Ознакомительная версия.
Как бы сильно огорчился дядя Карл, узнав, что его детище, к рождению и взрослению которого он приложил столько сил, уничтожено. А ведь я с таким упоением рассказывал о чудо-парке, как вымахали деревья, какой вкусный здесь виноград! Хорошо, что это всё случилось без меня. В своих последних письмах дяде Карлу я ни разу не обмолвился, что парков больше нет. Пусть остаётся в неведении.
6С генералом Краузером я встретился через неделю. Всё это время он находился в Севастополе. И вообще, дни его пребывания в Крыму подходили к концу. Руководить нашим проектом он теперь должен был из Германии. А «Группу 124» поручено возглавить полковнику Шуберту (об этом я уже писал). Эти перемены меня расстроили ещё больше, хотя против Эрнста Шуберта я ничего не имел.
Генерал Краузер, выслушав мой доклад о поездке в Краков и ту информацию, которая касалась скрытого входа в юсуповский тоннель (о молоте он знал давно, с момента моего ранения), что-то записал в блокнот. А затем вдруг спросил, знаю ли я человека… Он назвал одну русскую фамилию, которая мне ничего не говорила.
Я отрицательно покачал головой.
– Никогда о таком не слышал.
– Известная личность, – сказал генерал, – ты должен знать его. Вы же вместе уходили из Севастополя.
– В двадцатом году? – уточнил я.
– Да.
– Среди моих однополчан я такого человека не припоминаю…
– Он был начальником контрразведки у барона Врангеля! – пояснил Карл Краузер. – Наверняка его фамилия была на слуху.
Я хмыкнул.
– Как же… Какое отношение простой солдат, каковым я тогда был, имел к контрразведке? Да ещё к её всемогущему шефу?
– Ну ладно. Не знал так не знал…
Конечно, мне было любопытно, почему это Карл Краузер решил связать моё имя с врангелевской контрразведкой. И я напрямую спросил об этом у моего начальника.
– Этот человек, – пояснил генерал, – проявил живейший интерес к юсуповскому замку в Коккозах.
– Сейчас или раньше?
– Тогда, в двадцатом году. Просто я это выяснил именно сейчас. Вот и подумал… Может быть, он служил когда-то у князя или был его доверенным человеком?
– Не могу знать… А нельзя ли его самого расспросить?
Генерал Краузер замялся.
– Он уже умер. А вот бумаги – остались.
– И что в них?
Карл Краузер отвёл меня в свой кабинет и указал на увесистый кожаный чемодан.
– Это всё, что от него осталось. Даю несколько дней, чтобы ты разобрал бумаги и мне доложил.
Я поднял чемодан. Ох и тяжело! Интересно, где мой покровитель его раздобыл? Возможно, привёз из Севастополя, где его обнаружили в развалинах одного из домов, а далее по инстанциям эта информация дошла до «Аненербе». Хотя есть вероятность, что и из Германии, куда стекались все ценные сведения из Западной Европы, представлявшие интерес для такой организации, как «Наше наследие».
На разборку чемодана у меня ушло дня три или четыре. Здесь лежали весьма любопытные свидетельства того памятного периода, в том числе касающиеся последнего, заключительного этапа Гражданской войны. Я вспомнил свою собственную боевую молодость, моих однополчан, горькие дни в Севастополе. Всё это было более чем печально. Захотелось выпить, и я пошёл к танкистам-офицерам, у которых спирт или шнапс были всегда.
Что же касается юсуповского замка, то ничего любопытного я не обнаружил. Да, о Коккозах и об охотничьем доме сведений было много. Но все они, на мой взгляд, носили поверхностный характер. Лишь в одном месте меня заинтересовала следующая информация. Речь шла о горе Богатырь и о проводимых кем-то здесь научных исследованиях. Причём проводилась параллель между названием горы (Богатырь) и древнерусскими богатырями. Среди прочего называлось имя Таргитай. Тут же шла ссылка на легенду о происхождении скифского племени, которое считалось прародителем русского народа. Это уже интересно…
На мгновение я задумался. Мне где-то уже о Таргитае приходилось слышать. Но где? Ничего так и вспомнив, я уже собирался закрыть чемодан. Но на его дне лежала небольшая статуэтка. Это был слон, изготовленный из чёрного материала, возможно, кости. Я машинально взял его, хотя связь с Таргитаем или же охотничьим замком Юсупова здесь не прослеживалась. Так взял, на всякий случай.
Вскоре состоялась моя встреча с Карлом Краузером. И я ответствовал по поводу бумаг неизвестного мне офицера. И даже выразил удивление, что мой шеф заинтересовался этим контрразведчиком.
– А что это у тебя? – он указал на слоника.
