Эта часть города с православными храмами также управлялась касимовским воеводой. И не обязательно русским: ко времени возвращения Арслана в Касимов воеводой был (с 1613 года) сибирский мурза Исиней Карамышев. Возможно, так Москва посылала всем бывшим мятежным татарам сигнал, что опасности для лояльных мусульман нет, можно возвращаться.
Ямская слобода располагалась у выезда на большую столбовую дорогу – Муромский тракт, она находилась в подчинении Москвы, здесь жили ямщики, обслуживающие казенные надобности. Большинство ямщиков Касимова были из татар, но в целом национальность роли не играла, здесь ценились профессиональные качества.
Остальные части города тоже подчинялись касимовскому воеводе, назначаемому из Москвы. В его ведении была приказная изба, где сидели грамотные дьяки, а также стрельцы и казаки, охранявшие «казенный острог» с арсеналом, пороховым погребом и тюрьмой. У него же были и «ключи от города», он командовал гарнизоном крепости, вернее, того, что от нее осталось.
Как видим, Касимов перестал быть полностью татарским городом. Уделом касимовских ханов оставалась Татарская слобода с мечетью, минаретом и ханским дворцом. Центром слободы была Татарская площадь (современная площадь Победы), окруженная каменными домами мурз и беков. Старый Посад также относился к ханским уделам, но имел исключительно деревянные строения, во время осад и штурма он был практически сожжен. К приезду Арслана Старый Посад, возможно, был отстроен только частично.
Подробностей восхождения на престол сибирского царевича не сохранилось, но вряд ли церемония была такой же торжественной, как у его предшественника. Ведь город был серьезно разрушен, а большая часть татар так и не возвратилась домой. С другой стороны, появление царевича – явный признак, что Смута миновала и законная власть снова крепка.
Еще очень важная деталь: мечеть и минарет в Касимове уцелели, русские их не тронули. А вот ханский дворец, видимо, пострадал от пожара, и новому «салтанову двору» некоторое время пришлось размещаться в обычных домах. Двор был невелик, есть запись, что среди людей двора царевича Арслана 25 человек были касимовцами, 11 – сибирскими татарами, 7 – ногайцами, 5 – русскими, 6 – прочими, в том числе литовский повар из пленных. Чуть больше полусотни. Зато отношения нового царевича с касимовским воеводой Карамышевым сложились идеально, и Арслан даже женился на его сестре Наг-Салтан. Всего у него было пять жен из разных родов, как они уживались вместе «одним двором», нам понять трудно. Хотя известно, что приняв царство, Арслан женился на престарелой вдове Ураз-Мухаммеда, и жил на ее дворе. Женщина она была опытная, суровая, так что порядок в доме установился быстро.
Известно, что Арслан трижды приезжал в столицу на прием к царю Михаилу Федоровичу. Первый Романов был еще молод и в обращении с подданными мягок. Но «жалует царь, да не жалует псарь». Совсем другое дело – царские бояре. Память о «касимовской измене» была еще свежа, царевич и касимовская знать, воевавшие на стороне Лжедмитрия, доверия не вызывали. Но когда возникала угроза, бояре отнюдь не гнушались помощью басурманина.
«В 1617 г. по 1619 г. как польский королевич стоял под Москвой, царь Араслан Алеевич был на Москве в осаде и на вылазку людей своих посылал…» Примерно в то же время касимовцы отбили приступ войска гетмана Сагайдачного: «Как был Сагадачной с черкасы под Касимовом, и его службою и радением многие черкасы побиты».
Когда опасность миновала, снова началось планомерное наступление на привилегии касимовских правителей, фактическая власть в городе сосредотачивалась в руках воевод, назначаемых Москвой. А их за время правления Арслана сменилось десять. Отношения с ними складывались по-разному, а вот с местным православным населением не сложились вовсе. Сохранились грамоты с жалобами и доносами на царевича, что он «емлет… из лавок на себя всякие товары лошади добрые, и коровы, и овцы, и всякую животину безденежно. А которые де их братья посадские люди учнут ему бити челом о деньгах за товары и за лошади, и за животину и он де за то велит бить плетьми и батоги, и мучит насмерть». Видно, что не гнушался салтан прямым стяжательством, что приводило к возмущению посадского населения. В свою очередь сам Арслан Алеевич обвинял посадских в бунтарстве, воровстве и прямом разбое: «…украли 500 рублей кабацких денег и сожгли мельницу». Действительно, одна из мельниц на реке Сынтул оказалась разрушенной. В конфликты такого рода Москва предпочитала не вмешиваться.
Гораздо острей встал вопрос политический. В Москву неоднократно поступали жалобы, что царевич Арслан Алеевич «бусурманил» русских и новокрещенных татар, препятствовал принятию православия частью мусульманского населения. Салтан шел против политики Кремля! Царевичу приходилось писать в Москву «объяснительные», в которых он называет себя «царевым холопом» и жалуется на своих же подданных.
В октябре 1621 года поступившим из Москвы Государевым Указом в ведение воевод перешло и судебное право. До этого судить татар (князей, мурз и простых казаков), а также взимать судебные пошлины мог только салтан, теперь он имел возможность рассматривать лишь дела своих дворовых и старопосадских людей. После этой «судебной реформы» доходная часть касимовских царевичей сократилась до неполных пятисот рублей в год. Для содержания двора – откровенно мало. Всего царевич платил восьми приближенным бекам и мурзам, жалование которых составляло 40-50 рублей. Видимо, сохранившийся «выход» от московского князя теперь шел не на содержание боеспособного войска, а, скорее, на поддержание царевичева двора в Касимове, хотя Арслан с войском продолжал нести службу на разных направлениях.
Усиливалась и христианизация края. Здесь московское правительство вело продуманную политику. На словах оно не допускало никакого давления на ислам, наоборот, всячески выражало уважение к мусульманству и высокородным персонам. Одновременно у татар, изменивших присяге русским в годы Смуты, постепенно изымались улусы. А переходивший в христианство знатный татарин сразу получал ряд льгот, зачастую и реквизированные земельные наделы. В судебных тяжбах мусульман с крещеными воевода и дьяки, как правило, принимали сторону последних. В частности, крестное целование в суде принималось за довод, клятва на Коране – нет.
Царевич Арслан сопротивлялся наступлению православия на ислам. Женатый на Фатиме-Султан, дочери Ак-Мухаммеда сеида Шакулова, имея еще четырех жен, он ревностно соблюдал все мусульманские обряды и традиции, того же требовал от остальных правоверных. Принявших крещение открыто презирал и немедленно отлучал от своего двора.
Московская власть сквозь пальцы смотрела на мусульманское рвение царевича Арслана. Главное, чтобы оставался лояльным. Из столицы очень внимательно следили за его внешними контактами, в архивах Тайного приказа сохранился протокол допроса некого «вольного человека», задержанного в волжских степях. Царев дьяк интересовался: «… не посылал ли царевич Арслан за Волгу каких-нибудь грамоток?»
А
