– Нет, – возразил Влах. – Только вы это делали. То, что делал я, предпринималось мною сначала из тщеславия, а затем, когда вы отвергли меня, из ущемленной гордости. Я знал, что поступаю неправильно.
– Да ладно вам, Вилем, с тех пор уже столько воды утекло.
– Я прошу у вас прощения, – настойчиво повторил Вилем.
Андрей вздохнул, коснулся плеча Влаха и вынудил его выпрямиться. После этого пожал руку торговцу из Брюна.
– Мне жаль, что я тогда поставил собственную точку зрения на справедливость выше вашей необходимости, – сказал Андрей. – Если бы мы спокойно друг с другом поговорили то, возможно, нашли бы решение.
Вилем Влах удивленно заморгал. Вацлав внезапно почувствовал, как у него сдавило горло. Юноша знал, на какие широкие жесты способен его отец, но каждый раз, когда он становился свидетелем подобного великодушия, это снова и снова производило на него огромное впечатление. Ему стало ужасно стыдно когда он вспомнил все упреки, брошенные им в лицо отцу. Казалось, он готов был провалиться сквозь землю. В то же время Вацлав был рад, что никто не обращает на него внимания.
Мужчины пожали друг другу руки. Никто из них не знал, что еще можно сказать.
– Дело вовсе не закончено, – после паузы заявила Агнесс. – Этот процесс приковал всеобщее внимание к нашей семье и нашей фирме, а его исход в любом случае рассердит короля Фердинанда. Опасность того, что он разорит фирму, затребовав себе долю Киприана, сейчас больше, чем прежде.
– Я буду следовать вашему плану, – вмешался Вацлав. – Вы можете на меня положиться.
Агнесс и Андрей одновременно покачали головой. Брат и сестра переглянулись.
– У нас было достаточно времени на то, чтобы поразмыслить над этим, – ответил Андрей. – Мне не следовало ставить тебя перед фактом. Это неправильно.
– Мы подумали обо всем, только не о тебе, – добавила Агнесс.
– Все нормально. И это единственная возможность. Для чего еще нужна семья? – Вацлав натянуто улыбнулся.
– Вот здесь и зарыта собака. Семья нужна, чтобы она вступалась за человека и оберегала его. А мы все перевернули с ног на голову.
– Но…
– Семья должна быть достаточно крепкой, чтобы нести риск.
Вацлав пожал плечами. Он мог бы сказать, что для него не составит труда осуществить план Андрея, но это было ложью, а в этом деле, в котором так много лгали, куда лучше было говорить правду. Агнесс подошла к юноше и молча обняла его. После недолгого колебания Андрей присоединился к ней. Его тетя, отец – что бы ни утверждали такие мелочи, как рождение или происхождение, – были тем единственным, что действительно имело значение. Они – его семья, а он – ее часть и всегда ею был. Вацлав тоже обнял их.
– Где Александра? – спросил он через некоторое время.
Агнесс вытерла выступившие слезы.
– Она провожает Леону в Брюн. Если быть точной, Себастьян выгнал их из дому. Было бы неправильно скрывать от тебя, что она путешествует в сопровождении мужчины, которого любит.
Вацлав попытался заглушить боль, которая все время терзала его.
– Я поеду за ней, – заявил он.
Агнесс улыбнулась.
– Эта борьба может оказаться напрасной.
– Я никогда не простил бы себе, если бы даже не попытался этого сделать.
Агнесс опустила голову.
– Как же мы поступили с тобой… – потерянно прошептала она.
– Кто знает, смог бы я добиться любви Александры, если бы мое происхождение было ясно с самого начала?
– Очень великодушно с твоей стороны так говорить.
– Поверьте, мне это далось нелегко.
– Я приглашаю вас к себе, – сменила тему Агнесс. – Сегодня весьма подходящий день, чтобы открыть самую дорогую бочку вина. Мы еще не спасены, но нам удалось пройти значительную часть пути, и это дорогого стоит, Господин Влах, господин Августин, пожалуйста, будьте нашими гостями, – Она улыбнулась главному бухгалтеру. – Я прикажу послать кого-нибудь за вашей семьей, чтобы ваша жена и дети тоже смогли участвовать в празднике.
Августин поклонился.
– А что вы, собственно, повсюду с собой таскаете?
– Это конторская книга, которая должна была стать доказательством того, что фирма обманула корону, если бы это на самом деле произошло, – книга, которую искал Себастьян Вилфинг.
– К сожалению, она… повреждена новым членом семьи Августин, – заметил Вацлав.
– Что? Ни в коем случае, – возразил бухгалтер. Он раскрыл книгу. – Вот посмотрите – все в порядке. Что бы с нами стало, если бы конторская книга оказалась поврежденной?