– Лежал в чемодане…
Краузер повертел его в руках и вернул мне. Чувствовалось, что никакого интереса к статуэтке он не проявил.
– Хорошо, – сказал он, – я сделаю запрос по поводу скифского мифа. Как, ты говоришь, его зовут?
– Таргитай… – напомнил я.
Мой шеф сделал пометку на листке бумаги. Хотя в тот момент его интерес ко всему, что было связано с контрразведчиком, явно угас. Тупиковая ветвь в наших исследованиях. Одна из многих.
– Завтра четверг, – напомнил он, – обязательно приходи в казино.
– Да, конечно…
Я откровенно соскучился по магическому вращению рулетки и возможности прикоснуться к зазеркальной стороне нашей действительности. Именно поэтому в казино я пришёл раньше других. И конечно же, обратил внимание на случившиеся без меня перемены. Теперь под рулеткой на полу лежал круглый коврик красного цвета. Его диаметр был немногим меньше полутора метров. Скорее всего, он олицетворял собой то святилище с выложенными по кругу камнями, которое находится в основании юсуповского замка.
Появилась и красная ковровая дорожка, пересекавшая казино от двери до противоположной стены. А трон, который прежде всегда стоял в углу, накрытый сверху чехлом, теперь был выдвинут на середину комнаты. Я подумал, что в него кто-то садился. Скорее всего, генерал Краузер.
А вскоре подошли и все наши. Некоторые мои коллеги не видели меня после возвращения из Германии, так что я в этот вечер оказался в центре внимания. Когда подошёл генерал Краузер, все, конечно, стихли и расселись по своим местам. Трон перенесли к рулетке, и, как я и думал, на него уселся мой шеф. Слева от него был полковник Шуберт. Справа – я. Остальные – чуть поодаль. Всего набралось семь человек. Кстати, в последний раз, ещё до ранения, нас тоже было семеро. И в последующем эта цифра стала постоянной, хотя люди и менялись.
Ещё одно новшество – Библия. Генерал Краузер достал толстую, в сафьяновом переплёте книгу, написанную на старонемецком языке, и, открыв её на какой-то странице, стал читать. Тут же один из наших новичков по имени Людвиг зажёг свечи, и я увидел, что три из них горят возле русских икон, о которых я уже говорил. Вильгельм сел за клавиши и стал играть Вагнера, а Зигмунд Липински раскрутил колесо рулетки. Я погружался в мир, где правит Провидение, имя которому – Вседержитель. Забылось всё и что вокруг грохочет война, и что – руководство в Берлине ждёт от нас конкретного результата, и что танкисты вырубили парки, оголив охотничий замок…
Но сведения, которые мы сегодня почерпнули, были нерадостные. Всё указывало на то, что на фронтах случился перелом и теперь инициатива перешла к русским. Сталинград был лишь началом, а дальше покатится по нарастающей с катастрофическими для нас последствиями. Но возможно ли такое? Ведь немецкая армия сильна. Очень сильна. Вера в нашу победу несокрушима. Откуда же веет ветер поражения? Может быть, дух, с которым мы сейчас общаемся, на стороне русских? Да, конечно, мы установили, что здесь усыпальница Даждьбога. Но он давно сброшен на свалку истории самими же русскими. А большевики, которые сейчас правят в России, туда же отправили всех остальных: и древних богов, и своих святых, и самого Творца. Не думаю, что в таком случае Даждьбог поддерживал бы таких людей…
7Вскоре пришли сведения по запросу генерала Краузера. И касались они Таргитая. Действительно, существовала легенда о возникновении скифского племени. Суть её в следующем. Жил первопредок (праотец) по имени Таргитай. Был он, судя по всему, божественного происхождения. У него имелось три сына, и вся власть после кончины отца перешла к младшему из них по имени Колаксай. Его имя можно перевести как «солнечный царь». Его знаком был огонь и красный цвет. А сам он стал родоначальником царской солнечной династии, которая стояла у истоков возникновения скифского народа.
Казалось бы, какое отношение эта легенда имела к нам? Если бы не один эпизод из неё, то о Таргитае и его сыновьях следовало бы просто забыть. Но вот что там ещё было…
Оказывается, Колаксай не просто стал царём. Он овладел упавшими с неба тремя магическими небесными инструментами, ярко сияющими на солнце и воспламеняющимися от любого прикосновения солнечного луча. Возможно, и имя Колаксай напрямую связано с правом обладания хоть одним из данных предметов.
Я назову их: это плуг (с ярмом), чаша и секира (молот). Колаксай впоследствии разделил своё царство, которое необыкновенно расширилось, на три (по числу его собственных сыновей). Причём упавшие с неба золотые святыни стали особо почитаться у скифов и хранились в одном из трёх царств, возможно, самом большом и сильном.
Ознакомительная версия.
