Дагар и Рюрик, наблюдая за учебным боем, опытным взглядом сразу же определили, что не у каждого воина умный, боевой конь.
— Слабы кони, — вздохнул знатный эстий. Рюрик кивнул головой и обнадеживающе ответил:
— За семь ден до боя друиды будут поить их особым отваром трав. Кони должны войти в силу. Главный жрец мне это обещал.
— Тогда есть надежда на успех, — облегченно вздохнул Дагар. — А как тебе… волохи? — осторожно спросил он, зная, что вопрос этот не будет слышен чуть отъехавшим в сторону от них Аскольду и Диру.
— Которые? — улыбнулся Рюрик. — Те или эти? — Он указал сначала на бьющихся меченосцев, а затем плечом повел в сторону черного и рыжего волохов.
Дагар засмеялся.
— И те и эти, — уточнил он.
— …Молодцы, что прибыли. За одно за это я уже готов первую же сотню пленных быков принести в жертву богам! — бодро ответил Рюрик и вдруг поймал себя на мысли, что начинает ощущать тот прилив сил, который делает его князем, могущественным витязем и мудрым правителем. «Не расплескать бы силы эти по мелочам!..» — подумал он и сделал паузу, вслушиваясь в то, что происходит в его душе. «Учись… Следи за собой!.. Копи силы!.. Берегись!..» — четко и ясно прозвучал вдруг в ушах знатного рарога голос его отца.
Рюрик сидел в седле как влитой, и удивленный Дагар заметил, что доставшийся князю в наследство от деда Сакровира щит не велик внуку, а, напротив, мал. «И совсем не молод наш князь… А в самый раз! И дружина любит своего предводителя!» — пронеслось в его голове.
— На учениях волохи горячее наших, — тихо заметил Дагар, справившись со своим удивлением.
— Вижу! Пора остановить бой! Пусть отдыхают! — твердо скомандовал Рюрик и тронул коня.
Дагар слегка поклонился князю и отъехал к воинам, чтобы выполнить приказ своего предводителя.
— Я рад был видеть ваших воинов лучшими, чем своих! — четко, но сухо сказал Рюрик Аскольду и Диру.
Те, польщенные справедливой оценкой, склонили головы в знак благодарности перед своим новым предводителем. В это время подъехал знаменитый фриз. Он услышал слова Рюрика, с интересом взглянув на предводителей волохов, и молча ждал, что будет дальше.
— Учения продлятся еще три дня, затем — отдых, а о начале битвы я оповещу, — отрывисто командным тоном молвил Рюрик, не дав волохам что-либо сказать в ответ. Он уже хотел присоединиться к Юббе, но вновь подъехал Дагар и озабоченно проговорил:
— Рюрик, воины хотят видеть твой учебный бой! Все четверо оглянулись на вытянутые ряды меченосцев. «Не время бы! — хотел было возразить Рюрик. Скоро надо на пристань, встречать изгнанников, но… отказываться нельзя! Это их затея…» — понял князь, увидев любопытство на лицах волохов, но на его лице не дрогнул ни один мускул.
— Бой так бой! — спокойно ответил он и даже не взглянул в сторону обеспокоенных Дагара и Юббе. — Кто из вас будет биться со мной? — решительно обратился князь к знатным волохам. Те, переглянувшись, согласно кивнули друг другу, и Дир ответил:
— Аскольд!
«Я так и знал!» — подумал Рюрик, вынул из запасного мешочка кожаные щитки для предохранения локтей и молча надел их. Затем подтянул щит, натянул на голову шлем.
Аскольд проделал то же самое.
— Я готов! — крикнул Рюрик, отъехав немного назад, и, бросив секиру, отметил место битвы. Затем резко натянул повод: конь заржал и, встав на дыбы, начал разбег.
Меченосцы быстро сомкнулись в круг. Рюрик выхватил меч и, держа его на коротком взмахе, ринулся на соперника. И вновь в сознании возник голос отца: «Учебный бой — самый показательный. Ежели хоть раз допустишь промах, воины не простят тебе и всегда будут помнить о нем… Будь ловок, как бес, и хитер, как старый лис…».
Аскольд издал боевой вопль, чтобы разъярить себя, и стремглав набросился на Рюрика.
— Раз! — рявкнул он, нанося удар по щиту Рюрика.
— Есть! — осветил ударом меча князь венетов-рарогов. Далеко был слышен звон их мечей. Удары сыпались один за другим: нападающий, защитный, атакующий — и так без конца.
— Секиры! — крикнул Аскольд и опять, издав гортанный воинственный вопль, налетел на Рюрика с двойным оружием: в правой руке блестел тяжелый меч, а в левой — боевая секира.
Рюрик, вспомнив, что вонзил свою секиру в землю где-то тут, рядом, быстро огляделся и проворно ушел от атакующего волоха.
