Джоанна молчала, опасаясь, как бы голос не выдал ее чувств.
Эскулапий взял ее руку в свои.
— Не беспокойся. У тебя будет возможность продолжить учебу. Я позабочусь об этом. Пока не знаю, где или как, но я сделаю это. Ты слишком умна и талантлива, чтобы пропадать зря. Я постараюсь найти способ помочь тебе, обещаю, — он крепко сжал ее руку. — Верь мне.
Эскулапий ушел, а Джоанна сидела за своим маленьким столом в сгущающихся сумерках, пока не вернулась мать с дровами для очага.
— А, стало быть, вы закончили? — спросила Гудрун. — Отлично! А теперь помоги мне развести огонь.
* * *
Эскулапий пришел попрощаться. Он был в длинном синем плаще, приготовленном для странствия. В руках он держал полотняный сверток.
— Для тебя. — Эскулапий вручил Джоанне сверток.
Джоанна развернула полотно, и у нее перехватило дыхание. Она увидела книгу, переплетенную на восточный манер: дерево было обтянуто кожей.
— Это моя собственная, — пояснил Эскулапий. — Я сам сделал ее несколько лет назад. Гомер. Первая часть книги написана по-гречески, а во второй части латинский перевод. Читай, и ты не забудешь язык, пока не возобновишь учебу.
Джоанна онемела. Своя собственная книга! Такой привилегией обладали только монахи и учителя высочайшего ранга. Она открыла ее и стала читать строку за строкой, написанные Эскулапием аккуратными буквами. Страницы заполняли слова невыразимой красоты. Эскулапий, наблюдал за ней, прослезился.
— Не забывай, Джоанна. Никогда не забывай.
Он распахнул обьятья. Она прильнула к нему, и впервые они обнялись. Они долго стояли, прижавшись друг к другу: маленькая Джоанна и высокий и широкоплечий Эскулапий. Его синий плащ стал влажным от слез Джоанны.
Сжимая книгу так сильно, что у нее заболели руки, она осталась в доме. Джоанна не хотела смотреть, как он уезжает.
Джоанна знала, что отец не разрешит ей сохранить книгу. Он никогда не одобрял ее занятий, и теперь, без Эскулапия, никто не помешает ему настоять на своем. Поэтому книгу она спрятала, аккуратно завернув ее в лоскут и засунув подальше под солому со своей стороны кровати.
Джоанне страстно хотелось почитать книгу, увидеть слова, восстановить в памяти радостную красоту поэзии. Но это было опасно, в доме или возле него всегда кто-то находился, и она боялась разоблачения. Но после того, как в доме все засыпали, Джоанна спокойно читала, не опасаясь, что ей помешают. Нужен был только свет — свеча или какое-то масло. Семья запасала на год только две дюжины свечей. Каноник неохотно брал их из церкви, и свечи старательно берегли. Воспользоваться хотя бы одной незаметно было невозможно. Но в церковной кладовой хранилось много воска. Жители Ингельхайма должны были поставлять воск в церковь сотнями фунтов каждый год. Если бы Джоанне удалось раздобыть немного воска, она сделала бы свечу.
Джоанна с трудом накопила воск, изготовила маленькую свечку, соорудив фитилек из кусочка веревки. Работать при таком слабом свете было бы тяжело, но для занятий его вполне хватало.
Первую ночь она проявляла чрезвычайную осторожность. Джоанна дождалась, когда родители ушли в свою спальню за перегородкой, и отец захрапел. Только тогда она выбралась из кровати и, стараясь не потревожить спящего Джона, вынула книгу из-под соломы, отнесла ее на маленький сосновый стол в дальнем углу комнаты и зажгла свечу от углей в очаге.
Вернувшись к столу, Джоанна держала свечу низко над книгой. При очень слабом и неровном свете она все же различала строки, написанные черными чернилами. Казалось, аккуратные буквы танцуют в мерцающем свете, маня и зазывая ее. Джоанна замерла, наслаждаясь моментом, и, перевернув страницу, приступила к чтению.
Теплые дни и прохладные ночи октября, месяца сбора винограда, прошли быстро. Сильные северо-восточные ветры налетели раньше обычного, пронизывая до костей. И снова окно в доме заколотили досками, но холодный ветер все равно проникал во все щели. Чтобы согреться, приходилось поддерживать огонь в очаге весь день, отчего помещение заполнял сизый дым.
Каждую ночь, когда засыпала семья, Джоанна поднималась с постели и часами читала в полумраке. Свеча ее выгорела, и снова пришлось терпеливо копить воск для новой. Когда Джоанне опять удалось приступить к занятиям, она безжалостно истязала себя. Закончив книгу, она снова начала читать ее, на этот раз изучая сложные формы глаголов и старательно переписывая их на свою дощечку, пока не выучила наизусть. От работы при плохом освещении у Джоанны болела голова, глаза покраснели, но мысль о том, чтобы прекратить занятия, даже не приходило в голову.