– Но я ведь сам видел…
– Это была книга старой фирмы «Вигант и Вилфинг». Несколько старых книг уцелели в том пожаре и лежат в подвале этого дома. – Августин слегка покраснел. – Когда я нашел их, то просто не смог с ними расстаться.
– А я-то думал, вы нагло притворяетесь, указав судье на эту книгу.
– Я бухгалтер, господин фон Лангенфель, а вовсе не азартный картежник.
– Где же вы ее прятали? Ведь колыбель вашей дочери была самым лучшим тайником, какой только можно придумать!
– Поэтому я и положил туда старую книгу. Если бы кто-нибудь когда-нибудь принудил меня к тому, чтобы открыть тайник, он бы уже только поэтому поверил в ее подлинность. Однако, – Августин откашлялся, – в доме ведь есть и другие кровати, не так ли? Моя жена была чрезвычайно довольна, когда сегодня утром я забрал конторскую книгу из нашего матраса.
Агнесс положила руку ему на плечо.
– Иногда слишком поздно понимаешь, кто твой верный друг. Вы уже подумывали о партнерстве?
Адам Августин посмотрел Агнесс прямо в лицо.
– Нет, – ответил он, – но я, пожалуй, готов сделать это сейчас. – И он широко улыбнулся.
Перед домом стояли солдаты и преграждали вход в здание. Агнесс остолбенела, а затем они с Андреем направились к командиру отряда. Адам Августин, не колеблясь ни секунды, последовал за ними.
– Слушания закончились, – заявила Агнесс – Все обвинения оказались несостоятельными. Пожалуйста, пошлите одного из ваших людей в зал судебных заседаний, и судебный пристав подтвердит, что я говорю правду.
Командир отряда равнодушно посмотрел ей в глаза. Он и его люди, кстати одетые по-разному, были хорошо вооружены. У всех вокруг бедер был повязан желто-черный шарф. Агнесс испытала настоящий шок, когда узнала императорские цвета дома Габсбургов.
– По поручению короля Богемии Фердинанда и по специальному разрешению его величества императора, – отрывисто произнес командир, – состояние и дом государственного изменника кардинала Мельхиора Хлесля конфискованы. Вплоть до выяснения претензий к кардиналу недвижимое имущество его семьи также считается конфискованным. Пожалуйста, покиньте эту территорию.
– Часть фирмы записана на имя Лангенфель, – услышала Агнесс собственный голос.
– Пожалуйста, покиньте территорию.
– Императору должно быть стыдно, – прошептала Агнесс.
Солдат сильнее сжал свое оружие. Агнесс почувствовала, как кто-то хватает ее за руку и оттаскивает прочь. Ее триумф над Себастьяном был только преамбулой к полному поражению. Она ощутила вибрацию в теле, как будто ее сердце с каждым ударом перекачивало в кровь ненависть. Она знала, что убила бы Себастьяна, не колеблясь ни секунды, если бы в этот момент он стоял перед ней и у нее было бы оружие. Она не могла унять дрожь. Она точно знала, что значит эта вибрация. Это был ритм биения сердца Зла.
Когда дорога вывела их из леса и Александра впервые увидела Пернштейн в полную величину, девушка невольно вздрогнула. Лучи вечернего солнца должны были бы позолотить старые стены, но густые, резкие синие тени оборонных сооружений и эркеров казались злобными гримасами, а просвечивающаяся из-под осыпавшейся штукатурки каменная кладка при таком освещении усиливала впечатление открытых ран. Отдельно стоящая центральная башня купалась в лучах заходящего солнца, однако тени у ее подножия были черными. Выглядело это как гниль, которая угнездилась там и медленно поднималась наверх, въедаясь в камень. Александра ожидала увидеть нечто похожее на замок в Праге, где ежедневно кипела жизнь, напоминающая народные гуляния, а прежнее предназначение замка – укрепление – можно было распознать лишь в отдельных архитектурных деталях.
Пернштейн же, на первый взгляд, казался пустующими развалинами. У внешних ворот стояла стража, и, тем не менее, нигде не было видно привычной толпы снующих туда-сюда слуг, необходимых для того, чтобы содержать в порядке такое огромное строение. Александра вспомнила о деревнях, становившихся все тише и мрачнее по мере приближения к Пернштейну, и о взглядах, которые были направлены на нее и Генриха из убежищ и приоткрытых на ширину ладони дверей.
Она огляделась. Центральная башня возвышалась перед ней как монумент из золотого льда. Ей показалось, что в одном из верхних окон мелькнуло чье-то лицо, но затем они подошли уже слишком близко, чтобы Александра могла проверить это. От главного здания к центральной башне вел мост, расположенный на головокружительной высоте. Девушка содрогнулась при мысли о том, что ей придется ступить на него.