Восторженный гул пронесся по рядам меченосцев. Изловчившись, Рюрик завладел своей секирой и, держа ее в правой руке, дал на мгновение остыть своей злости. Ему не нравились боевые вопли волоха. Отец говорил: «Кто кричит в начале боя, тот молчит в конце; не следует тратить лишние силы в бою, береги их на ловкость, бери ловкостью и хитростью!»
Рюрик сжал левой рукой верный меч и ринулся на соперника, зная, что тот потерял много сил на холостой, удар по воздуху. Так и есть: Аскольд тяжело дышал и с удивлением поглядывал на Рюрика: «Такой хилый, а дыхание… ровное…»
— А-а-а! — пронесся над меченосцами раздирающий душу крик, и тут же вслед за ним — глухие удары секир друг о друга. Звон! Это удар секиры Рюрика о железный щит Аскольда. Еще звон! Это ответный удар волоха.
Аскольд тряхнул головой и снова издал страшный вопль. Рюрик отпрянул в сторону: конь испугался вопля и едва не скинул своего наездника. Этого Аскольд не ожидал, и опять его удар пришелся по воздуху.
Меченосцы захохотали, ударяя рукоятками мечей по своим щитам: одобряя ловкость одного предводителя, они позорили другого.
— Воины должны быть едины духом! — воскликнул обозленный волох.
Рюрик взмахом меча прекратил шум меченосцев, на мгновенье выпустив из виду противника. Возвращаясь в боевую позицию, он почувствовал резкий холодок в правом предплечье и удивленно посмотрел на волоха; тот поменял в руках меч и секиру.
— Измена! — крикнул Олег, наблюдавший за странным боем из рядов своей сотни меченосцев. — Рюрик ранен! — дико закричал он, рванул коня и помчался к князю.
Да, Олег был слишком молод и слишком горяч, чтобы постичь все хитрости княжеской дипломатии. Он находился возле Рюрика, когда замешательство, вызванное его криком, уже прекратилось.
Аскольд невозмутимо удивлялся:
— Как? Я ранил Рюрика?
— Никто меня не ранил, — оборвал возмущения князь венетов-рарогов. — Я сам неосторожно наткнулся на секиру!
— Наткнулся? — бесновался Олег. — Но я же видел!..
— Я знаю, что говорю! — резко перебил его Рюрик и еще резче добавил: Хоть ты и посвящен в мужчины, но ничего ты не видел! Всем на свои места! быстро и громко скомандовал он. — Учения закончены! Аскольд, дай мне твою руку! Ты победил меня! — звонко крикнул Рюрик, чем окончательно ошеломил всех.
Аскольд, нисколько не смутившись, протянул князю левую руку с секирой, на которой еще поблескивала кровь Рюрика.
Дагар схватился за голову и не знал, что сказать. Юббе закусил губу и выжидательно молчал. Рюрик опустил руку Аскольда и слегка поморщился. Дружинники-рароги и меченосцы-волохи, до предела натянув поводья коней, исподлобья взирали на мужественного князя-рарога. Олег горько рыдал от обиды и безысходности. Дир сокрушенно качал головой.
Дагар опомнился, натянул поводья, скомандовал отбой и первым пришпорил коня. Возбужденные меченосцы стали разъезжаться по домам.
А вечером того же дня князь венетов-рарогов в парадной одежде стоял на пристани и со смешанным чувством тревоги и надежды встречал изгнанников. Князя тревожил исход битвы с германцами — слишком малочисленной была его дружина, но в душе его теплилась надежда, что войско Геторикса укрепит силы рарогов и он наконец-то окончательно разобьет германцев.
Пятитысячное войско Геторикса возвращалось вместе с женами, детьми и стариками, и всех их надо было немедленно где-то разместить, а свободных жилищ на побережье после расселения волохов не осталось. Завтра же необходимо начать строительство больших домов, а коварные германцы могут напасть даже нынче ночью. Было над чем поломать голову, и потому на пристани, кроме князя и его гостя Юббе, собралось почти все племя рарогов. Впереди, чуть в стороне от всех, стояли сам вождь, знаменитый и почитаемый всеми старый Верцин, и пять друидов-жрецов, каждый из которых представлял на земле рарогов одну из стихий — солнце, воздух и ветер, воду и дождь, молнию и огонь, землю.
Чуть поодаль от толпы, изредка беспокойно поглядывая на князя венетов-рарогов, стояли две молодые красивые женщины. Сиротливость их так и бросалась в глаза, хотя каждая из них, соперничая друг с другом, пыталась сохранить горделивый вид. На точеные плечи их были накинуты пурпурного цвета финикийские шелковые накидки, сцепленные причудливыми фибулами. Ноги, стройные, ловкие ноги обеих княгинь, обутые в легкие кожаные сандалии, казалось, готовы были вот-вот сорваться с места. Их тонкие, с золотым загаром руки, унизанные драгоценными браслетами, своим беспокойством выдавали злое бессилие княгинь. Неуютно им было и непривычно, что с ними никто здесь не желал беседовать. Всем по понятным причинам было не до этих гордых красавиц; и самым чужим для них сейчас был их муж, князь рарогов Рюрик.
