Результатом успешной польско-русской войны 1733 — 1734 годов стало еще одно «приращение» к Российской империи. Война резко ослабила Польшу — сюзерена Курляндии, и Бирон, несмотря на ворчание Пруссии, спокойно прибрал к рукам курляндскую корону. С этого момента Курляндия перестала быть спорной территорией — для всех стало ясно: ее хозяева сидят в Петербурге. И когда в 1762 году к власти пришла Екатерина II, она вернула герцогскую корону Бирону — в его лояльности России не приходилось сомневаться: Курляндия была наша!
Осенью 1735 года Россия неожиданно начала воину против Турции. В XVIII веке это была вторая, после Прутского похода 1711 года, русско-турецкая война. А всего же за два века противостояния с 1676-го по 1878 год турки и русские проливали кровь друг друга в одиннадцати войнах. Это была борьба за господство над Черным морем, Балканами, Кавказом, за торжество одной веры над другой. Борьба с «неверными»за расширение земель ислама для одних для других была борьбой с «басурманами», за изгнание их из Константинополя, который к тому времени уже для доброго десятка поколений турок был родным Стамбулом.
Главнокомандующий русской армии Миних составил план войны, которая через четыре года должна была увенчаться триумфальным вступлением русских войск в Константинополь и водружением креста на храм Святой Софии — поруганной святыни православия. Как и много раз позже, жизнь показала нереальность подобных планов, хотя начало войны было успешным — весной 1736 года сдалась сильная крепость в устье реки Дон — Азов, и в мае наступил черед вассала Турции — Крымского ханства. Русские войска через Перекоп вторглись на Крымский полуостров.
Русские войска беспрепятственно углубились в Крым, татары отступили в горы, запылали крымские аулы и города, был разграблен и сожжен великолепный ханский дворец в столице Крымского ханства городе Бахчисарае. Но вскоре повальная смертность от дизентерии, жары, недоедания стала опустошать ряды русской армии, и она поспешно покинула Крым, устилая путь трупами своих солдат. Впоследствии, в ходе войны, русские еще дважды вторгались в Крым, уничтожая все, что не удалось уничтожить в первый раз. В военных действиях против турок, которые развернулись в Причерноморье и Молдавии, преимущество было на русской стороне.
Но война все же шла не по плану Миниха. Потери были огромны — не менее ста тысяч человек, причем люди гибли не под пулями турок и стрелами татар, а от болезней, от непривычно жаркого климата. Ведение боевых действий не было продумано, снабжение солдат — из рук вон плохо. Миних не сумел приспособиться к особым условиям войны на юге, не щадил солдат, которые, повинуясь указам фельдмаршала, двигались по степи в огромном каре и от жары, пыли, усталости и голода замертво падали в строю. Но самым серьезным недостатком Миниха было полное неумение использовать результаты достигнутых побед. Все завоеванные крепости (кроме Азова) пришлось оставить, каждая кампания начиналась не с завоеванных рубежей, а из глубокого тыла.
Не были согласованы военные действия со вступившей в войну Австрией. Неудачной оказалась и дипломатическая работа. На мирном конгрессе 1738 года в маленьком украинском городе Немирове Россия предъявила туркам чрезмерные территориальные требования, и переговоры сорвались Белградский мир 1739 года, заключенный от имени России французскими дипломатами, не был победоносным. Россия получила лишь Азов, некоторые территории на Украине и надежды на будущий успех в новой войне за Черноморское побережье, так как южное направление имперской политики с той поры стало наиболее перспективным и многообещающим для России.
Теперь коснемся внутренних дел, для императрицы невыносимо скучных. Принципы внутренней политики были сформулированы под сильным влиянием событий начала 1730 года, точнее — под воздействием дворянского движения. Пойти на политические уступки дворянству и поделиться с ним властью царица, разумеется, не могла, но и не учитывать их многочисленных претензий к самодержцу также не решилась. Это и определило направление внутренней политики на 30-е годы XVIII века. Именно тогда российскому дворянству, которое, если следовать рассуждениям обличителей режима немецких временщиков, должно было стонать под игом иностранных эксплуататоров, начали делать такие послабления, о которых при Петре Великом было трудно и помыслить. Для начала в 1732 году по инициативе немца Миниха русские офицеры были уравнены в жалованье с иностранцами — ведь раньше русские на тех же должностях получали денег в два раза меньше.
