Ознакомительная версия.
Что касается рассматриваемого нами предмета, то изучение этногенеза славян с помощью археологии наталкивается на следующую проблему: современной науке не удается проследить ретроспективным методом до начала нашей эры смену и преемственность археологических культур, носителей которых можно было бы уверенно отнести к славянам или их предкам. Отдельные авторы принимают некоторые археологические культуры на рубеже нашей эры за славянские, a priori признавая их автохтонность на данной территории, даже если ее населяли в соответствующую эпоху другие народы, согласно синхронным историческим свидетельствам. Языческий обычай погребения методом кремации не оставляет материала для исследования древних славян или предшествующих им племен. Предположения ученых по этногенезу славян основаны на краниометрии населения относительно поздней эпохи, начиная примерно с X–XII века, что вносит элемент неопределенности в конечные выводы по предшествующим эпохам [5].
Таблица 1.
Сделанные выкладки показывают, что материальная культура не может быть исчерпывающей характеристикой этноса и происходящих при этом исторических процессов. Занимаемая ею площадь может существенно отличаться от этнической территории. Таким образом, археология в силу специфики как метода не способна в полной мере охарактеризовать исторические события, какие бы амбиции не высказывались ее апологетами. Под внешними проявлениями часто кроется более сложная и иная сущность. Так, по мнению Пауэлла: «Археология превращается в немую науку – она лишается языка, на котором можно описать различные проявления исторической жизни, отраженной в случайных и разрозненных остатках анонимной материальной культуры» [41]. «Археология не может иметь дело с мифами» (Пиготт) [42]. «Археологи способны найти бочку, но просмотреть Диогена» (Уиллер) [43]. Давайте себе представим раскопки нашей цивилизации через несколько тысяч лет. И что бы сказали археологи? Имеется однотипность в изделиях и образе погребения в поясе северного полушария при внедрениях в Центральную и Южную Америку, Среднюю Азию. Частично захватывается Африка и страны Юго-Восточной Азии. Существует локальная дифференциация в отмеченных аспектах и письме. Что из этого следует? Существовала некая общность, характеризуемая близкой культурой. А в этническом отношении, как мы понимаем, это ничего не значит. Язык является основным этноопределяющим признаком, прямая связь которого с артефактами отсутствует.
Другой причиной несоответствия представлений об этногенезе, основанных на археологических концепциях, и реальной картины является различие в механизмах зарождения этносов и появления новых объектов материальной культуры. Этнос возникает при смешении народов, обладающих в первую очередь различной генетической наследственностью [37], языком, культурой и в последнюю очередь материальной культурой. Причем особи нового типа и язык зарождаются в ячейке общества – семье. Процесс слияния народов протекает обычно путем инфильтрации одного на территорию другого на определенном фронте. Здесь возникает зона контакта. Это означает, что этногенез стартует и развивается на определенной территории. Традиции же в материальной культуре возникают вначале на точечном участке и носят характер озарения у отдельной личности. Подобные решения являлись находками гончаров, ювелиров, оружейников. То же самое относится и к религии. Реформистские и сектантские идеи посещали умы единичных пророков и путем проповедей завоевывали широкие народные массы. Некоторые особенности, чаще всего погребальных ритуалов, фиксировались археологами. Поэтому, в отличие от потомства при смешанных браках, которое появлялось по историческим часам сиюминутно, массового явления радио Маркони – Попова, паровозов Черепанова – Стефенсона на начальных стадиях этногенеза не происходило. Для этого требовалось время.
Рис. 4. Образование этноса и распространение нового материального признака. – место зарождения материального признака и его распространение
Они возникали либо эволюционно, либо были стимулированы появившейся этнической компонентой со своими техническими решениями, но не повсеместно. От исходного ядра новые признаки распространяются на определенной территории (рис. 4). Этому, безусловно, способствует существование единой этнической среды и государственных образований. Мы уже приводили формулу этого процесса [37]. В идеальном случае возникшая традиция может заполнить всю территорию и даже выйти за ее пределы, как показано на рис. 2 и 4. В первом случае ареал культуры будет соответствовать этническому ареалу. Становление археологической культуры занимает обычно 200–300 лет [37]. Если новых признаков не возникает, то уже в сформировавшейся этнической среде присутствуют артефакты предшественников. Археологи этот случай идентифицируют как существование двух этносов. Иногда дело обходится одним «клошем».
