Ознакомительная версия.
– Послушай, Хорь, – тихо молвил Варяжко, подойдя к полутысяцкому, – а ты против посланника никого из более опытных борцов не мог выставить? Не по чину как-то получается…
– Эге, – хитро прищурился старый воин, – с добрым поединщиком хочешь не хочешь, а стараться изо всех сил будешь, а вот в схватке с тем, кто слабее, суть человеческая сразу видна. К тому же не хватало ещё, чтобы посланник заморский увечье получил…
– Ну и смекалист ты, Хорь! – одобрительно усмехнулся Варяжко и, вернувшись на место, что-то вполголоса сказал князю.
Тот качнул головой и тоже спрятал улыбку в усах.
Ему пришлось по нраву, что Калокир с менее опытным противником своим превосходством не кичился, достоинства воинского не уронил и «добить» лёгкую добычу не пытался. «Занятно, – думал про себя князь, – вчерашний ли урок на соколиной охоте усвоил посланник или он такой есть на самом деле? Поглядим, сущность людская в деяниях проявляется».
Когда византийские послы, обмениваясь впечатлениями, отправились в свой Гостевой Двор, в шатре Святослава собрались старые темники. Но их в Киеве осталось мало, посему князь велел собраться на военный совет также полутемникам.
– Братья, – молвил князь, когда все уселись кружком вокруг трёх подсвечников с зажжёнными свечами, – все вы ведаете, что прибыл к нам от византийского императора Никифора Фоки посланник Калокир, родом из Хорсуня-града. И явился он не с пустыми руками, а с золотом многим и с просьбой, чтобы мы пошли на дунайских болгар, кои беспрепятственно пропускают угров через свои земли, а те беспокоят империю постоянными набегами и разорениями. Вот по сему делу хочу я услышать, что мыслите вы, братья-темники.
– Выходит, недостаёт у Визанщины сил с болгарами справиться! – молвил темник Зворыка. – А не лепше ли нам с ними объединиться да вместе по грекам и ударить?
– И я слышал, что болгары к Руси по-доброму относятся, и хоть с Визанщиной они одной веры ныне, но не люба она болгарам, – поддержал его берестянский воевода Васюта.
Темники один за другим брали слово со своих мест, и каждый рёк своё мнение.
– Мыслю так, что укрепиться нам надо после сражений многих, подготовить сильную дружину, прежде чем о новом походе помышлять, – молвил кратко один из начальников.
– Поход на Дунай тому не помеха, а, напротив, доброе подспорье. К тому же греки злато дают. А там вольются в наши рати болгары, что Цареградщиной недовольны. Тогда можем и по самому Царьграду ударить! – блеснул очами Путята, который, в отличие от Блуда, не попал в большую опалу за грабёж поселян, а был лишь переведён в полутемники.
Темники и полутемники стали высказывать краткие замечания, но больше слова никто не брал.
Когда большая часть воинских начальников высказалась и гомон стал помалу утихать, поднялся Святослав.
– Братья, – молвил он, – посланник Калокир сослался на договор, подписанный между Русью и Византией князем Игорем, отцом моим, и тогдашними императорами Романом, Константином и Стефаном. По сему договору уже больше двадцати лет между Византией и Русью существует мир, добрый ли, худой, но мир. Мы, русы, всегда держали данное нами слово и никогда не нарушим его первыми! Более того, по указанному договору Византия имеет право на нашу помощь против совместных врагов. Болгарский царь Пётр нарушил договор, вот император и просит русского князя, то есть меня, помочь ему наказать болгар и воспрепятствовать бесчинствам мадьяр-угров. И я не вправе отказать ему, поскольку это было бы нарушением договора о союзничестве. Калокир прав в том, что сия война выгодна для нас. Покорив Хазрский каганат, мы получили Волго-Донской ключ к торговле с Асией и вернули земли на восходе, принадлежавшие Великой Русколани. Поход на Болгарию даст нам Дунайский торговый ключ и вернёт полуденно-заходные земли, что некогда также принадлежали нашим пращурам. И то, что мы возьмём всё это сами, без разрешения Фоки или кого иного, Византии стало ясно как день, вот и торопится царь «позволить» нам поход на Дунай. Дунайские земли – колыбель славянская, отсюда они расходились к морям Варяжскому, Русскому и Студёному, в земли другие, но всегда о родине помнили и сюда возвернуться мечтали. Оттого долг перед предками нашими и славными временами Трояновыми мы исполнить обязаны. Что же до договора с Византией, то его либо исполнять надобно, либо с Визанщиной воевать. Воевать нам с ней сейчас нет резону, знать, к болгарскому походу готовиться, и весь сказ! – заключил он решительно, для верности рубанув воздух могучей десницей.
