Товарищ Андрей поклонился общим поклоном и, сопровождаемый Глебом и Сухановым, вышел из комнаты. Приезжие гости торопились на пароход.
– Эт-то!.. Это я понимаю, – восторженно воскликнул лейтенант Завалишин. – Это – быка за рога!..
– Нет, господа, смелость-то какая! Ведь он никого из нас не знал! Мы – офицеры! – сказал другой лейтенант, Глазго.
– И как говорит! – воскликнул гардемарин Буланов.
– Я понимаю, что такой может чёрт знает на что увлечь.
– Он мне напомнил времена декабристов…
– Лучшие времена российской истории!
Говорившие перебивали друг друга. У всех сразу явилась охота курить. Задымили папиросы и трубки.
– Меня слеза прошибла, когда он говорил о несчастии русского народа, о том, что монархия неизбежно увлекает Россию в бездну.
– Да, господа, всё у нас плохо!.. И ах как плохо!
– Мы всё это видим и молчим.
– Слепое повиновение.
– Нет, нет, господа, мы не должны молчать! Мы не будем молчать!
– Мы, как говорил товарищ Андрей, будем создавать везде, где только можно, свои офицерские кружки.
– У нас есть сочувствующие в Одессе, Севастополе и Керчи.
– Мы снесёмся с ними. Создадим кружки народовольцев.
– Как декабристы.
– И сколько правды! Сколько горькой, обидной для русского самолюбия правды было в его пламенной речи.
– Мы таких слов ещё никогда не слышали.
В разгар этих переговоров, выкриков, возбуждённых слов вернулся Суханов. Дегаев обратился к нему:
– Николай Евгеньевич, позвольте мне сказать несколько слов по поводу речи господина… господина… не посмевшего назваться нам… товарища Андрея.
– Пожалуйста…
– Просим!.. Просим!..
– Господа, позвольте мне, как старшему между вами и годами и службой, отбывшему всю турецкую кампанию, сказать вам, если хотите, даже предостеречь вас… Ведь всё то, что так «ярко и пламенно», как кто-то из вас определил характер речи товарища Андрея, говорил этот субъект, Бог его знает, кто он такой? Всё это, простите – л о ж ь! Самая беззастенчивая, наглая и отвратительная ложь!
– Это доказать надо, – строго сказал лейтенант Серебряков.
– Я для этого и попросил слова у Николая Евгеньевича, чтобы доказать вам, вернее, чтобы указать вам, потому что доказательств никаких и не нужно. Его ложь сама по себе очевидна. Всё ясно. Вся партия построена на том, что всё в России скверно, что императорское правительство ведёт Россию в бездну, что в минувшей войне с турками у нас были одни поражения, что напрасно пролита кровь русского солдата, что мы покрыли себя позором и так далее и так далее… Что надо отобрать власть у государя и передать её народу, то есть вот таким самовлюблённым краснобаям, как этот самый товарищ Андрей, или таким дремучим обезьянам, как безмолвный товарищ Глеб, и тогда всё зацветёт само собою, манна посыплется с неба прямо в рот голодному русскому мужику и жареные рябчики появятся у каждого на столе.
Итак – начнём с неудач и поражений… Военные авторитеты, не только наши, но и германские, считали, что перейти через Дунай при современном состоянии артиллерии, да ещё и в половодье, при его ширине и быстроте течения, – невозможно… Русские войска генерала Драгомирова у Систова перешли Дунай…
Все говорят о Плевне… О страшной неудаче 30 августа… Студенты поют: «Именинный пирог из начинки людской брат подносит державному брату…» Рассказывают, что государь, как на театральное представление, смотрел на бои у Гривицких высот… Неправда! Сидеть целый день на лёгком складном парусиновом стуле, под дождём и на холодном ветру в 59 лет, – мучиться и болеть душою за своих солдат – это не театральное представление смотреть! Это, господа, – п о д в и г!
– О-о-о! Дегаев, не слишком ли?
– И в конечном итоге Плевна не только взята, но и Осман-паша с тридцатитысячною армией сдался в плен.
– Официальные донесения…
– Всё это было на моих глазах, господа… Да, господа, официальные донесения, строго взвешенные и правдивые, а не краснобайская ложь товарищей Андреев и Глебов, вылезших из подполья. Отсидеться на Шипке в зимние горные бураны, как то сделал генерал Радецкий, и перейти в зимнюю стужу, без продовольствия, с одним ранцевым запасом, Балканские горы, как то сделал генерал Гурко, – это не неудачи кампании, а блестящие победы, которым удивляется весь мир!..