Зачастую археологи сами усугубляют эту ситуацию, характеризуя культуру минимальным количеством признаков и даже делая выводы по единичным находкам. Неполнота информации порождает недостоверные оценки. Чем большее количество признаков мы используем, тем более адекватными являются наши выводы – модели. Ситуацию существенно изменило бы введение унифицированных критериев оценки археологических культур, основанных на количественных, а не на описательных принципах.
При ознакомлении с историческими концепциями, основанными на археологических данных, всегда нужно иметь в виду вероятность неполноты соответствия понятий «этнос» и «культура». Важно не какие горшки использовали народы, а на каком языке говорили. В некоторых случаях, как мы покажем далее, это различие может быть достаточно высоким.
О достоинствах лингвистики в области исторических исследований говорить не приходится. Достаточно сказать, что ей принадлежит пальма первенства открытия индоевропейцев, включая достоверность одного из прогнозов о дате членения исходной общности 2,5 тыс. лет до н. э. Существует большое количество работ, в которых лингвистические схемы берутся за основу. Прочие методы либо игнорируются, либо считаются второстепенными. Так, авторы [44] предлагают очередную прародину индоевропейцев и маршрут миграции в южнорусские степи по восточному побережью Каспия. Однако эта гипотеза не подкрепляется результатами других дисциплин и находится в противоречии с археологическими [45], топонимическими [37], а также генетическими исследованиями (см. выше).
Игнорирование известных исторических фактов в угоду лингвистическим схемам приводит к абсурдным выводам. Так, говорится о соседстве армянского и славянского субстратов [44]. Где и как оно могло реализоваться? Предки армян отделились от индоевропейского ядра в 2700–2500 годах до н. э., когда славян еще не было. По заключению тех же лингвистов, славяне отделились от балтов лишь в середине I тысячелетия до н. э., а окончательно сформировались на границе двух эр. С кем мог контактировать армянский субстрат, так это только с протобалтами, которые начали обосабливаться на берегу Балтийского моря около 2,3–2,1 тысяч лет до н. э. К подобным вводам нужно относиться весьма внимательно. Вероятно, в славянском и армянском языке и содержатся общие лексемы, указывающие на былое единство в рамках ямной культуры.
Устоявшиеся представления о формировании языков и народов посредством последовательного членения некой исходной общности в настоящее время вызывают крупные сомнения. Это не соответствует историческим представлениям. На самом деле механизм этого явления совершенно иной. Действительно, исходные общности разделялись. При относительной их однородности существовала некая степень дифференциации по занимаемой территории. Она определялась субэтнической неоднородностью, возникшей по причине формирования этноса из нескольких компонент. Это влекло за собой различные виды дифференциаций, основными из которых являлись диалектная и культовая, как результат родоплеменного деления, сопровождающегося появлениям специфических богов [37]. Могли добавляться отличия в материальной культуре. К необходимости членения приводил, как правило, рост численности населения. Пассионарные эффекты заставляли эти осколки мигрировать. На путях следования переселенцы вступали в процессы взаимоассимиляции с различными народами. Начинали возникать этносы и языки, их контакты порождали последующие генерации. О существовании языков и народов-интермедиатов у нас имеются ограниченные знания. Достаточно вспомнить неожиданное открытие хеттов. Смутными свидетельствами таких событий могут быть археологические культуры, не имеющие этнической «приписки».
В историческом обиходе бытуют термины «пра-» и «прото-» (например, славяне), отражающие народы-предшественники. Что под этим имеется в виду, не совсем понятно. Насколько они были славянами и по каким признакам? Таких оценок нет. Вполне вероятно, что те же самые праславяне могли быть «пра-» и для других народов. Мы не называем чехов и поляков проторусскими, а украинцев и белорусов прарусскими. Корректнее было бы говорить о существовании конкретного народа, который или которые участвовали в формировании другого народа (например, славян). Это самостоятельные этносы. У наших древних предков такие проблемы не возникали, они хорошо разбирались в этниконе того времени, и каждый народ имел свое конкретное наименование. Они могли быть не славянами и не германцами. Эти культуры отражали индоевропейские народы бронзового или железного века. Они имели конкретные названия, о которых с помощью известных методов исследования мы пока судить не можем.
Ознакомительная версия.