И ярый рык верных темников прозвучал в ночи дружным эхом.
– Наказ мой таков, – молвил громко Святослав, подняв десницу и призывая воинских начальников к тишине. – Из Волжской Булгарии оставленных там опытных темников Свенельда с Боскидом в Киев вызвать, а вместо них ты, Инар, со своей Варяжской тьмой пойдёшь в помощь Издебе. Будешь исполнять и воинскую службу – где у каких покорённых князей и народов порядок наводить сильной рукой – и Тайную стражу блюсти, потому как много хитрых изведывателей посылают в те земли и византийцы, и германцы, Арабский халифат и прочие, прочие.
– Понял, княже, – крякнул Инар, который уже зрел себя в предстоящем походе. Да, видно, князь посчитал, что присутствие Варяжской тьмы важнее на восточных рубежах.
Переговорив ещё с темниками о предстоящих делах, князь отпустил их и поехал в терем, поскольку мать-княгиня ждала его вечерять.
На другой день в полдень помощник начальника теремной стражи Кандыба-Пётр с виноватым видом протиснулся в светлицу, когда Святослав беседовал с матерью.
– Что стряслось, Пётр? – недовольно сдвинула брови княгиня. – Не видишь, заняты мы с князем.
– Дак, это… – лик охоронца стал ещё более виноватым, – беда, мать-княгиня, посланник византийский разбился!
– Как разбился? – вскочила Ольга с широкой лавы. – Насмерть, что ли?!
– Да жив как будто… – всё так же испуганно отвечал теремной страж.
– Прости, – молвил князь матери, спеша к двери, – я скоро!
– Всё ладно было, – оправдывался молодой гридень у княжеского крыльца, – с Торжища мы возвращались с посланником. Тут вдруг шум, крики сзади, куры с кудахтаньем врассыпную – лошадь с возом понесло по улице. Глядим, а возница-то отрок годов двенадцати, белый весь, как полотно на сушке, а сзади в него девчушка вцепилась и того меньше. Едва они пронеслись мимо, двое из наших вдогонку кинулись. Тут посланник греческий коня своего вороного пришпорил и оказался впереди всех. Догнал Хорсунянин лошадь, да за узду её, остановить норовит и тем замедлить воз пытается. Затрещали оглобли, заржали лошади, мы в последний миг детишек подхватить успели, как воз пошёл вместе с поклажей кубарем. Посланник так крепко лошадь за узду держал, что, когда та тоже падать стала, из седла вылетел.
– Что с ним? – нетерпеливо спросил Святослав.
– С рукой плохо, руда хлещет, его второй гридень на Капище к волхвам повёз.
Святослав привычно взлетел в седло своего коня.
На Капище князь увидел посланника стоящим рядом со старым жрецом возле кумиров. Лик Калокира был серьёзен, он внимательно прислушивался к негромкой речи кудесника, который только что вправил ему плечо, зашил распоротую обо что-то острое руку и щедро умастил душистой мазью ушибы и ссадины. Князь остановился поодаль, чтобы не мешать волховской беседе. Смерив взглядом ладную фигуру посланника с головы до ног, понял, что страшного ничего не случилось. Видно, борцовская сноровка спасла Хорсунянину жизнь, а синяки да ссадины заживут быстро. Удивила Святослава именно эта серьёзность и внимание посланника к словам волхва. Византийцы обычно на Капище не хаживали, напротив, свысока относились к славянской вере, а тем более не интересовались кумирами. Цепкая память князя быстро извлекла всё, что рассказывали волхвы и Ворон о Хорсунь-граде и его обитателях. Ага, вспомнил, Хорсунь – град особый, некогда построен он был древними таврами и наречён именем златоликого полуденного бога Хорс-сунь – «Хорс-Солнце». Потому хоть и давно уже там живут в основном римляне да греки, но вера христианская как-то одновременно с остатками православия древнего соседствует. Ворон сказывал, что тайно даже некоторые из знатных хорсунян древним богам поклоняются. Калокир своей отвагой, воинским духом, а теперь и уважением к богам славянским всё больше нравился Святославу. Он жестом подозвал охоронца.
– Передашь посланнику, что после вечери я жду его в своём шатре.
Они беседовали вдвоём. Князь пристально взглянул на молодого посланника и уловил волнение в его очах, будто Калокир хотел сказать нечто важное, да не решался.
– Скажи, почему тебя, живущего в далёком Хорсуне, а не вельможу из Царьграда Никифор Фока избрал посланником в таком важном деле? Он хорошо тебя знает или ты раньше выполнял подобные поручения императора?
Ознакомительная версия.
