А те два маршрута: дорога и лестница — были изучены досконально, буквально до сантиметра, что не составило особого труда. По колее, ползущей вверх по склону, аллеям и тротуарам советники-чекисты не только колесили и бродили часами, но именно они, ответственные за организацию охраны дворца, прекрасно были ознакомлены с каждой выбоиной на асфальте и с каждым отдельно лежащим камнем. А «внутренности» дворца, вычерченные на схеме, с письменными и устными пояснениями советников, были без задержек, точно и в срок доставлены руководителям. И тот же самый генерал Юрий Дроздов при постановке боевых задач распределит каждый конкретный метр обозреваемой на чертеже площади между конкретными бойцами. Так что расхожие доводы о «ночных шпионских бдениях» можно отставить — как бы это ни было привлекательным для не посвященных в детали тех событий и как бы ни распирала участвовавших в операции кагэбэшников гордость за себя как воина отважного, в ночах бредущего, долгом влекомого. Все равно — отставить…
Глава 2
ГОЛУБЫЕ БЕРЕТЫ ПОЛКА И ДИВИЗИИ
Ко времени окончательного решения по операции «Дуб» (захват резиденции президента и его физическое устранение) в Баграм стянули дополнительные силы. К ранее прибывшему, еще в июле, батальону Ломакина из 1-й парашютно-десантной бригады, 6 и 10 декабря из Ферганы передислоцировали еще один батальон — гвардии майора Цыганова из 2-й парашютно-десантной бригады. 16 декабря 1979 года они приступили к охране аэродрома и обеспечению, в случае дополнительного указания, приема личного состава и техники. Команда поступит, и 25 декабря артиллерийский дивизион и подразделения обеспечения переброшенного из Союза полка ВДВ начнут высадку под прикрытием этих батальонов. Такую же задачу будет выполнять высаженный первым на аэродроме Кабула 3-й парашютно-десантный батальон капитана Алиева Али Мамедовича (к слову сказать, афганца по отцу), обеспечивая десантирование основных сил Витебской дивизии ВДВ. Его подчиненные осуществят захват диспетчерского пункта, технических и аэродромных служб, примут под охрану аэродром и Главный штаб ВВС и ПВО, обеспечивая безопасность наших советников.
Во вторник, 25 декабря, с рассветом на пункт управления прибыла группа от ВВС во главе с полковником Скидановым — ей предстояло вести учет прибывающих транспортных самолетов. На группу полковника Кукушкина Алексея Васильевича была возложена задача обеспечить четкую выгрузку самолетов и прочие мероприятия. Он немедленно организовал оборону аэродрома силами двух рот — старших лейтенантов Тишенко и Шацкого.
Вторжение советских войск в Кабул началось ранним утром с броска батальона Алиева. Выдалась непогода: сырое, пасмурное утро, повалил снег. Летчикам в таких условиях сажать на незнакомый аэродром тяжелые самолеты было крайне нелегко. Полетами руководил заместитель командующего военно-транспортной авиацией генерал-лейтенант Заика Михаил Павлович, опытный специалист и сам первоклассный летчик. Самолеты один за другим садились на бетонку и, не выключая двигателей, тут же, на рулежных дорожках, освобождались от десанта. Тяжелые «Антеи» и «Ил-76Д» приземлялись с интервалом в 15 минут. Аэродром утонул в самолетном гуле. Во второй половине дня пошла с небес 103-я гвардейская воздушно-десантная дивизия. В Кабуле это произошло в 18.37, в Баграм первые подразделения прибыли несколько раньше — в 18.05. А снег валил и валил крупными хлопьями, что до предела усложнило посадку самолетов.
2-й парашютно-десантный батальон 317-го полка, которым командовал майор Кротик Владимир Иванович, приземлился одним из первых — 270 человек, три самолета, по 90 человек в каждом. Техника и механики-водители батальона прибывали следом другими бортами. На майора Кротика возлагалась задача содействовать десантникам батальона Алиева в захвате и удержании аэропорта и обеспечении высадки главных сил. Это был первый из трех отрабатываемых вариантов. В случае неудачи Алиева вступал в силу второй: самим захватить аэродром в Кабуле, его контрольно-диспетчерские пункты и посадить там наших специалистов. Если самолету по каким-то причинам не удается приземлиться, то батальон десантируется на парашютах. На ведущем борту «Ил-76» разместили десантников и десятки покрышек, заблаговременно пропитанных бензином. Дышалось с трудом, зато расхотелось курить. Предполагалось, что, как только самолет приземлится, десантники высыпают «горохом» на летное поле, раскладывают колеса вдоль полосы, поджигают их, и следующие за ними два самолета уже садятся по этим ориентирам — ну чисто партизанским кострам времен Великой Отечественной.
