крестным отцом, и при этом всегда давал подарки, а часто готовил и все приданое бедной невесте. Все также хвалили беспристрастие, с каким он отправлял должность мирного судьи. Он был очень благотворителен и давал содержание множеству состаревшихся слуг и фермеров. Часто сидели за его столом, рядом с богатыми гостями, простые и бедные люди; а кого из приходивших в замок поселян и горожан не приглашал он за свой стол, тех угощал вместе с слугами; без обеда или ужина никто не уходил от сквайра Монкбери, словом, все в околотке считали его лучшим помещиком, какого только можно вообразить.