Наступил и прошел праздник Святого Колумбана, но никаких сведений о продолжении обучения не было. Однако Джоанна верила обещанию Эскулапия. Пока у нее его книга, повода для отчаянья нет. Она училась и делала успехи. Несомненно, скоро что-то случится. В деревню приедет учитель, спросит о ней, или ее вызовет епископ и скажет, что она принята в школу.
Теперь Джоанна начинала заниматься каждую ночь немного раньше. Иногда даже не дожидаясь, пока захрапит отец. Проливая воск на стол, она даже не замечала этого.
Однажды ночью Джоанна работала над особенно сложным и интересным случаем синтаксиса. Спеша поскорее начать, она села за стол почти фазу после того, как улеглись родители. Не прошло и нескольких минут, когда послышался тихий шорох за перегородкой.
Задув свечу, Джоанна замерла и прислушалась. Сердце у нее бешено колотилось.
Прошло несколько минут. Ни звука. Должно быть, показалось. Она с облегчением вздохнула, но еще долго не решалась встать из-за стола. Потом направилась к очагу, зажгла свечу и снова вернулась на место. Пламя свечи образовало небольшой светлый круг над столом. На краю этого круга из темноты появилась пара ног.
Это были ноги отца.
Он вышел из темноты. Инстинктивно Джоанна попыталась спрятать книгу, но было слишком поздно.
Его лицо, освещенное снизу неровным огнем, выглядело устрашающе.
— Что еще за безобразие?
— Книга, — прошептала Джоанна.
— Книга! — он уставился на книгу, словно не веря своим глазам. — Откуда она у тебя? Что ты с ней делаешь?
— Читаю. Она моя. Мне дал ее Эскулапий. Она моя. Удар отца сбросил ее со стула. Джоанна упала, уткнувшись щекой в холодный земляной пол.
— Твоя! Наглый ребенок! В этом доме хозяин я!
Джоанна поднялась на локте и беспомощно смотрела, как отец наклонился над книгой, пытаясь разглядеть слова в слабом свете. Через мгновение он выпрямился, перекрестив воздух над книгой.
— Господи Иисусе, спаси нас. — Не отрывая взгляда от книги, он поманил к себе Джоанну. — Подойди.
Джоанна поднялась. Голова кружилась, болела, и сильно звенело в одном ухе. Она медленно приблизилась к отцу.
— Это не язык Святой Церкви, — он ткнул пальцем в открытую страницу. — Что это за знаки? Отвечай честно, дитя, если дорожишь своей бессмертной душой!
— Папа, это стихи. — Несмотря на страх, Джоанна испытывала гордость за свое знание, но не посмела добавить, что стихи принадлежат Гомеру, которого отец считал язычником. Каноник не знал греческого. Если бы он посмотрел на латинский перевод в конце книги, то понял бы, чем она занималась.
Толстые крестьянские пальцы отца обхватили голову Джоанны надо лбом.
— Exorcizo te, immundissime spiritus, omnis incursio adversarii, omnephantasma…
Он сдавил ее голову так сильно, что Джоанна вскрикнула от боли и страха.
На пороге показалась Гудрун.
— Ради всего святого, муж мой, что происходит? Осторожнее с ребенком!
— Молчи! — огрызнулся каноник. — Ребенок одержим! Из нее надо изгнать демона. — Давление так усилилось, что Джоанне показалось, будто у нее лопнут глаза.
— Прекрати! — Гудрун схватила его за руку. — Она всего лишь ребенок! Муж мой, остановись! Неужели ты хочешь убить ее?
Невыносимое давление внезапно прекратилось, и каноник выпустил Джоанну. Развернувшись, он ударил Гудрун и она отлетела в другой конец комнаты.
— Изыди! — заревел он. — Не время для женской снисходительности. Девчонка занимается колдовством по ночам! С колдовской книгой! Она одержима!
— Нет, папа! — взвизгнула Джоанна. — Это не колдовство! Это поэзия! Стихи, написанные греком. Вот и все! Клянусь! — Он потянулся к Джоанне, но она вывернулась из-под его руки. Каноник погнался за ней. В его страшных глазах читалось желание убить ее.
— Отец! Посмотри в конец книги! Там написано по-латыни! Сам увидишь! Это же латынь!
Каноник колебался. Гудрун быстро подала ему книгу. Он даже не взглянул на нее, а задумчиво уставился на Джоанну.
— Пожалуйста, папа, посмотри в конце книги. Можешь сам прочитать. Это не колдовство!
Он взял у Гудрун книгу. Она поспешила поднести свечу поближе к странице. Каноник склонился над книгой, нахмурившись от напряжения.