За двадцать минут до подлета Кротику сообщили, что батальон Алиева сработал как надо, поэтому Владимир Иванович со своим личным составом ничего не захватывал, не жег резину на обочине взлетно-посадочной полосы, никого не сажал под усиленной охраной — ни наших специалистов в диспетчерскую, ни чужих, афганцев, по подвалам. Их борт благополучно совершил посадку. Большая часть солдат батальона, подготовленная к бою и настроенная на бой, проклинала весь белый свет, батрача в качестве заурядных грузчиков, таская и ворочая поленья, пшено, боеприпасы, коробки с тушенкой, осточертевшей за последние дни до такой степени, что при одном ее виде нутро сопротивлялось и вызывало позывы на рвоту. И все же, попитавшись ими через силу, не сменив белья и не почистив зубы, через двое суток бойцы майора Кротика начали блокирование кабульского «Коммандос», подразделений саперов и связистов.
Темп прибытия самолетов с десантом был уплотненным, поэтому вначале не обратили внимания, что об очередном, седьмом по порядку самолете, не доложили. Запросили аэродром о данных на этот «Ил-76Д». Самолетом управлял капитан В.В. Головчин из 128-го гвардейского военно-транспортного полка, дислоцированного в литовском городе Паневежис. Из Мары, где машины дозаправлялись, сообщили, что самолет ушел по графику в Кабул. Экипаж восьмого по счету самолета сообщил, что при подходе к Кабулу слева по курсу наблюдал яркую вспышку, как от взрыва. Становилось ясно, что транспорт потерпел катастрофу.
Гибель десантников надоумила, и при советническом аппарате тут же создали похоронную службу. Ее возглавил комендант полковник Тремба. Работы у него было много, а вопросов — еще больше. Не знали, например, как хоронить погибших. Это через полгода выработают инструкцию «Представителю воинской части, назначенному для сопровождения гроба с телом погибшего (умершего)». Комендант распорядился, и на всех погибших в срочном порядке сколотили гробы. Внутрь положили военную форму, насыпали, отмерив на глазок, килограммы афганской земли. В этом те, кто был в курсе, признаются много лет спустя. На крышки гробов прибили фуражки, которые в той обстановке оказались дефицитом. Если недоставало, закрепляли голубые береты, изъятые по согласию у боевых товарищей. Указали адреса и фамилии. Назначенные офицеры развезли их по городам и весям. Предписывалось передавать гробы без права их вскрытия.
Тогда предполагали, но абсолютно не представляли, какие будут возникать эксцессы на местах. Горе первых вдов сильно сплачивало людей. Родные, близкие, соседи, односельчане собирались на митинги — запрет на вскрытие гробов вызывал возмущение и негодование. Скорбящими и разгневанными это воспринималось однозначно: в гробах или изуродованные тела, или просто земля, или, чего тоже опасались, упокоен чужеродный прах, доставлено неродное дитя. Эксцессы — это очень мягко сказано. И признание в отсутствии тел в гробах — страшная необходимость, а не нравственная почтительность.
30 декабря в районе катастрофы высадили восемь альпинистов, с ними пошли два авиационных инженера и пятеро десантников. Установили палатки. В 16.00 вертолет «Ми-8» (№ 420) обнаружил место падения «Ил-76» — высота 4269. Гребень, на который упал «транспортник», переломил корпус самолета и разбросал фрагменты фюзеляжа по разные стороны склонов. 1 января в 10.30 поисковики обнаружили и добрались до кабины с останками тел летчиков Шишова и Зюбы. Дальнейшие розыски результатов не дали. Спасательные работы были прекращены 4 января. «Черные ящики» найти не удалось. Кабина с экипажем оказалась по ту сторону хребта, куда еще как-то можно было добраться, и останки летчиков с большим трудом, но достали. А салон, где находились 37 десантников и техника, развороченный взрывом боеприпасов, упал в недоступное ущелье, и только в 2005 году их удалось найти. Поисковая экспедиция состояла из четырех человек: старший — Михаил Желтаков, от Комитета по делам воинов-интернационалистов, и трое десантников, воевавших в Афганистане, — Валерий Новиков, Александр Котов и Сергей Алещенков.
Останки десантников, к счастью, были обнаружены. Чтобы родные получали пенсии и пособия, ребят признали погибшими и похороненными, хотя на самом деле все они должны были числиться пропавшими без вести. Их кости, объеденные зверьем и высушенные морозами и солнцем, по-прежнему там — их не смогли достать и снести на погост. Поисками самолета занималась не государственная структура, а общественная организация, у которой нет ни прав, ни денег для организации экспедиции, соответствующих экспертиз и передачи родственникам останков. Есть Комиссия при Администрации президента, которая занимается поисками пропавших без вести и погибших, в том числе в Афганистане. В 2006 году ее возглавлял генерал-лейтенант Владимир Шаманов. Он, имеющий неоднозначную репутацию в армейских кругах, ничем помочь не пожелал. Хотя речь идет не просто о доброй воле — «хочу не хочу», а выполнении прямых обязанностей должностным лицом. Место разбившегося самолета не прибрано и до сей поры. Комиссия так и не проявила к нему ни малейшего интереса. Так же, как и Министерство обороны. Владимир Шаманов с мая 2009 года — командующий ВДВ России. Невольный отец истлевших в горах сыновей-десантников. Не родной им отец. Чтобы не сказать много хуже. В понимании наших военных, долг перед павшими сводится к третьему тосту, не чокаясь: «Простите, что не уберегли». Хорошая традиция. И долг совсем несложный. Если сердцем не очерствел человек и душой не онемел…