– Это сделал русский солдат, то есть народ…
– Нет, Николай Евгеньевич, это сделал не только русский солдат – это сделало мужество русских генералов и воля главнокомандующего. У нас на протяжении всей русской истории, после петровских войн и румянцевских и суворовских побед при Екатерине да Отечественной войны и её заграничного похода – не было более славных побед… Неприступный Карс, лежащий на таких кручах, что и без боя к нему невозможно подобраться, – взят штурмом войсками великого князя Михаила Николаевича. Цели войны достигнуты. Освобождены от власти турок – Румыния, Румелия, Сербия и Болгария…
– И туда посланы русские чиновники и немец Александр Баттенбергский!
– Да, сейчас – русские чиновники и немец, но будет время, что там будут сербские короли и царь болгарский! Главное, что там нет турок, турецких зверств и угнетения христиан. Славяне этого никогда не забудут. Будет день, когда в Сербии и Болгарии будут поставлены памятники царю-освободителю Александру II. Вся богатая, сильная, могущественная Западная Европа отвернулась от славянского горя, Англия препятствовала освобождению угнетённых народов – император Александр и Россия их освободили! И это неудачи?.. И по этому поводу говорить лживые, кислые слова о наших поражениях? Это могут делать только лжецы, пороха не нюхавшие и умевшие вовремя уклониться от отбывание воинской повинности!
– Вместо того, чтобы освобождать славян, надо было подумать об освобождении России, – резко сказал Серебряков.
– Позвольте! Я не кончил. Отмечу только – от кого освобождать? Слава Богу, Россия давно свободная страна. Так вот, эта война – эта, как изволил сказать товарищ Андрей, – эта н е у д а ч н а я война вернула России часть русской Бессарабии и дала ей Карc, Батум и Батумский округ с такими богатствами, что ахнуть можно… Государь никуда не годен? Государя надо убрать! Государь не годен?.. Позвольте, господа, но это же новая возмутительная ложь! Этот государь в 1856 году присоединил к России богатый Амурский край. Закончил покорение Кавказа и умиротворил его, в 1865 году к России присоединена Туркменская область, в 1868 году Самарканд и Бухара, в 1871 году Чёрное море стало русским морем и Андреевский флаг стал снова развеваться на нём. В 1873 году покорена Хива. Кажется, что со времён Екатерины Великой не было в России более славного царствования и больших приобретений. Когда товарищи Андреи несут свою наглую ложь невежественным мужикам и рабочим и те их слушают и верят им, – это ещё как-то можно понять, но как могли увлечься словами, за которыми нет содержания, увлечься… ложью – вы – всё это обязанные знать?!
– Дегаев, зачем тогда вы шли к нам?
– Я пришёл к вам, Николай Евгеньевич, потому что я, как многие из моих товарищей-академиков, считаю, что государю надо помочь в его громадной работе по управлению таким обширным государством, каким стала Россия. Помочь… Выборными с места лучшими людьми. Я полагал, что нужна и точно какая-то там конституция, не для ограничения самодержавия, но для помощи самодержцу. Я пошёл к вам, чтобы созидать, но не для того, чтобы разрушать. Тут я вижу, что целью партии считают борьбу и сокрушение правительства. И я счёл долгом предостеречь вас от пагубной для России ошибки.
– Дегаев, зачем вы пришли сюда? – снова повторил вопрос Суханов.
– Вы сказали мне: «Приходите ко мне в пятницу. У меня хороший человек будет». Я и пришёл. Какой же это хороший человек?.. Это – лжец! Народоправство?.. Да у него на лице написано – народоправство – это я. А смените, господа, милостивого государя товарищем Андреем – что от вас самих останется? Эти молодчики с вами церемониться не будут. Вы для них сословный враг. Плевненские потери игрушкой покажутся перед избиением всех несогласных с господином Андреем… Какая у него программа? Никакой! Одни слова… Звонкие, хлёсткие слова!! Свобода!!! От чего, от кого свобода? Нет, господа, не слушайте этих лжецов. Они придут к власти с пустыми словами и со скорпионами в руках, и я вам прямо скажу, кто станет командовать ими и их учить.
– Кто?
– Кто? Говорите, говорите, Дегаев!
– До конца договаривайте!
– Жид!!
– Стыдно, Дегаев!
– Жиды разве не люди?
– Может быть, и люди, да мне – русскому человеку – покоряться жиду обидно.
– Вы знаете, может быть, был бы еврей на месте императора Александра – мы и Константинополь взяли бы! – запальчиво выкрикнул кто-то из гардемаринов…