В 1736 году вышел указ, который, по мнению С. М. Соловьева, «составил эпоху в истории русского дворянства». Указ отменял прежние петровские тягостные для дворян условия пожизненной службы. Теперь дворянин мог до двадцати лет прохлаждаться дома, а не тянуть, как при Петре, солдатскую лямку с четырнадцати — пятнадцати лет. По новому закону срок службы дворянина был ограничен двадцатью пятью годами, более того — дворянин мог оставить одного из своих сыновей дома «для ведения хозяйства».
Это была подлинная революция в служилых обязанностях русского дворянина. Теперь он мог поступить в организованный в 1731 году Минихом Кадетский корпус и по окончании его выйти офицером, не проходя долгого и мучительного солдатства в гвардии. Еще благоприятнее для дворян были указы 1730-го и 1731 годов. Они отменяли петровский указ о единонаследии, по которому право получать отцовское наследство имел только старший сын, а все остальные должны были искать средства для жизни на службе. Теперь, при Бироне, этот крайне тягостный для дворян петровский закон был отменен. Тем самым были сняты важные ограничения с распоряжения земельной собственностью. Эти указы расширяли права дворян, приближали их к знаменитой грамоте о вольности российского дворянства 1762 года.
В эти годы не пошатнулось и экономическое положение России. Наоборот, во времена Анны и Бирона оно продолжало улучшаться. Если в 1720 году Россия выплавила десять тысяч тонн чугуна (а Англия — семнадцать тысяч), то в 1740 году выплавка возросла до двадцати пяти тысяч тонн (а в Англии — до семнадцати тысяч трехсот). Выплавка чугуна на Урале с 1729-го по 1740 год выросла с двухсот пятидесяти трех до четырехсот десяти тысяч пудов, вывоз железа за аннинское время увеличился более чем в пять раз, а хлеба — в двадцать два раза. Резко увеличились и объемы торговли через Петербург и другие порты.
В 1739 году было принято новое горно-промышленное законодательство — Берг-регламент, над которым работал саксонский специалист Шемберг. Этот закон резко стимулировал промышленное предпринимательство, началась массовая приватизация казенной промышленности — путь, по которому в конце своего царствования пошел Петр I. В целом экономика, построенная Петром 1 на преимущественном использовании крепостного труда, во время Анны продолжала развиваться, укрепляя самодержавный режим и всю структуру социальных отношений.
Тридцатые годы XVIII века стали временем оживления Петербурга: он опять стал столицей, и это способствовало его процветанию. В царствование Анны строительству столицы уделялось внимания не меньше, чем при Петре. Для Анны город стал тем же, чем и для других Романовых, — резиденцией, парадным фасадом империи. Ни денег, ни сил для его украшения не жалели. Шумны были его улицы и площади. Особенно оживленной была Нева — ее заполняли сотни судов и лодок. Сверху по реке, от Ладожского озера, везли в столицу бесчисленные товары — богатство России, а с Запада в Неву входили суда разных стран, чтобы пристать к причалам торгового порта.
Неподалеку от него, на Неве, в треугольнике между Стрелкой Васильевского острова, Петропавловской крепостью и Зимним дворцом, на этой огромной, созданной самой природой водной площади, устраивались зимой на льду молебны у проруби в день Водосвятия, проводились парады армии, фейерверки, празднества, народные гулянья. Летом водная площадь пестрела флагами, парусами и цветными бортами кораблей и лодок. Столица всегда пышно отмечала утвержденные законом и принятые Православной Церковью праздники, и небо над городом блистало от фейерверочных огней. С высокого балкона на народное веселье и огненное великолепие в небе, на весь этот город благосклонно смотрела высокая, тучная женщина в роскошной царской шубе. Ее жизнь была уже навсегда связана с этим городом, с этими берегами…
Истинным украшением города была Академия наук. В сущности, самой Анне наука была не нужна. Она отлично бы обошлась и без Академии, но ее завел в России Петр, и Академия добавляла престижа власти императрицы. Наконец, Анна видела, что и от ученых бывает польза: они могут наладить лесопильную мельницу на верфи, найти руды, устроить праздничный фейерверк, составить карту России. А какие интересные вещи можно увидеть в телескоп! Например, кольца на Сатурне или пятна на Луне. С огромным удовольствием императрица посещала и Кунсткамеру, рассматривала диковинные коллекции, доставленные экспедицией Мессершмидта из Сибири, трогала таинственные окаменелости, с замиранием сердца крутилась, сидя на скамеечке, внутри сферы гигантского Готторпского глобуса, видя вокруг себя и под собой звездную карту вселенной. С брезгливостью и любопытством — уже в который раз! — Анна рассматривала коллекцию препарированных и заспиртованных человеческих органов, зародышей — знаменитая коллекция Рюйша.
