Он вошёл в зал, где происходили собрания через боковую дверь, предпочтя её главному входу. Пред его появлением в курию проследовал вооружённый отряд преторианцев под командованием Страбона. Тиберий ему доверял. В былое время Страбон честно служил при дворе. Тиберий планировал дать ему должность наместника в Александрии, отблагодарив тем самым за верность.
— Ave Caesar! — хором произнесли сенаторы, приветствуя правителя.
Опустившись в кресло на возвышении, он слегка склонил голову, на которой сверкал золотой венец кесарей, тем самым отвечая на дружные возгласы сенаторов. В пурпурной тунике, лёгких сандалиях, с искрящимися на запястьях браслетами он сидел перед ними, символизируя верховную власть. Они могли стать теперь лишь его поддержкой. Ничего другого им не оставалось.
— Действовать согласованно, как с Октавианом, у нас вряд ли получится, — сказал он своим тихим голосом. — Я не Октавиан. У меня свои взгляды на власть, и я считаю, что наши римские законы давно пора ужесточить.
— Мы готовы постараться быть вам полезными, Август, — робко молвил кто-то.
Тиберий устремил на говорившего взор своих больших холодных глаз.
— Я хочу, чтобы вы знали, отцы Рима, что мне вовсе не по душе то бремя, которое передал мне Октавиан. Править таким великим и огромным государством — мука. Но я не имею права отречься, ибо обещал Октавиану, что буду вами править.
— О, да, Август, мы согласны, чтобы вы нами правили, — отозвались сенаторы.
Вперёд выступил худой, наголо бритый человек в белой тоге. В руке он сжимал какой-то свиток.
— У нас есть новости с северных границ, — молвил он. — Утром прибыли посланники из Паннонии[6] и из Германии, которые сообщили, что стоящие там легионы подняли против вас мятеж. На Рейне требуют, чтобы их кесарем стал молодой Германик. По слухам, Галлия[7] может оказать поддержку этим мятежникам. В Паннонии солдаты тоже выразили вам протест.
— Паннония не присягнула мне на верность? — осведомился Тиберий.
— Нет. И в Паннонии легионы не желают служить никому, кроме своих командиров, — отозвался сенатор. — Но поскольку Германик предан вам и его любят солдаты, его следует послать на Рейн вместе с римским подкреплением. В сложившейся ситуации лишь он способен подавить назревающее восстание. В Паннонии хотят, чтобы кесарем был кто-нибудь из их полководцев.
Опустив взгляд, Тиберий вздохнул. Он понимал, что сенатор прав и что Германик вполне способен справиться с мятежом на Рейне, однако, его пугала мысль о том, что молодой полководец, воспользовавшись шансом захватить власть, примкнёт к недовольным солдатам. Тем не менее внутренняя сила духа позволила Тиберию победить сомнения. Он решил рискнуть.
— Я пошлю Германика на Рейн, — сказал он. — А в Паннонию отравлю своего сына Друза. Он уже неплохой воин и к тому же будет действовать в моих интересах.
— Да будет так, о, Август! — отозвались сенаторы.
После этого ему подали несколько свитков с прошениями относительно хозяйственных вопросов Рима. Ознакомившись с их предложениями, кесарь поторопился покинуть зал курии. Ему хотелось как можно быстрее вернуться во дворец.
В вестибюле к нему через толпу преторианцев протиснулся Домиций Агенобарб. Тиберий едва удостоил его взглядом.
— Август, я сделал всё, как вы велели, — сказал он. — Ваш враг больше не заставит вас тревожиться...
— Похвально, Домиций, — холодно произнёс Тиберий. — Но неужели ты думаешь, что я буду благодарить тебя за то, что ты честно выполнил долг перед Отечеством?! — и, отстранив Агенобарба, он зашагал к лестнице.
Недоумённо глядя ему вслед, Агенобарб видел, как Тиберий уходит из Сената, окружённый преторианцами. Постепенно растерянность молодого патриция сменилась гневом. Ему, как и многим в окружении Тиберия, становилось понятно, что правление этого государя будет не столь радужным, как правление Октавиана. Наступали тяжёлые времена.
А Тиберий, выходя из здания, лишь поморщился.
— Вот люди, созданные для рабства, а не для власти, — пробормотал он, вспоминая лесть сенаторов.
Теперь ему предстояло отправить войска в Паннонию и Германию. Судьба распорядилась так, что командование на Рейне ему пришлось доверить Германику. В сложившейся ситуации лишь Германик был способен подавить мятеж.
Двое рабов распахнули перед всадниками тяжёлые ворота, и они въехали в небольшой двор, окружённый зелёным садом. Возглавлял кавалькаду молодой воин в кожаном плаще.
Сидевший на террасе Луций Страбон только что вернулся от кесаря и собирался пропустить кубок вина, но прибытие всадников отвлекло его от хорошего времяпрепровождения.
Улыбнувшись своему сыну, который возглавлял кавалькаду, он помахал рукой.
— Вечер добрый, Сеян! Как прошла твоя поездка в Кампанию? — спросил он.
Спешившись, молодой человек отдал приказ сопровождавшим его людям следовать по домам. Это были солдаты, преданные ему люди. Они честно служили Сеяну и своему государству.
Страбон ценил воинские таланты сына. По его мнению, из Сеяна когда-нибудь мог получиться великий генерал.
Несколько лет назад Луций Элий, человек богатый и влиятельный, усыновил Сеяна, что позже позволило ему приобрести наследство. Потом молодой человек уехал служить в Армению, где провёл почти год, возглавляя отряд солдат, вверенных ему Октавианом. Затем, вновь вернувшись в Италию, он исполнял различные поручения родного отца, который планировал ввести его в число придворных преторианцев.
Сеяну слегка перевалило за тридцать. Он был красив и очень энергичен. Высокий, стройный, с загорелым мужественным лицом, Сеян выглядел очень привлекательным и тем самым располагал к себе людей. Его дружелюбный взор, спокойный ровный тон голоса, благородные манеры позволяли ему легко заводить друзей.
— В Кампании стоит чудовищная жара, отец, — проговорил он, поднимаясь на террасу и садясь за стол. — Я выпью вина с тобой и сразу же поеду домой, обниму свою жену Апикату.
— В эти дни и в Риме зной, — поморщился Страбон.
Осушив кубок, Сеян понимающе кивнул ему:
— Я много думал о тебе по дороге сюда, отец... Новый кесарь оставит за тобой место главы преторианцев?
— Нет, — ответил Страбон. — Он уже решил повысить меня и дать должность наместника в Александрии. Как только он найдёт мне преемника в качестве главы преторианцев, я покину Рим.
Сдвинув чёрные брови, Сеян опустил взор:
— Но ведь ты же можешь предложить Августу кого-то вместо себя?
— Могу. Однако не знаю, как он воспримет моё предложение. Видишь ли, Тиберий человек очень осторожный и недоверчивый.
Взяв в руки кувшин, Страбон наполнил оба кубка вином.
— Предложи ему меня, отец, — вдруг молвил Сеян и вскинул взор своих тёмных очей на отца.
Решительность, прозвучавшая в его речи, удивила Страбона.
— Ты так пылко желаешь оказаться при дворе, Сеян? — спросил он.
— Да, отец.
— Я бы посоветовал тебе сначала послужить кесарю где-нибудь вдали от Рима.
— Но я уже служил в Армении.
— Тогда на троне сидел Октавиан, а теперь кесарем стал Тиберий. Именно при правлении Тиберия тебе следует принять участие в каком-нибудь походе, чтобы заслужить одобрение. Потому что Тиберий не захочет, чтобы охрану возглавлял человек, в чьи заслуги входит лишь давний поход в Армению и то, что он сын Страбона. Впрочем, обстоятельства сейчас на твоей стороне. В Паннонии вспыхнул крупный мятеж, войска отказались присягнуть Тиберию и высказались за то, чтобы ими правил кто-нибудь из их полководцев. И на Рейне тоже назревает восстание. На днях из Рима выступят отряды, возглавляемые нашими командирами. Германик должен убедить мятежников на Рейне присягнуть Тиберию. А Друз едет в Паннонию, и я могу устроить тебя в отряд к нему.
— Буду рад, — согласился Сеян. — Если для того, чтобы служить при дворе на твоём месте, мне нужно побывать в походе, я поеду в Паннонию.
Хмыкнув, Страбон посмотрел в сторону видневшихся за забором городских стен.
— Быть главой охраны кесаря — не для всех, Сеян, — задумчиво произнёс он. — Это не только огромное бремя, но и постоянная борьба с окружением правителя. Ты не представляешь, какие чудовища составляют свиту. Не каждому по силам такая служба.
— Мне по силам, — глухо ответил Сеян.
Повернувшись к нему, Страбон мрачно усмехнулся:
— Да, сын. Вполне возможно, что тебе она по силам. Я всегда хотел, чтобы ты был воином, со временем получил звание полководца и прославлял своими деяниями Рим. Но ты обладал такими качествами, как ловкость, коварство и ум. Они достойны служить нашему Отечеству не на рубеже империи, а в её сердце.